Фокс, не отрываясь, смотрел на него.

— Лук в чайнике, сэр.

— Какой лук, в каком чайнике? — спросил Джоуслин.

Фокс повернулся к нему.

— Молодой Биггинс, сэр, признал, что он положил репчатый лук в чайник, используемый в пьесе. Мы хотели бы знать, кто вынул его.

Миссис Росс расхохоталась:

— Прошу прощения, но это просто смешно.

— Это звучит довольно нелепо, не правда ли, мадам? — с серьезным видом согласился Фокс. — Вы знаете что-нибудь об этом?

— Боюсь, что нет. Кажется, господин Аллейн уже говорил со мной.

— Вы ничего об этом не слышали, сэр?

— Боже милосердный, нет! — воскликнул Джоуслин.

— А вы, господин Генри?

— И я нет, — пробормотал Генри.

— Следующий вопрос, — сказал Фокс, помечая в блокноте, — касается окна. Насколько я понимаю, миссис Росс, вы нашли его открытым в субботу днем.

— Да. Мы закрыли его.

— Но вы однажды уже закрывали его, не так ли? В полдень?

— Да, закрывала.

— Кто открыл его? — спросил Фокс и посмотрел сначала на Джоуслина, а затем на Генри.

Они оба отрицательно покачали головами.

— Я бы предположил, что это могла быть мисс Прентайс, моя кузина, — сказал Генри. — У нее есть глубоко укоренившаяся мания… — Он спохватился и сдержался. — Она — любитель свежего воздуха, — продолжил Генри, — и постоянно жаловалась, что в ратуше душно.

— Я хотел бы об этом спросить у мисс Прентайс, — сказал Фокс. — Она дома, сэр?

Эсквайр выглядел крайне смущенным.

— Я думаю, она… э… она… э… дома. Да.

— Я вам больше не нужна, господин Фокс? — спросила миссис Росс.

— Я думаю, на данный момент это все, спасибо, мадам. Старший инспектор будет вам очень обязан, если вы сможете прийти в ратушу примерно в четверть десятого сегодня вечером.

— О? Да, очень хорошо.

— Большое спасибо, мадам.

— Я провожу вас, — торопливо произнес эсквайр.

Они вышли через французское окно. Генри предложил Фоксу сигарету.

— Благодарю, сэр, но не сейчас.

— Господин Фокс, — сказал Генри, — что вы думаете о теории ректора? Я имею в виду мысль о том, что мисс Кампанула устроила ловушку для моей кузины, а затем случилось то, что сделало ее несчастной, и когда ее попросили играть, она подумала: «Ну что ж, это решит все проблемы. Так тому и быть!»

— Вы сказали бы, что покойная казалась очень несчастной, сэр?

— Ну видите ли, я не слишком обращал на нее внимание. Но я думал об этом, и… да… она была довольно странной. Она была чертовски странной. Прежде всего, у нее, очевидно, была серьезнейшая ссора с моей кузиной. Или, вернее, моя кузина казалась довольно дружелюбной, но мисс Кампанула ни словом с ней не обмолвилась. Она была с причудами, знаете ли, и мы все не очень обращали на подобные вещи внимание. Понимаете, что я хочу сказать?

— Я понимаю, сэр, — сказал Фокс, строго глядя на Генри. — Может быть, я поговорю с мисс Прентайс?

— Боже! — с сожалением произнес Генри. — Послушайте, господин Фокс, она покажется вам очень странной. Вы подумаете, что мы в этой части страны специализируемся на эксцентричных старых девах, но, без сомнения, последствия шока сказались на ней весьма неблагоприятно. Кажется, она считает, что убийце спутали карты, и рано или поздно, он совершит вторую попытку.

— В этом нет ничего странного, не так ли, сэр? Может, леди будет чувствовать себя уютнее под защитой полиции?

— Мне жаль защитника, — сказал Генри. — Что ж, полагаю, мне надо выяснить, не спустится ли она сюда.

— Если вам не трудно, сэр, — любезно проговорил Фокс.

С некоторым внутренним трепетом Генри поднялся по лестнице и постучал в дверь мисс Прентайс. Ответа не последовало. Он постучал опять. Внезапно дверь открылась, и перед ним предстала мисс Прентайс, приложив палец к губам, похожая на сказочную колдунью с торчащими изо рта зубами.

— Что случилось? — прошептала она.

— Ничего не случилось, кузина Элеонора. Просто один из сотрудников Скотленд-Ярда хочет задать вам всего один вопрос.

— Эта женщина там? Я не хочу встречаться с этой женщиной.

— Миссис Росс ушла.

— Генри, это правда?

— Конечно правда.

— Вот, опять я тебя разозлила. Ты очень недобр ко мне, Генри.

— Моя дорогая кузина Элеонора!

Она беспокойно одергивала платье.

— Да. Ты такой недобрый. А я так люблю тебя. И только для твоего же блага. Ты молодой, сильный и красивый. Все Джернигэмы очень сильные и красивые. Не слушай таких женщин, Генри. Не слушай никаких женщин. Они принесут тебе вред. Кроме дорогой Дины.

— Ты спустишься вниз поговорить с инспектором Фоксом?

— Это не ловушка, чтобы я встретилась с той женщиной? Почему другой человек? Фокс? А где тот, первый? Он был джентльмен. Такой высокий! Выше отца Коупленда.

Он в изумлении увидел, что теперь движение ее руки постоянно повторяло один определенный невидимый рисунок. Она крестилась.

— Этот человек абсолютно безобиден, — сказал Генри. — Идем же.

— Очень хорошо. У меня голова раскалывается. Я полагаю, что должна идти.

— Вот так лучше, — сказал Генри и добавил неловко: — Кузина Элеонора, твое платье расстегнуто.

— О!

Она зарделась и, к его ужасу, резко засмеялась и отвернулась. Ее пальцы шарили по застежке платья. Затем она проскользнула мимо него и, с некоторой кокетливостью в походке, поспешила вниз по лестнице.

Генри, с сильно бьющимся сердцем, последовал за ней и проводил ее до кабинета. Его отец уже вернулся и стоял у камина. Джоуслин неприязненно взглянул на мисс Прентайс.

— Привет, Элеонора, вот и ты. Это инспектор Фокс.

Мисс Прентайс протянула руку и, как только Фокс дотронулся до нее, отдернула. Ее глаза были опущены, а руки теребили складку на платье.

Фокс внимательно смотрел на нее.

— Прошу прощения за беспокойство, мисс Прентайс. Я только хотел спросить, не открывали ли вы одно из окон ратуши, когда уходили оттуда в полдень в субботу.

— О да, — прошептала она. — Это был непростительный грех?

— Простите, мисс?

— Я впустила его?

— Впустили кого, мисс Прентайс?

— Вы знаете. Но я только совсем чуть-чуть приоткрыла его. Чуть заметная щель. Конечно, он может стать очень маленьким, не так ли?