— Не знаю, — начал мистер Фолс, — любите ли вы читать детективные романы. Лично я их обожаю. Обычно их критики утверждают, что детективы оторваны от реальности. Говорят, например, что полицейское расследование вовсе не соткано из взвешивания мотивов, хитроумных догадок и беспрерывного лавирования во мраке, в процессе которого то над одним, то над другим подозреваемым зависает карающий меч правосудия. Такие люди считают, что в реальности простого, хотя и чрезвычайно трудоёмкого и медленного накопления фактов оказывается достаточным, чтобы арестовать того, на кого изначально падало наибольшее подозрение. Сержант Уэбли, — добавил мистер Фолс, — поправит меня, если я ошибаюсь.

Полицейский прокашлялся, но ничего не сказал.

— Наше недавнее собрание, — продолжил мистер Фолс, — только укрепило меня в моей правоте. Вот почему, прежде чем мы разойдёмся, я хотел бы оправдать в ваших глазах мистера Мориса Квестинга. Так вот, мистер Квестинг не был вражеским агентом.

Доктор Акрингтон взвился на дыбы. Он кричал, вопил, топал ногами, брызгал слюной и грозил всех разнести — пока мистер Фолс не рассказал о письме. Бедный анатом воспринял свалившуюся на него новость как личную трагедию. Мало того, что он уже смирился с ударом, каковым стала для него находка головы Квестинга, но письмо, подорвавшее краеугольный камень его замечательной теории, явилось последней соломинкой, сломавшей спину верблюда. Последовавшие слова мистера Фолса доктор Акрингтон слушал в подавленном молчании.

— Квестинг, судя по этому письму, разоблачил шпиона, которому удалось путём шантажа взять с покойного обет молчания. Лично я считаю, что именно страх перед угрозами этого неизвестного лица, а не какие-либо иные причины, заставил Квестинга столь поспешно засобираться в дорогу. Как и мы с вами сейчас, он ощущал нависшую над ним опасность. Думаю, что письмо он написал перед самым концертом. Проходя мимо его двери, я видел, как он склонился над столом. И вот, часа три спустя, его убили.

— Извините, — прервал Гаунт, — но я уже говорил, что моя нервная система не в состоянии выдержать такой ужас. С вашего позволения, я всё-таки вынужден вас покинуть.

— Одну минуточку, мистер Гаунт, — остановил его Фолс. — Мне представляется, что мучит вас не столько мысль о страшной кончине Квестинга, сколько опасение оказаться причастным к этой мрачной истории.

— А вот это уже наглость! — вскричал актёр, с поразительной резвостью вскакивая и потрясая кулаками. — Я этого не потерплю, Фолс!

— Присядьте, — дружеским тоном посоветовал тот. — Странное дело, против своей воли мы сами начали подозревать всех подряд. Взять, например, мистера Гаунта. Он ведь поссорился с мистером Квестингом не только потому, что тот бесцеремонно использовал его имя в рекламных целях, но и потому что Квестинг ловко присвоил себе роль таинственного благодетеля, прикинувшись, будто сам, а вовсе не мистер Гаунт, сделал этот подарок…

Барбара подскчоила, как ужаленная. Гаунт набросился на Дайкона.

— Так ты меня выдал…

— Нет, — прервал его Фолс. — Кто, кроме вас, дорогой мой Гаунт, мог сделать подобный подарок? Цитата из Шекспира на карточке… Не сам же продавец её вспомнил! Да и видели бы вы своё лицо, когда Квестинг заговорил с мисс Барбарой о её очаровательном платье. Мне показалось — извините за выражение, — что вы готовы умертвить беднягу на месте. Может, памятуя об этом случае, вы и пытались потом скрыть от нас размолвку с Квестингом?

— Я уже до хрипоты наобъяснялся, что хотел только избежать ненужной огласки, — запальчиво возразил актёр. — Неужели вы думаете, что можно и впрямь убить человека из-за такой ерунды! Уэбли, я требую, чтобы вы…

— Я с вами согласен, — поспешно замахал руками Фолс. — Позвольте перейти к следующему подозреваемому. К мистеру Смиту.

— Эй, оставьте Берта в покое! — выкрикнул Саймон. — Он чист. У него индульгенция от самого Квестинга.

— Что касается мистера Смита, — как ни в чём не бывало продолжил мистер Фолс, — то им могло верховодить чувство мести. За покушение на его жизнь.

— Какая, к черту, месть! Они похоронили топор войны!

— Да, чтобы взамен вырыть куда более ценный топор Реви. Что ж, я согласен, что этот мотив не выглядит достаточно убедительным, но, согласитесь, для того, чтобы заморочить людям голову, его вполне достаточно. Что касается вас, доктор Акрингтон, вы могли разделаться с Квестингом в порыве ярости. Вы ведь считали его предателем и шпионом…

— Теперь, Фолс, я уже уверен, что его прикончил кто-то из туземцев. Возможно — подкупленный настоящим врагом.

— Тему маори я предлагаю пока не затрагивать. Теперь вы, полковник. Извините за напоминание, но у вас был очень веский мотив. Как-никак, Квестинг собирался отобрать у вас ваши владения. А уж в бизнесе он, как метко выразился мистер Белл, собаку съел. Вы бы сильно выиграли от его смерти…

— Оставьте в покое моего отца! — снова вспылил Саймон. — Чего привязались!

— Замолчи, Саймон, — оборвал его полковник.

— … как, впрочем, — закончил мистер Фолс, — и остальные члены вашей семьи.

— Послушайте, Фолс, — не выдержал доктор Акрингтон, — вы ведь поверили этому письму, а из него ясно вытекает, что убийца — вражеский агент!

— Разумеется. Это и впрямь наиболее вероятно. Однако я вот к чему клоню. Мне кажется, что в данном случае про мотив следует вообще забыть. Если на то пошло, мотив имелся почти у каждого из нас. Давайте на минуту отвлечёмся и рассмотрим только голые факты.

— О Господи! — душераздирающе вздохнул Гаунт.

— Меня крайне занимают четыре совершенно необъяснимых обстоятельства. Сигнал на железнодорожном переезде. Рубашка Эру Саула. Цаетущие похутукавы. И наконец — злополучный флажок. Мне кажется, что, решив эти загадки, мы вплотную приблизимся к цели.

— А про себя-то вы забыли? — ехидно спросил Саймон. — Уж подозрительнее вас здесь никого нет.

Он оглянулся по сторонам, словно ища поддержки.

— Я как раз собирался перейти к собственной персоне, — с достоинством произнёс мистер Фолс. — Я и впрямь должен выглядеть в ваших глазах чрезвычайно подозрительным. А приберёг я себя напоследок ещё и потому, что должен кое в чём исповедоваться.

Уэбли резко вздёрнул голову, затем отодвинул стул назад и подобрал под себя ноги, словно готовясь к прыжку.

— Покинув зал, — сказал мистер Фолс, — я сразу направился к источникам. Я уже говорил вам, что заметил впереди себя Квестинга, которого узнал по одежде. Я сказал также, что приостановился, чтобы закурить, вскоре после чего услышал страшный крик, а потом уже появился и Белл. Позднее, запретив всем вам приближаться к месту гибели Квестинга, я сам отправился туда. Да ещё и наговорил вам с три короба, будто слышал, как там кто-то ходил. Так вот, все это неправда. Там никого не было. А теперь, — продолжал Фолс, — я перехожу к последней части своего повествования.

Он быстро сунул руку во внутренний карман пиджака.

Саймон с нечленораздельным воплем вскочил и метнулся к нему.

— Держите его! — завопил он. — Хватайте! Скорее! Он отравится!

Однако мистер Фолс извлёк из кармана вовсе не пузырёк или капсулу с ядом, а прозрачную желтоватую полоску, которую показал прежде всего Саймону.

— Что на вас нашло? — спросил он. — Так можно человека заикой оставить.

— Сядь, дубина! — прикрикнул на племянника доктор Акрингтон. — Не позорь нас.