Я потеряла голос. Потеряла желание жить. Потеряла веру в человечество. Я сижу за стойкой бара по окончании самого нудного вечера в моей жизни и слушаю Арету.[12] Мне никто не понравился. Даже отдаленно. Впрочем, я и не ожидала, что кого-нибудь здесь встречу. Говоря начистоту, среди кандидатов были сносные парни. Относительно. Полагаю, некоторым из этих мужчин я дала бы шанс, если б мы встретились при обстоятельствах, не столь похожих на школьную дискотеку. Думаю, с Номером 13 мы бы поладили, если бы он не лез из шкурки, чтобы презентовать себя наилучшим образом в отведенное время.
Оглядываясь назад, должна признать, что Номер 6 был ничего. В глубине души я даже ждала своей очереди встретиться с ним. Однако из-за странного сбоя в схеме перемещений этот мужчина так и не подсел за мой столик. Он сейчас здесь, в окружении свиты поклонниц. Однако, каким бы привлекательным он ни казался, я определенно не присоединюсь к веренице женщин в ковбойских сапогах, которые толпятся вокруг него. Нет, я очень довольна, что сижу одна, потягивая водку с апельсиновым соком, и слушаю «Get Into the Groove».[13]
Как ни странно, Дункан и Салли, кажется, вынесли нечто полезное из впечатлений сегодняшнего вечера. Оба отметили по шесть кандидатов, и я думаю, они сейчас разыскивают своих избранников, кружа по комнате вместе с остальными участниками свиданий. Откровенно говоря, меня приводит в замешательство тот факт, что двое моих симпатичных, успешных, умных друзей так втянулись в эту игру. Почему же мне она столь противна? Может, дело в том…
Амели подскочила, почувствовав, как кто-то дернул ее за волосы. В следующее мгновение у нее над ухом раздался звонкий голос Салли.
– Амели Холден, ты бесстыдница! Бросай свою писанину и пойдем с нами.
– Да, – добавил Дункан, и в его тоне тоже слышалось осуждение. – Если ты не желаешь свести близкое знакомство с теми, кто попал в твой список, давай хотя бы потанцуем! Разве это не одна из твоих любимых песен?
Амели закрыла дневник, посмотрела на своих приятелей и сконфуженно улыбнулась:
– Извините, ребята, нет настроения. Я нахожу все это слишком… странным, что ли. И как бы то ни было, я сейчас занята. У меня теперь набралось уйма материала… Не сомневаюсь, что, порывшись в нем, мы найдем отличные идеи для нашей рекламной кампании.
Дункан покачал головой, поставил кружку с пивом и недоуменно оглядел Амели:
– Слушай, Ами, сейчас десять часов вечера, пятница. Ты делала кое-какие записи. Отлично. Потрясающе. Молодец. Давай сегодня на этом закончим и будем просто наслаждаться жизнью!
Амели одарила Дункана ласковой улыбкой, не в силах понять, как он может «наслаждаться жизнью» в этом фантастическом балагане.
– Я рада, что тебе это доставляет удовольствие, но мне нравится сидеть здесь, – ответила она и, подумав, добавила: – Я вижу отсюда все, что мне нужно.
– Как это «все, что мне нужно»?! – возмутилась Салли. – Ты просто ненормальная. Сколько вообще можно писать об этом?
Внезапно заметив, что сексуальный Номер 6 освободился из объятий Номера 14, обнявшей его как осьминог, Салли спохватилась:
– Э… извините, мне нужно идти. Увидимся позже.
И она побежала на танцплощадку, стараясь привлечь внимание Манки, байкера с засаленными волосами, который приехал из Рикмэнсворта.
Дункан проводил взглядом Салли, устремившуюся к Номеру 6, затем снова повернулся к Амели:
– Ладно, Ами, пошли потанцуем немного. Не будь занудой.
Амели взяла ручку, открыла записную книжку и твердо сказала:
– Хорошо. Но немного позже. Дай мне закончить страницу.
Что такого они нашли в этой карусели со свиданиями, чего не вижу я? Меня начинает обуревать беспокойство. Каким образом я смогу это подать и продать? Кто наша целевая аудитория? Пока я не представляю, в чем состоит наше уникальное торговое предложение. Может, я просто выбрала неверный ракурс, но сейчас мне приходят в голову лишь две характеристики относительно «быстрых свиданий»: отупляющее занудство и наводящее уныние отсутствие романтики. Будь у меня возможность, я переписала бы основную идею рекламной кампании:
«Нет ничего лучше, чем быть одиноким».
Слава богу, я дома! Честно говоря, поверить не могу, что выдержала двадцать три свидания. Я полностью потеряла голос, поскольку мне приходилось громко кричать, чтобы мои слова не потонули в хоре из пятидесяти миллионов орущих глоток. Представители «Быстрой любви» позаботились о своей выгоде, пригласив столько гостей, сколько могло уместиться. Сначала мы прождали целую вечность в баре. Затем нас провели в небольшую заднюю комнату, где пары сидели так близко друг к другу, что было слышно не только, о чем говорит, но и о чем думает твой сосед. При таком гвалте, перемежавшемся резким звоном школьного колокольчика каждые три минуты, странно, что мы вообще сохранили коммуникативные способности. Кстати, этот факт я могу отметить в своем исследовании как положительный.
Должна сказать, что больше всего мне запомнился тот миг, когда Камилла (распорядительница вечера, ужасно похожая на школьную учительницу) в первый раз позвонила в колокольчик. В тот самый колокольчик, которые используют в младших классах. Когда я впервые услышала этот ностальгический звук, мне показалось, что я перенеслась – буквально телепортировалась – в далекие годы моей юности. Колокольчик задребезжал, и мне почудилось, что мои волосы снова заплетены в тоненькие косички, а я сама бегу изо всех сил по школьной спортивной площадке… Спасаюсь от Асифа, толстого мальчика из нашего класса, который пытается поцеловать меня своими пухлыми губами. Я мчусь, не смея остановиться, и тут, к моему облегчению, раздается оглушительный перезвон. Колокольчик раскачивается взад и вперед, взад и вперед. Звук пронзает мои уши, однако он спасает меня от участи, худшей, чем смерть. Я возвращаюсь в реальное время и оказываюсь лицом к лицу с биржевым маклером, которого зовут Асуад. С
