вместе и каждому в отдельности. Ей казалось, что сейчас Миноги словно обособились, отдалились от нее. Хотя у них не было возможности поговорить без посторонних, они словно пришли к какому-то соглашению даже без слов. Девушка надеялась, что, когда она останется с ними наедине, они смогут снова притянуть ее к себе своей обезоруживающей честностью, которую многие ошибочно принимали за лестную искренность. Они позволят ей присоединиться к их единому фронту, которым они встретят полицию.
Но оказалось, что одним им побыть не удастся. Аллейн и Фокс оставили за их спинами здоровенного полисмена. Именно это зрелище — крупная фигура с чисто вымытой физиономией и надраенными пуговицами — вызвало у Роберты ледяной озноб паники. На Миногов это почему-то такого ужасающего действия не оказало. В ответ на шепот матери Колин предложил полисмену кресло и спросил, не хочет ли тот присесть к огню в другом конце комнаты. Заметив в руках у полицейского блокнот, Колин развернул к нему настольную лампу. От такой предупредительности полисмен густо покраснел, убрал было блокнот, потом достал его снова. Колин все умолял его присесть, и тот наконец послушался.
Колин вернулся к своим.
— Eh bien, — сказала Фрида, — maintenent, nous parlerons comme si le monsieur n'etait pas la.[12]
— Фрид, деточка! — воскликнула ее мать. — Как можно! Фрида поглядела в дальний конец комнаты и, повысив голос, обратилась к полицейскому:
— Я надеюсь, вы не будете возражать, если мы будем говорить по-французски? Понимаете, нам надо обсудить одну-две вещи, и они довольно личного свойства, так что, наверное, и для вас и для нас лучше будет, если мы станем говорить по-французски. Я хочу сказать, вы не подумаете, что мы страшные невежи?
Полицейский встал, покраснел, прокашлялся и сказал:
— Нет, мисс.
Видно было, что ему ужасно хотелось бы иметь руководящие указания по этому вопросу: он бросил на дверь взгляд умирающего. Поколебавшись, полицейский снова сел в кресло, предложенное Колином, и Миногам видна была только его покрасневшая макушка.
— Ну вот, мамуля, все в порядке, — сказала Фрида. — Alors. A propos les jumeaux…[13]
Роберта упала духом. Шарло и лорд Чарльз, как она знала, говорили по-французски совершенно свободно.
Фрида заканчивала школу в Париже. Генри и близнецы посещали университет в Гренобле и проводили свои каникулы с друзьями на Лазурном берегу. Даже Плюшка и Майк в новозеландские денечки превращали в ад жизнь гувернантки-француженки, которая уехала с Миногами в Англию и даже сейчас приходила давать им уроки. Роберта же, напротив, занималась французским только в школе и по горькому опыту знала, что, стоило Миногам начать говорить по-французски, как их речь обращалась для нее в поток носовых и гортанных звуков, в котором, словно нарочно, периодически проскальзывали знакомые слова. Так оно было и теперь. Лорд Чарльз, казалось, призывал их к порядку, Генри спорил. Близнецы были довольно молчаливы и упрямы. В ответ на длиннейшую тираду Фриды Колин сказал:
— Laissez-vous donc tranquilles, Frid.[14] Попросту говоря, заткнись.
— Должен сказать, — заметил Генри, — Робин все так интересно и понятно…
— Милая Робин, — спросила Шарло, — ты не возражаешь, а?
— Ну конечно нет! И потом, я все-таки немножко поняла.
— Taisez-vous donc![15] — драматически скомандовала Фрида. — Слушайте!
— Ну, в чем еще дело? — раздраженно спросил Генри.
— Да слушайте же, вы все!
Откуда-то из глубины квартиры донесся низкий голос.
— Это мистер Аллейн, — заметила Фрида. — С кем это он так вопит?
— Может быть, его довели до белого каления, — предположила Плюшка.
— Наверное, он арестовывает Нянюшку или что-нибудь в этом роде, — сказал Стивен.
— Не понимаю, зачем орать, арестовывает он ее или нет. И вообще, — заключила Фрида, — по голосу не похоже. Он кричит так, словно разговаривает с кем-то, кто стоит на первом этаже.
— Или с г-глухим, — подсказал Стивен.
— Господи, — ахнула Шарло, — уж не тетя ли это Кит?
— Право, Имми! — отозвался лорд Чарльз. — За каким чертом тете Кит возвращаться сюда в такое время?
— Все настолько странно, что я считаю, возвращение тети Кит даже и после полуночи будет вполне в духе последних событий.
— Еще не полночь, — заметила Плюшка.
— Мистера Аллейна слышно все хуже, — проговорил Колин. — Наверное, он спускается вниз и кричит по пути.
Плюшка выдвинула еще один вариант.
— Может быть, — предположила она, — Аллейн сидит в лифте и кричит, чтобы узнали, си нузавон парле вре о сюжет де мон онкль.[16]
— Плюшка, деточка! — простонала Шарло. — Твое произношение! Право же!
— Ну что ж, — заявила Фрида, оглядываясь на полицейского, — мы все равно не можем пойти и узнать, что там происходит.
— Господи! — воскликнул лорд Чарльз. — Это и впрямь тетя Кит.
И в дверь гостиной действительно вплыла леди Катерин Лоуб.
— Имми, голубушка, — шептала она, обнимая Шарло. — Это такой кошмар, но и такое благословение. Пути Его воистину неисповедимы, и нет сомнений, что Он избрал это орудие. Чарли, душа моя!
— Тетя Кит, где вы были?
— В Хэмпстеде. Метро и автобусом. Я вернулась бы раньше, но, к несчастью, я села не на тот автобус, а мистер Натан так долго копался… И как оказалось, все зря. Хотя даже сейчас, с уплатами посмертных долгов…
— Я ничего не понимаю! К кому вы поехали в Хэмпстед?
— К некоему мистеру Айседору 3. Натану, Чарли. Я поначалу думала, что застану его в лавке, но, конечно, все было уже закрыто, когда я туда добралась. Но я нашла в телефонной книге его адрес, и он, к счастью, оказался дома. Такой удивительный дом, Имми! Огромные картины и столько бархата. Но мистер Натан — просто очарователен.
— Господи, не может быть, что вы говорите о деде Иззи из ломбарда за углом! — ахнула Фрида.
— Что, деточка?
— Не может быть, чтобы это был ростовщик с Адмирал-стрит, тетушка?!
— Да. Понимаешь, Чарли, я всегда считала, что надо было давно так поступить во имя убогих и сирых, потому что очень уж глупо платить эту огромную страховку, когда я вовсе не так богата, но они — единственное, что осталось у меня от семьи, поэтому мне всегда казалось, что мама не одобрила бы этого. Но вы — совсем другое дело, вы — семья, и мне это доставило такую радость, дорогой мой. Честное слово, мне стало так хорошо. Сейчас, может быть, ты захочешь их выкупить, хотя это совсем не к спеху…
— Тетя Кит, — потрясенно спросил лорд Чарльз, — вы не про индийский жемчуг говорите?
— Что, деточка?
— Вы не про жемчуг двоюродной бабушки Каролины?
— Такое счастье, что я всегда их ношу, — тетя Кит покопалась в своем ридикюле и вытащила кусочек бумаги, который затем сунула в безжизненную руку лорда Чарльза. — Возьми, Чарли, душа моя. И я так рада. Я уверена, что мистер Натан — очень порядочный человек. Он долго рассматривал жемчуг, а я ему сказала, сколько он стоит, потому что жемчуг застрахован, и в конце концов мы с ним заключили очень выгодную сделку. Я попросила его выписать чек на твое имя, потому что…
