Барретт закашлялся, изо всех сил борясь. Эта сила не отпустит его. Вода хлынула в легкие. Он скорчился и, задыхаясь, посмотрел на дно. Все заволокло кровью из пальца. Сила медленно повернула его, и он сквозь красноватую пелену уставился вверх. Кто-то стоял у края бассейна и смотрел на него.

Звук его бессильного барахтанья затих. Фигура расплылась и стала исчезать в тени. Барретт опустился на дно, глаза снова ничего не видели. Где-то в глубоких пещерах сознания еще теплилась искра разума, в муке выкрикнувшая:

— Эдит!

Потом все поглотила чернота, она окутала его саваном, и он погрузился во мрак.

14 ч. 46 мин.

Левая рука Эдит вдруг дернулась. Ее обручальное кольцо распалось пополам и упало на постель. Она резко открыла глаза. В комнате было темно.

— Лайонел?

Дверь была открыта. В коридоре тоже стояла темнота. Кто-то вошел.

— Лайонел? — снова позвала Эдит.

Она резко села.

— Что случилось?

— Ничего такого, чтобы стоило беспокоиться. Просто отключился генератор.

— О, только не это.

Она пыталась присмотреться, но было слишком темно.

— Это не важно, — сказал Лайонел.

Эдит слышала, как он прошел по комнате, и ощутила его вес на краю постели. Она боязливо протянула руку и нащупала его кисть.

— Ты уверен, что ничего страшного?

— Конечно. — Рука стала гладить ее по голове. — Не бойся. Давай воспользуемся этим.

— Что?

Она хотела нащупать его в темноте, но он оказался дальше, чем ей представлялось.

— Мы долго не были вместе. — Рука Лайонела опустилась ей на щеку. — А тебе это нужно.

Она издала вопрошающий звук. Его рука опустилась ей на левую грудь и стала мять ее.

— Лайонел, не надо, — сказала Эдит.

— Почему? — спросил он. — Или я недостаточно хорош для тебя?

— Что ты?..

— Фишер для тебя хорош, — перебил Лайонел. — Даже Флоренс Таннер была хороша. — Его рука на ее груди сжалась, причиняя боль. — А что, если теперь немножко потрахаться со стариком?

Чувствуя сердцебиение, Эдит попыталась оттолкнуть его руку.

— Не надо, — прошептала она.

— Надо, — сказал он, и рука резко задрала ей рубашку и скользнула промеж ног. — Надо, лесбийская сучка.

Свет погас.

Эдит закричала. Рука отпустила ее и убралась. Это была оторванная кисть, теперь она летала около ее груди, металась у пораженного лица, и на месте запястья болтались обрывки жил. Эдит прижалась к спинке кровати. Рука снова упала ей на грудь и сжала двумя пальцами сосок. Эдит пронзительно закричала, пытаясь сбить ее. Рука прыгнула вперед, как покрытый чешуйками паук, и полезла вверх на лицо, холодная, пахнущая могилой. Эдит издала безумный вопль, и серая рука отлетела. Эдит подняла ногу и стала неистово пинать ею руку. Рука подскочила и стала жестикулировать в воздухе, ее пальцы дико извивались.

И вдруг она бросилась вниз, исчезла в простынях, и стеганое одеяло начало быстро раздуваться, превращаясь в шар. Затаив дыхание, Эдит бросилась с постели и вскочила на ноги. Она метнулась за угол кровати, к двери. Одеяло взлетело, и через мгновение на Эдит налетела туча мотыльков. Отмахиваясь от волны насекомых, она слепо заметалась по комнате. Мотыльки покрыли ее всю, серые крылышки хлопали по лицу, путались в волосах. Эдит пыталась закричать, но мотыльки забили рот. В ужасе и отвращении она стала отплевываться и сжала губы, но мотыльки полезли в уши. Их покрытые пыльцой крылышки как бешеные хлопали по глазам. Закрыв обеими руками лицо, Эдит наткнулась на письменный стол и больно ударилась.

Не успела она добраться до двери, как мотыльки исчезли. Она упала на пол и оцарапала колени. Стол упал рядом, и перед Эдит по ковру рассыпались страницы Лайонеловой рукописи. Они взлетели в воздух, и она в панике бросилась их ловить, но они у нее перед глазами рассыпались в клочки. Эти клочки кружились в воздухе, как огромные снежинки. Эдит попятилась от них, опираясь на руки и ступни. Кто-то захохотал. Она в страхе оглянулась.

— Лайонел, — пробормотала она, — Лайонел, — и услышала, как ее голос повторяется, как на магнитофоне. — Нет, — взмолилась Эдит.

— Нет, — повторил ее голос.

Она взвыла и услышала вой. Она зарыдала и услышала рыдания. Отчаянным усилием Эдит встала на ноги и бросилась из комнаты. Она рванула дверь и со сдавленным криком отскочила.

В дверном проеме стояла Флоренс, голая, и смотрела на нее; по ее бедрам текла черная кровь. Эдит завизжала. Ее обволокла темнота, и она стала падать.

Но вдруг дернулась и выпрямилась, словно по телу прошел электрический ток. Темнота исчезла, и сама она была в полном сознании и понимала, пробегая через пустой дверной проем, что ей не позволено падать в обморок. Эдит бросилась по коридору к лестнице. В воздухе стоял густой туман и запах пруда. Какая-то фигура преградила ей путь, и Эдит резко остановилась. Это была женщина в белой рубашке. Она была вся мокрая, черные волосы прилипли к серому лицу, и она что-то держала в руках. Эдит с отвращением посмотрела на это что-то, оно было уродливое, наполовину оформившееся. «Ублюдочная Топь!» — раздался в голове вопль. Она попятилась, издав безумный стон.

Под действием какой-то силы она закрутилась волчком, и ей, чтобы удержаться на ногах, пришлось побежать. Но она бежала не к лестнице! Эдит попыталась остановиться и развернуться, но не владела своим телом. И тут на нее бросилась Флоренс. Эдит почувствовала, как ее сжимают холодные руки, и ее крик замолк, когда мертвые губы прижались к ее рту. Она подняла руки, не имея возможности кричать, обезумев от ужаса, и попыталась оттолкнуть мертвую голову.

Флоренс исчезла, а Эдит от рывка упала на колени.

— Лайонел! — кричала она.

— Лайонел! — проревел в ответ издевательский голос.

Холодный ветер обрушился на нее, трепля одежду и волосы. Она попыталась встать, но тут что-то ледяное ударило ее по шее. Эдит закричала, когда в ее тело впились зубы. Она взмахнула руками, но ощутила, что рядом никого нет, по крайней мере никого материального. А по коже потекли зловонные слюни. Эдит чувствовала следы зубов.

— Лайонел! — кричала она в муке.

— Я здесь! — ответил он.

Эдит вскинула голову. Он по коридору бежал к ней! Она кое-как поднялась и бросилась к нему, в его объятия. И вдруг отпрянула, уставившись на державшего ее мужчину. Это был ее отец, его красные глаза смотрели на нее с тупой радостью, с бессмысленным выражением дебила на лице он разинул рот и высунул язык. Отец прижал ее к себе, в его груди урчало животное удовольствие. Он был голый, обрюзгший. Эдит вырвалась от него и попыталась бежать, но что-то ударило ее в бок. Она потеряла равновесие, упала на перила над вестибюлем и закричала от боли, ударившись о них. Отец бросился на нее, двумя руками держа свой огромный пенис. Эдит стала перелезать через перила, чтобы броситься вниз, разбиться насмерть и избавиться от этого ужаса.

Но сильные руки схватили ее. Эдит в ужасе вырвалась. Ее держал Лайонел. Она уставилась на него, не веря своим глазам.

— Эдит! Это я!

От звука знакомого голоса Эдит, рыдая, упала мужу на грудь.

— Уведи меня отсюда, — взмолилась она.