поводу? — спросила Анна Васильевна, входя в учительскую.
— Может быть, решили идти прямо из школы в театр? — высказала предположение Лидия Андреевна.
— После уроков? Очень рано!
— И многие так одеты? — поинтересовалась Софья Борисовна.
— Многие. Я встретила девятиклассниц, видела из восьмого, из десятого, — ответила Анна Васильевна, усаживаясь на диване.
— Товарищи, вы не знаете, почему старшеклассницы разрядились? — громко спросила Марина Леопольдовна, как только открыла дверь в учительскую. — На мой вопрос они заявили, что у них сегодня праздник. Какой праздник? В чем дело?
Пришел Горюнов.
— Константин Семенович, вы в курсе всех дел, — сразу обратилась к нему Анна Васильевна. — Скажите, пожалуйста, почему разоделись старшеклассницы?
— На этот вопрос, к сожалению, ничего не могу ответить. Нужно спросить у них, — сказал он, разводя руками.
Незадолго до звонка Константин Семенович зашел в свой класс. Действительно, все ученицы пришли празднично одетые. И только на Беловой было простое коричневое платье, в котором она всегда ходила в школу.
— Вы сговорились или это случайно? — с улыбкой спросил он.
— Что случайно? — не поняла Катя.
— Да вот ваши платья, ленты?
— Константин Семенович, неужели вы считаете, что все мы такие сметливые? — ответила она. — Конечно, вчера дали команду.
— Очень хорошо! А когда повесите газету?
— А вы как считаете? — спросила Тамара.
— Не знаю. Дело ваше.
— В большую перемену?..
— Ну что ж… Начинайте с большой перемены.
— Константин Семенович, а юбиляр уже пришел?
— Я не видел. Вероятно, пришел.
— Он ничего не знает?
— Думаю, что нет.
— Константин Семенович, учителей вы сами пригласите? — спросила Нина Шарина.
— Почему я? Нет, нет. Я ни во что не вмешиваюсь.
— Как же быть? Значит, кто-то из нас должен заявиться в учительскую и сказать: «Товарищи, не расходитесь после уроков…»
— Не знаю, — усмехнулся учитель. — Придумайте что-нибудь интересней.
Девушки растерялись. Все было продумано, предусмотрено, но, как это часто бывает, упустили чуть ли не самое главное.
— Нужно попросить Варвару Тимофеевну, — сказала Аня. — Пусть она известит.
— Нет! Давайте, девочки, напишем всем пригласительные билеты. Время еще есть, — предложила Катя. — «Уважаемая…» и так далее. «Старшие классы приглашают вас…» и так далее. Ну и подпись: «Комиссия».
— Неплохая мысль, — согласился Константин Семенович.
Звонок. Первый урок.
Марина Леопольдовна остановилась в дверях десятого класса, окинула холодным взглядом поднявшихся учениц и прошла к столу.
— Смирнова, по какому случаю вы так оделись? — спросила она старосту.
— По какому случаю?.. Я, Марина Леопольдовна, пойду сегодня в гости после школы…
— Ах вот что?! В гости! А вы, Ерофеева, тоже собрались сегодня в гости?
— Марина Леопольдовна, у меня сегодня… день рождения, — сказала Надя, усиленно моргая глазами.
— Поздравляю вас, в таком случае. Садитесь. Алексеева, у вас тоже день рождения?
— Нет. Я собираюсь в гости к Наде, — ответила Аня, сильно покраснев.
— Ага! Садитесь. Вершинина, вы тоже в гости собрались?
— Да.
— Все в гости… Вы не хотите отвечать на мой вопрос? Иванова Екатерина!
— Мы оделись… — начала по-немецки говорить Катя, но на нее зашипела сидящая рядом Надя, а Женя сквозь зубы процедила:
— Только скажи…
— Мы оделись… Одним словом, вы узнаете об этом в большую перемену, — закончила Катя по- русски.
— Не понимаю ваших фокусов! Ну, хорошо! Я не любопытна, но меня огорчает ваше недоверие… Возьмите тетради…
Василий Васильевич, ничего не подозревая, пришел в школу за несколько минут до звонка. Первый урок у него был в девятом классе. Праздничного вида учениц он не заметил, но скоро обратил внимание на какую-то особенно напряженную тишину. Химик вызвал трех учениц. Двух попросил приготовить опыт, а третью начал спрашивать устно. Вскоре он обратил внимание на необычное состояние класса: почему так тихо? Никто не шепчется, не шевелится, не пишет. Сидят, словно проглотили аршин. Отвечали сегодня лучше, чем всегда, и Василий Васильевич с удовольствием ставил в журнале одну за другой пятерки.
В большую перемену в коридоре второго этажа появилась громадная яркая стенгазета. Общий заголовок был «Юбилейная», а в середине, немного ниже, золотыми римскими цифрами написано — «XL». В первой колонке два рисованных портрета: учитель химии — совсем еще молодой, в студенческой тужурке, и рядом такой, каким его видели ежедневно.
«Дорогой Василий Васильевич! Сорок лет, лучших лет своей жизни вы отдали нам…» — так начинались первые строки передовицы.
Газета была специальная, внеочередная и вся посвящалась юбиляру. Кроме передовицы, тут были два воспоминания бывших учеников школы, а сейчас крупных ученых-химиков; дружеские шаржи: «Поздравление от элементов», «Раскаяние троечников», «Химический сон», «Полезные советы отстающим и преуспевающим по химии». Много труда, изобретательности вложили авторы и редактор в газету. Она дышала любовью, теплотой, искренностью.
— Вот он — виновник! — громко воскликнула Марина Леопольдовна, возвращаясь с урока. — Мы ломаем голову, — что да почему?.. А он молчит, как будто это его не касается. Поздравляю!
— А в чем дело? Что случилось? — удивился Василий Васильевич.
— Вы не знаете? Это мне нравится!
Один за другим входили учителя и, не давая юбиляру опомниться, жали руку, обнимали.
— Василий Васильевич, в этом году исполнилось сорок лет вашей работы… Это верно? — спросил Константин Семенович-
— Ну, предположим, — согласился тот.
— Ученицы старших классов узнали об этом и решили сегодня отметить ваш юбилей.
— Как отметить? Почему меня не предупредили? Какое глупое положение…
— Вот так раз! — со смехом сказала Марфа Игнатьевна. — Нет, на мой взгляд, это совсем не глупо.
— Вы меня не поняли, товарищи… Я не знал… и вот… не одет и… вообще не подготовился, — бормотал смущенно юбиляр.
— И не надо!
— Василий Васильевич, вы видели стенгазету? Идемте посмотрим. Такой стенгазеты в нашей школе я не помню! — сказала Анна Васильевна.
