Друг к другу тянутся, глядят в глаза, но все жеРазобщены, и зло и ночь средь царства дрожиВоздвигли свой престол. Несчастная толпаВ глубокой пропасти беспомощно слепа.Как будто ледоход на дне пучин грохочет.Все близко и темно; мрак надо всем хохочет.Дождит; небесный свод сокрыли облака.Ребенок малый стал похож на старика.И кажется, что нет отныне жизни вечной.Зловещая душа зрит в муке бесконечнойЗатменье господа, внушающее страх.Рожденье ли? Иль смерть? Когда? В каких мирах?Народы сумрачны и трепетом объяты,Слились в единый гул и горны и набаты;Холодный ветр с земли сорвал последний грим,И демон говорит с улыбкой; «Я — незрим».
Я ВИДЕЛ ГЛАЗ ТЕЛЬЦА
Я видел Глаз Тельца. И я сказал ему:— О ты, пронесший к нам, сквозь адскую ли тьму,Сквозь светы ль райские, огонь неизмеримый,Ты знаешь свой закон, как я — твой облик зримый.От тайны к тайне нам немыслим переход.Все — сфинкс. Как знать, когда, робея, небосводКометы яростной принять обязан пламя,Что в нем сотрет она своими волосами?В сем море бытия, где все имеет смысл,Ответь, ты кто — маяк иль ночи черной мыс? Быть может, ты фонарь, зажженный на бугшприте,И жизнь вокруг тебя — водоворот событии?Светило! В час, когда все было рождено,Подобное другим, вошло ты, как звено,В цепь страшных судорог и шквалов бурой пеныСлепого хаоса, что стать желал вселенной.Как все живущее: полип иль алкион,Ты в ритме творческом свой обрело закон;Ты горних ужасов — лежишь — печать большаяИ пламенной строфой искришься, завершаяОгромный звездный гимн, что небом мы зовем:Природа — вечный Пан — должна в свой окоемОстолбенев, принять тебя, как сновиденье!Альдебаран! Брегов неведомых свеченье,Ты не вполне горишь на дне пучин ночном,Как те, что солнцами нарек нам астроном.Склонив блестящий лик над пропастью незримой,Ты не вполне похож собой на херувима.О, призрак! О, мираж! Ты все же не вполнеЛишь зрительный обман в зловещей вышине.Но что в тебе признать должны мы дивам дивным:Ты — света колесо, вращеньем непрерывным —Расцветши навсегда — наш услаждаешь глаз;То жемчуг, то сапфир, то оникс, то алмаз.Обвитый молнией и ею светел, чудомТы вдруг становишься из лала изумрудом.Тобой был некогда смятен ливийский маг,При виде радуги твоей. Но знай, что такБлестишь ты не один, преград себе не зная:Душа людей, как ты, — планета четверная.В нас — чудеса твои. Светило, вот они!Поэзия с тобой сравнилась искони:Орфей, Гомер, Эсхил и Ювенал — четыреЕе глашатая. Когда в затихшем мире,На утренней заре иль в сумеречный час,Поют кузнечики и птичий слышен глас,Где Арно, где Авон, где Инд — повсюду музыМы зрим присутствие. Тягчайшие обузыСнимая с наших плеч, она ни на одинНе покидает миг своих святых вершин.За Каллиопою, Полимнией, ЭратоИ Немезидою — гармонии крылатой,И дик и радостен, предвечный лик сквозит;Она идиллию громами разрешит.
