женщины, занятой бизнесом, нет друзей.

Коннор согласно проворчал:

– Так же как и в политике. Никогда не знаешь, кто твои настоящие друзья.

Его голос затих, а мысли унеслись прочь. Через пару минут он отбросил унылые размышления.

– Ну и денек у нас был. – И, придвинувшись ближе, прошептал: – Как насчет того, чтобы сделать ужин таким же запоминающимся?

Беатрис улыбнулась.

– Кажется, меня можно уговорить.

Когда они пришли в гостиницу, Беатрис остановилась у окошка администратора, чтобы проверить, нет ли для нее корреспонденции. Ничего важного не было, и она стала подниматься по лестнице, пока Коннор обсуждал с гостиничным менеджером, как можно организовать ужин. Беатрис дошла до лестничной площадки и тут услышала чей-то удивительно знакомый голос. Но до того, как Беатрис вспомнила, кому он принадлежит, она нос к носу столкнулась с его обладателем – Херстом Эддингтоном Барроу.

– Вы! – Старик посмотрел мимо нее, ища глазами Коннора. – Если бы я знал, что вы остановились здесь, то переехал бы в другую гостиницу. – Потом он немигающим взглядом пригвоздил Беатрис к месту. – Полагаю, что вы вообразили, будто выиграли.

– Мы получили рекомендации комиссии, – спокойно ответила она, взглянув через перила, не идет ли Коннор. Его не было видно. – Я получу разрешение и открою свой банк.

– Радуйтесь, пока есть чему. От него вы уже получили все, что возможно.

Что-то в голосе Херста заставило ее более внимательно на него посмотреть. Сейчас на его изможденном лице отражались лишь обида и болезнь. Он был старым человеком, который слишком долго оставался наедине со своими недовольством и сожалением.

– Вы не правы. Он хороший человек. Он щедрый и внимательный... сильный, добрый и чуткий...

Старик с отвращением фыркнул.

– Он хитрый. Слишком умный, черт побери. И заботится только о себе.

– Если вы действительно так считаете, то вы близоруки и глупы, – с негодованием ответила Беатрис. – Вы твердо решили ненавидеть его, потому что он отказался от вашего богатства и не позволил вам управлять его жизнью. Но когда я вижу, во что превратила вас такая жизнь, то убеждаюсь, что он сделал правильный выбор.

Херст горько усмехнулся.

– Он убедил вас своими сладкими речами, но скоро вы узнаете всю правду. – Старик подошел к ней поближе и потряс костлявым пальцем. – Он отвернется от вас... именно тогда, когда вы больше всего будете в нем нуждаться. Запомните мои слова!

Беатрис стояла, разрываясь между злостью и жалостью, и наблюдала, как нескладная фигура старика тяжело тащилась вниз по лестнице. Иметь такое богатство и быть таким бедняком – без любви, жалости, дружбы, радости и семьи... без всего, что составляет смысл жизни. Херст Барроу – живой пример того, что является и что не является истинными ценностями. Он провел всю жизнь в погоне за властью...

Власть! Беатрис пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть. Ведь в ее жизни власть, контроль тоже всегда занимали большое место. Она контролировала свои надежды, обстоятельства, свой бизнес и свой капитал. И эта растущая потребность подчинить все своему контролю неизбежно распространилась на ее отношения с людьми... на желание вырвать власть из рук деспотичных и некомпетентных правителей, даже на ее жесткое обращение с племянницей. А все успехи Беатрис стали возможными только благодаря каждодневному, ежечасному контролю, подавлению собственных надежд и мечтаний, потребностей и страстей. Насколько это отличалось от того, что сделал со своей жизнью Херст Барроу? Его одиночество, злоба, горечь... неужели к этому шла и она?

«Шла», – подумала она в прошедшем времени.

Именно в этот момент, стоя на гостиничной лестнице и наблюдая, как Херст Барроу, с трудом передвигая ноги, идет своей дорогой, в своем бесчувственном мире, – именно тогда Беатрис поняла, как сильно изменилась вся ее жизнь. Благодаря Коннору, Присцилле и Джеффри у нее появился еще один шанс испытать то, что, как она раньше думала, было давно забыто или предназначалось для других.

Когда Беатрис и Элис пожаловали в зал для приема гостей, который Коннор снял на этот вечер, то обнаружили, что их празднование готовы разделить с полдюжины законодателей, являвшихся ключевыми фигурами в процедуре получения разрешения на открытие банка.

– Удивлена? – вполголоса спросил Коннор, отодвигая для Бе.атрис стул у накрытого стола.

– Очень, – с деланным удовольствием ответила она.

– Я учусь использовать любую политическую возможность.

Озорные искорки в его глазах говорили, что этому он учился у нее. Ужин был превосходным, и за ним велся оживленный разговор. Вскоре наступило время, когда леди следовало оставить джентльменов наедине с их бренди и сигарами. Беатрис поднялась и, исполняя роль хозяйки, обошла весь стол, обмениваясь несколькими словами с каждым из гостей, благодаря каждого за то, что пришел, и за намерение поддержать ее предложение. Один за другим мужчины направлялись в курительную комнату на первом этаже, и дамы, забрав свои шали, тоже пошли к себе. Коннор появился, когда они уже поднялись до середины лестницы, и взял Беатрис за руку:

– Кое-кто из ваших новых друзей предложил, чтобы вы присоединились к нам за бренди и сигарами.

– Что? – Она изумленно рассмеялась. – Глупости... так не делается.

– У меня создалось впечатление, что вы всегда играете по собственным правилам. – Он вопросительно поднял бровь. – Неужели вам не интересно, как живет другая половина человечества?