Мы стали спускаться по неровной скалистой расщелине. Из-за темноты почти ничего нельзя было разглядеть, но я чувствовал на скалах какую-то слизь, студенистое вещество, источавшее запах гниения. Время от времени по моим рукам ползали, пугая меня, какие-то мелкие твари. Стоило мне дернуть пальцем, как эти существа быстро исчезали в трещинах. Стиснув зубы, я заставлял себя сконцентрироваться на мысли об Энн. Я люблю ее, и я здесь, чтобы ей помочь. Ничто не может это пересилить. Ничто.

Пока мы спускались, начало казаться, что воздух становится – как это описать? – более материальным. Было такое ощущение, словно мы проталкиваемся через некую невидимую вязкую, зловонную жидкость. Теперь настройка заняла несколько секунд. Мы стали частью окружающей среды, и наши организмы автоматически к ней приспосабливались.

– Ты действительно здесь был? – спросил я.

Мне не хватало дыхания. Я подумал, что мы, возможно, живые – настолько полным было ощущение телесных функций.

– И не один раз, – ответил Альберт.

– Я бы не смог.

– Кто-то ведь должен помочь, – сказал он. – Сами они не могут себе помочь.

«Они», – подумал я. Мое тело содрогнулось в конвульсии. Как же они выглядят, обитатели этой жуткой ямы? Я надеялся, что мне не доведется узнать это. Я молился о том, чтобы Альберт – с внезапным прозрением – в точности узнал, где Энн, и привел меня туда, подальше от этого отвратительного места. Я не мог больше выносить…

«Нет», – остановил я себя. Я не должен так думать. Я смогу вынести что угодно, чтобы найти Энн.

Низшая сфера. Вряд ли мне удастся дать адекватное описание этого места. Все слишком страшно. Нет света, а лишь чернота необозримой ночи. Нет растений. Ничего, кроме холодного камня. Омерзительный, невыносимый, непрекращающийся запах. Атмосфера, заставляющая самого выносливого мужчину чувствовать себя больным и беспомощным.

Теперь мы полностью были погружены в темноту. Чтобы не дать угаснуть слабому свечению, мне приходилось тратить все силы на концентрацию. Я уже не видел собственных кистей рук. «Должно быть, это похоже на спелеологию», – пришло мне на ум. По мере того как мы опускались все ниже, темнота сильнее давила на мою плоть. Я подумал, что, может быть, безопаснее идти совсем без света. Чтобы нас не заметили эти…

При этой мысли меня накрыла полная темнота, и я задохнулся от страха.

– Альберт! – прошептал я.

– Представь себе свет, – быстро проговорил он. Уцепившись за холодную поверхность скалы, я постарался это сделать, напрягая мозг в попытке создать образ света. Я мысленно чиркал спичкой, никак не желавшей загораться. Снова и снова проводил я головкой спички по каменистой поверхности, но единственное, что у меня получалось, – это образ почти незаметной случайной вспышки на отдалении.

Я попробовал представить у себя в руке факел, фонарь, свечу. Ничего не выходило. Темнота все сгущалась, и я начал паниковать.

Вдруг я почувствовал, как Альберт сжимает мое плечо.

– Свет, – молвил он.

Я испытал облегчение, когда вокруг моей головы засиял свет в виде бледной короны. Я оживился от вновь обретенной уверенности, увидев свет и, более того, поняв, что Альберт по-прежнему способен возвращать мне силы.

– Хорошенько это запомни, – сказал он. – Не существует во вселенной темноты, сравнимой с темнотой низшей сферы. Ты не хочешь лишиться здесь света.

В приливе благодарности я стиснул правой рукой его плечо. В тот же миг по моей левой руке пробежала какая-то холодная тварь с множеством ног, и я отдернул руку от стены, лишь в последний момент вспомнив, что надо было сдержаться. Схватившись правой рукой за скалу, я закрыл глаза. Немного погодя я промямлил:

– Спасибо.

– Не стоит благодарности, – ответил Альберт. Продолжая спускаться, я подумал, что случилось бы, если бы я упал. Умереть я не мог. И все же это было слабым утешением. В аду смерть – наименьшая из опасностей.

Теперь вязкий воздух начал остывать, расползаясь по коже липкой влагой. «Представь себе тепло», – говорил я себе. Я силился вообразить воздух Страны вечного лета, ощутить на коже его тепло.

Это немного помогло. Но вонь становилась все сильней. Что она мне напоминала? Поначалу я не мог сообразить, спускаясь все ниже и ниже. Мы когда-нибудь доберемся до дна?

Потом все-таки вспомнил. Летний вечер. Мэри возвращается с прогулки верхом на Кит. Я почувствовал этот запах как раз перед тем, как она начала вытирать взмыленную шкуру Кит. Я до боли стиснул зубы. «Запах ада – это запах вспотевшей лошади», – подумал я. Это то самое место, которое описал Данте в своих ужасных видениях?

В тот момент до меня дошло – медленно, слишком медленно, каждая мысль теперь давалась с усилием, – что раз я в состоянии подавить темноту и холод, то могу, по логике, удалить и запах. Но как? В мозгах была полная сумятица. «Думай», – приказал я себе – и мне удалось пробудить воспоминание о свежем запахе, витавшем в Стране вечного лета. Не идеальная ассоциация, конечно, но этого было достаточно, чтобы ослабить запах и сделать более сносным мой спуск.

Собираясь рассказать Альберту о своем достижении, я стал озираться по сторонам, и меня внезапно ужаснуло то, что его нигде нет.

Я громко позвал его по имени.

Ответа не последовало.

– Альберт!

Тишина.

– Альберт!

– Я здесь, – наконец послышался его голос.

Пристально вглядевшись в темноту, я смог разглядеть слабое свечение, движущееся в мою сторону.

– Что случилось? – спросил я.

– Ты ослабил свое внимание, – объяснил он. – И со мной, когда я смотрел вниз, произошло то же самое.

У меня дух захватило, когда я глянул вниз. Все, что я увидел, – это полнейшая, безграничная темнота. Как он мог там что-то разглядеть?

Потом я стал прислушиваться, затаив дыхание.

Из темной бездны доносились едва слышные звуки – вопли и крики агонии, безумный, хриплый смех, жалобные причитания. Я пытался сдержать дрожь, но не хватало сил. Как же я смогу туда спуститься? Закрыв глаза, я взмолился: «Господи, пожалуйста, помоги мне вынести это».

Что бы ни находилось подо мной, на дне ада.