Но Джейль продолжал храбриться, даже когда мессир Сабортеза громогласно потребовал от изловленных поднять руки и сдаться на милость Господню. Предполагаемый византийский конфидент оглядел рыцарей Храма, изрядно утративших первоначальный блеск и лоск, с коим они отправлялись в дорогу, и язвительно осведомился: что, собственно, тут происходит, и с кем он имеет дело? Неужели казна прославленного Ордена Храма настолько оскудела, что братья добывают средства к существованию грабежом? А если тут не грабеж, то не потрудится ли кто-нибудь объяснить, чем он, шевалье Ральф Джейль, вызвал подобную немилость Ордена? Кстати, он предпочел бы выслушивать объяснения, стоя на твердой земле, а не утопая в хлябях.
– А я-то надеялся, они любезно покрошат их всех, заберут поклажу и проводят нас до Марселя, – горестно вздохнул шотландец. – Не повезло. Значит, магистр нам не поверил. Сейчас начнутся долгие разговоры, что да как… Сражение отменяется, а жаль.
– Тебе бы только прикончить кого-нибудь, – фыркнул сэр Гисборн, понимая, что компаньон прав. Отряду Джейля милостиво позволили выбраться из трясины на сухой склон холма и даже помогли вытащить увязших лошадей. Приунывших наемников деловито обезоружили, согнали в маленькую тесную кучку и принялись перетряхивать скарб пленных. Сабортеза тем временем растолковывал Джейлю, что сие вовсе не грабеж, а поиск доказательств, уличающих оного Ральфа Джейля в нанесении ущерба королевству Английскому. Задержание произведено согласно приказанию его светлости командора Ордена Храма, главы прецептории Безье. Магистр же отдал такой приказ, ибо получил от некоего лица весьма подозрительные сведения касательно шевалье Джейля. Как имя этого лица? А вон оно стоит, собственной персоной.
Остававшиеся не у дел сэр Гисборн и Дугал наконец смогли подойти ближе. Узрев и узнав Мак-Лауда, Джейль, до того державшийся безукоризненно и слушавший Сабортезу с откровенным недоверием, переменился в лице, издал какой-то утробный животный звук и яростно завопил:
– Ты!.. Да будь ты проклят, я же убил тебя!..
– О чем это он? – недоуменно скосился на шотландца старый рыцарь.
– Понятия не имею, – скроил невинную физиономию Дугал. – Может, путает с кем-то?
– Ты сдох! Сдох и гниешь в могиле, где тебе самое место!.. – продолжал бесноваться Джейль.
– Ну-ка угомонитесь, – ворчливо приказал мессир Сабортеза. – Господа, идите сюда, взгляните. Вот это вы потеряли?
На куске холста выстроились в ряд, мутно отсвечивая на солнце бронзовыми накладками и лакированными боками, вместительные сундучки из мореного кедра.
«У нас отобрали всего три, почему же теперь их стало пять?» – сэр Гай вовремя прикусил язык, чтобы не брякнуть лишнего. Джейлю каким-то образом удалось прибрать к рукам весь пропавший архив! Стало быть, все подтверждается – сей уроженец Нормандии или Аквитании трудится на хитроумных интриганов из Константинополя! Вот ведь сволочь и проходимец, а корчит из себя приличного человека!
– Ключи есть? – осведомился рыцарь Ордена. – Надо бы глянуть, что внутри.
– Вы об этом пожалеете, – зло прошипел мессир Ральф. – Не знаю, какой ложью вас опутали эти люди, но имейте в виду: если попытаетесь коснуться сундуков, вы будете иметь дело не со мной, а с госпожой Элеонорой Аквитанской, королевой Англии!
– Громко сказано, – кивнул мессир Сабортеза, когда у пленника иссякли угрозы. – А имеется ли у вас нечто более весомое, нежели громкие слова?
– Да! – рыкнул Джейль, явив на свет приснопамятный пергамент с печатями Элеоноры Пуату, объявляющий любое деяние предъявителя сего совершенными во имя интересов английской короны. Сабортеза тщательно изучил документ, поколупал ногтем печать (сэр Гай и Мак-Лауд бессовестно подглядывали через его плечо) и настойчиво повторил вопрос:
– Так что в сундуках? Золото из королевской казны?
– Вот, нашлись! – явившийся подчиненный старого рыцаря помахивал в воздухе трофеем – двумя вычурного вида ключами, связанными кожаным шнурком.
– Открывайте, – распорядился Сабортеза. Джейль снова зашипел, точно гадюка с придавленным хвостом, но его не слушали. Замок щелкнул, крышка откинулась, явив уже знакомые сэру Гисборну ровные ряды плотно уложенных пергаментных свитков, украшенных разнообразными печатями. Рыцарь Ордена достал первый попавшийся свиток, развернул… и недоуменно уставился на ровные строчки римских цифр, повествующих непонятно о чем.
– Это и есть ваше сокровище? – исполненный язвительности вопрос был обращен к Гаю и Дугалу. – Ворох исписанных телячьих шкурок?
Компаньоны переглянулись.
– Оно самое, – решительно заявил шотландец. – И, чтоб вы знали, это не просто исписанные шкурки. Это архив канцлера Британии, вздернутого в нынешнем августе за мздоимство и казнокрадство. Они его похитили и намеревались увести в Константинополь, чтобы оттуда вредить всем странам Европы и не дать начаться Крестовому походу! – обличающий перст указывал на мессира Ральфа. Тот ожидал чего угодно, только не подобного клеветнического выпада, и сгоряча не придумал ничего лучшего, как заорать в ответ:
– Значит, я продался Константинополю?! Да вы на него посмотрите! Лжец и отродье лжеца! Он же как шлюха – готов верно служить любому, кто заплатит подороже! Кстати, где прячется рыжая стерва? Сколько она тебе пообещала? Расспросите ее, да расспросите хорошенько!..
Гай, успевший за время пути досконально изучить нрав попутчика, приготовился к неизбежной драке, но Мак-Лауд только выразительно развел руками:
– Видите? Этот человек готов обвинять всех и каждого, лишь бы уцелеть самому. Сейчас он скажет, что вы грабители, укравшие где-то одеяния рыцарей Ордена Храма. А сам он чист пред Богом и людьми, аки голубь, и спешит на Сицилию, дабы доставить сей драгоценный груз мадам Элеоноре.
– Да, на Сицилию!.. – в запальчивости выкрикнул мессир Ральф, запоздало поняв, что совершает ошибку, создавая у рыцарей Ордена не самое благоприятное впечатление о себе. Шотландец хотел добавить что-то еще, дабы окончательно уничтожить противника, но отвлекся – подчиненный мессира Сабортезы как раз открыл второй сундук. Содержимое выглядело более интригующе: помимо свитков, здесь лежала резная шкатулка и некий небольшой предмет, тщательно обмотанный холстиной и перевязанный шнурком.
– Эт-то еще что такое? – удивленно прищурился старый рыцарь, размотав ткань. В его руках оказалась странная вещь: крестовина тяжелого двуручного меча, поблескивающая вороненой сталью и украшенная парой извивающихся змей. Венчало рукоять тяжелое стальное яблоко с россыпью маленьких, тускло поблескивающих черных камней.
Гай помнил, какой тяжелой кажется эта штуковина и как холодит ладонь – не привычным холодом рукотворного железа, но обжигающим прикосновением вечного льда. Трофей Мак-Лауда, оставшийся после боя с призрачным воителем-слуа. Шотландец упрямо таскал его с собой, несмотря на предостережения Франческо – мол, подобный зловещий талисман приносит только несчастье. Обыскивая захваченных подле Ренна пленников, подручные Джейля прихватили и диковинную рукоять без лезвия. Мессир Ральф, к коему она попала, зачем-то положил ее в сундук с архивом – чтобы не потерялась, что ли?
Мессир Сабортеза, хмурясь, вертел загадочный предмет так и эдак. Мак-Лауд явственно боролся с желанием крикнуть «Это мое!», но следующее действие старого брата Ордена оказалось для всех полнейшей неожиданностью – он вдруг широко размахнулся и швырнул рукоять в болото. Крестовина описала в воздухе длинную пологую дугу и плюхнулась среди тростника, спугнув панически закрякавших уток.
– Экая мерзость, – Сабортеза брезгливо вытер руку о полу своего одеяния и строго глянул на удивленного Ральфа. – Негоже доброму христианину владеть столь богопротивной вещью, совсем негоже. Откуда вы ее взяли?
– Нашли, – опешил шевалье Джейль. – Среди
– А у вас она откуда? – мгновенно похолодевшим тоном дотошного следователя Inquisitio потребовал ответа рыцарь Ордена. – В канаве подобрали?
– Да врет он все! – очень натурально возмутился шотландец. – Первый раз вижу эту штуку! Понятия не имею, что это такое!
