появляться в городе! И все это из-за какой-то немецкой свиньи, которую к нам привел ты, Кейн!

Кейн разглядывал стену над головой майора Монро. На губах майора выступила пена, лицо стало багровым.

— Можешь сам все прочесть! — заорал майор. — Мы не пожалели сил на расследование: это все, что мы могли сделать. Мы проверили все до последних мелочей! Шериф Форт-Уорта назначил независимую комиссию; ее выводы ты уже слышал…

Монро сделал над собой усилие и продолжал уже спокойнее:

— Ладно, Кейн… Я не считаю тебя виновным в том, что натворил Чарли. Но послушай, старина, теперь речь идет о тебе! Мне осточертели твои любовные похождения. Когда-нибудь это кончится тем же. К счастью, — слышишь, к счастью! — ты мне нужен. Но должен сразу предупредить: отныне ты будешь работать как негр, чтобы заслужить свои сто двадцать долларов, и будешь следить за собой, иначе я натравлю на тебя весь корпус! И последнее: не суй свой нос в эту историю, говорю тебе это раз и навсегда. Мы в ней разобрались как следует, и нам ее надолго хватит. Так что с этим покончено. Чарли Катц никогда не существовал. Ясно, Кейн?

Кейн медленно достал из кармана свою звезду и положил на стол.

— Ты что это делаешь, черт побери? Спятил совсем от страха? Смыться решил…

Кейн выхватил кольт так быстро, что за движением невозможно было уследить. Глаза Монро расширились от ужаса, когда он увидел ствол револьвера и лицо Кейна.

— Н-нет… — прошептал он. — Ты с ума сошел! Кейн подбросил кольт, перехватил его за ствол, затем положил на стол майора и спокойно сказал:

— Это имущество полка… сэр. Затем медленно повернулся и вышел.

Кейн сидел на краю кровати, уставившись в стену. Он привык к одиночеству, но сейчас он испытывал нечто большее, чем горечь одиночества. Чарли больше не было. Он погиб… Погиб его единственный давний друг.

Кейн резко встал и открыл свой шкаф. Он достал оттуда бутылку виски, выдернул пробку и стал жадно пить. Все было кончено. Судьба не позволила ему принять решение. Ему оставалось только собрать вещи и проваливать. Пока он складывал свой нехитрый скарб, его начали донимать новые мысли.

Как же Чарли мог совершить подобную вещь? Как мог до такой степени потерять над собой контроль? Что там все-таки произошло?

Вдруг он вспомнил один случай… Это было в Дюранго, в Мексике, шесть или семь лет назад. Они с Чарли приехали в эту деревню после того, как провели семь недель в Нью-Мексико.

В тот вечер Чарли пил не переставая. Он указал Кейну на одну молодую мексиканку с красивой фигуркой. Кейн заметил, что за ней ухаживал другой мужчина, мексиканец, но Чарли ничего не желал слушать. Он силой усадил девушку рядом. В тот вечер Чарли совсем разошелся. Кейну, помнится, было мучительно стыдно за товарища. Все посетители кабачка были здорово пьяны, и веселье постепенно превращалось в настоящую оргию. В конце концов Чарли ухватил девушку, бросил ее себе на плечо, как мешок, и, шатаясь, пошел на второй этаж. Девушка истошно кричала, но все лишь посмеивались. Кейн до сих пор помнил ее лицо, расширенные от страха черные глаза…

А если бы это была белая девушка? Но нет — она была «мекс», а они были «гринго»… Возможно ли когда-нибудь понять человека до конца? Понимал ли Кейн этого здорового блондина-немца? Удается ли нам вообще кого-нибудь понять, когда просыпаются самые низменные инстинкты?

Кейн расхаживал по комнате; им начинали овладевать сомнения. Делом занимался сам шериф Форт- Уорта. Кейн знал его. Мэтт Хьюитт был хорошим шерифом.

Имелся ли у Кейна повод для сомнений? Может быть, он отказывался верить фактам только потому, что Чарли был его другом?

Кейн проглотил новую порцию виски. Чарли никогда не рассказывал о своих взаимоотношениях с женщинами. Насколько было известно Кейну, Чарли не имел ни одной серьезной или продолжительной связи с тех пор, как они стали «компаньерос». Он, как правило, предпочитал мимолетные, легкомысленные встречи. Чарли тогда общался с женщинами, когда ему этого хотелось. Могла ли в его матовых голубых глазах загореться настоящая страсть? Разве он, Кейн, не испытывал этого чувства, и не один раз? Конечно!

Разве красивая и опытная женщина не могла помутить рассудок даже такого мужчины, как Чарли? Конечно, могла!

Возможно, Чарли повстречался с тем типом женщины, который был ему неизвестен. С одной из тех, которые играют, дразнят и исчезают… Из тех, которые отталкивают вас руками, но отдаются вам взглядом. Как бы повел себя пьяный Чарли в подобной ситуации?

Но ведь эта девушка была помолвлена и, судя по всему, воспитывалась в добропорядочной семье. Как же Чарли с ней познакомился? Почему он скрывал это от него, Кейна?

И потом — Чарли выстрелил первым. По крайней мере, все так утверждают. Друг жениха был убит на месте. Шериф осматривал труп. Стрелять начал именно Чарли…

Кейн сжал зубы. Стоило ли над всем этим размышлять? Рисковать своей шкурой, чтобы раскопать прошлое? Кому это было нужно, зачем? Неужели он нашел бы больше фактов, чем шериф Хьюитт?

Он засунул вещи в сумку, свернул одеяло и стянул его ремешком. Потом достал из дальнего угла шкафа промасленный сверток и медленно развернул свой старый «Кольт-Фронтиер». Он взвесил его на ладони, покачал головой, сунул оружие в кобуру «Вэйн Мартин» и тут же выхватил для пробы. Затем поставил на предохранитель. Это была хорошая машина, но она не могла сравниться с его служебным револьвером. Он решительно сунул кольт обратно в кобуру. Оставалось надеяться, что кассир еще не ушел спать. Ему полагалось двухнедельное жалованье, и он был не прочь забрать его. Да и свою лошадь тоже. Лагерь Альварадо должен был полностью рассчитаться с ним перед его отъездом.

Кассира он нашел в столовой.

— Я ухожу, — сухо сказал Кейн. — Можешь выдать мне то, что причитается?

За столом воцарилась тишина. Многие рейнджеры, сидевшие за соседними столами, обернулись.

Билл Хобсон поднял на Кейна глаза.

— Как это — уходишь, Морган? Он в изумлении посмотрел на Кейна, заметил рукоятку незнакомого револьвера у пояса…

— Да, ухожу. Хобсон встал.

— Касса закрыта.

— Ну, так открой ее, Билл, — сказал Кейн ледяным тоном.

Рейнджер Грувер вышел вместе с ними.

— Скажи, Морган, — произнес он тихо, чтобы не слышал Хобсон, — это все из-за Чарли?

— Да, если хочешь.

— Тебя выгнал шеф?

— Нет, я ухожу сам, Льюис. Просто подаю в отставку.

Они шли за Хобсоном по темному двору. — Я понимаю, — сказал Грувер.

Кейн не ответил. Пусть Грувер и вправду думает, что понимает.

— Нам будет тебя недоставать, — продолжал Грувер. — Ты виделся с Питом?

— Нет:

Кейн вдруг вспомнил о Пите Гроссмане, который когда-то был его напарник.

— Кажется, он сейчас здесь. Ты бы с ним хоть попрощался, Морган.

— Конечно, Льюис.

К удивлению Кейна, на душе как-то потеплело. У него было всего четверо друзей в этом корпусе: Чарли, Грувер, Гроссман и Хиггз, инструктор по стрельбе.

Хобсон подождал их у дверей своего кабинета. Грувер остался на улице, прислонился к стене и закурил сигарету.

Кассир внимательно сверился с журналом, затем открыл сейф, достал металлический ящичек и пересчитал деньги Кейна.

— Распишись вот здесь, — сказал он. Грувер проводил Кейна до конюшни. Там из полумрака показалась чья-то могучая фигура.