Наташа пересела к столу и достала свой потрепанный блокнот.
— Я нашла химчистку, где побывал плащ потерпевшего. Она находится в Кузнечном переулке. Я была там. Они нашли квитанцию и метку. Плащ сдавали в чистку месяц назад, когда подступило тепло и пахнуло весной. На квитанции указана фамилия клиента — Чаров и номер телефона. Я позвонила, но трубку никто не взял. Я узнала адрес по телефону. Чаров проживает по адресу Лиговский проспект, дом пятьдесят пять. Я там побывала, но дверь мне не открыли. Это элитный дом прошлого столетия, от которого остался только фундамент и фасад. Начинка переделана под современные квартиры. Внизу сидит консьержка. Пожилая подслеповатая дама. Я с ней поговорила. Жильцов она всех знает в лицо и некоторых по имени. Чарова она знает. Зовут его Геннадий Устинович. Но что удивительно, она видела его вчера вечером около восьми часов. На нем был белый плащ. Уходил он из дома потом или нет, не знает. Ночью женщина спала, а утром ненадолго отлучалась в магазин, но, по ее словам, Чаров раньше десяти утра никуда не уходит. У меня возникли сомнения, а тот ли это человек, который нас интересует. Возможно совпадение. Я решила поискать часовую мастерскую. Если человек несет плащ в химчистку, расположенную рядом с домом, то и часы он далеко не понесет. И я нашла мастерскую с третьей попытки. Номер на квитанции, найденной в кармане погибшего, соответствует корешку в мастерской. Правда, фамилии клиентов они в квитанциях не пишут. А телефон там был, и он соответствует номеру Чарова. Часы сданы неделю назад. Это старинные настенные часы, требующие серьезного ремонта, а специалист по таким механизмам загружен под завязку. Их еще не сделали. Я вернулась в дом. Но консьержка так и не видела Чарова, соседи не открывают. Никто о нем ничего не знает, известно лишь, что ему лет пятьдесят и живет он один в трехкомнатной квартире. Точные данные я установила позже по ЦАБу. Но там нет никаких сведений о сферах его деятельности. Чем он занимается, не известно. По словам консьержки, знакомые посещают его часто, и женщины в том числе, даже молодые. По уголовным делам Чаров не проходил. Я дала запрос в центральную картотеку, но ответа еще не получила.
— Молодец, Наташенька. Серьезные сдвиги. Теперь неплохо бы узнать, не пересекались ли дорожки Чарова и погибшего шофера самосвала Дейкина. Проштудируй записную книжку Дейкина. Если Чаров не объявится еще сутки, затребуем ордер на обыск его квартиры.
— Консьержка сменится сегодня днем, — сказала девушка. — Но я попросила известить меня в случае появления Чарова в доме. Она договорится со своей сменщицей. Тут есть еще одна деталь. Чаров носил очки. На месте аварии мы не нашли никаких следов от очков.
— И что?
— Если он был подслеповат и шел без очков, то мог и не заметить машину, которая выскочила из-за угла.
— Хорошее замечание. Свяжитесь с майором Лыткариным, он разбирается сейчас с горожанами, имеющими заболевания крови. У погибшего был лейкоз. Белокровие, одним словом. Теперь нам нетрудно установить поликлинику, где зарегистрированы жильцы дома Чарова. Надо найти его медкарту, по ней мы все узнаем о его здоровье. В том числе о зрении и о зубах. На месте раздавленной головы очков мы не нашли, но две золотые коронки обнаружили. По мнению полковника Дымбы, их ставили за границей. Но и у нас сейчас все оборудование с запада, так что это еще не факт.
— Я все поняла. Разрешите идти, Александр Иваныч.
— Да, Наташенька, спасибо. Жду от тебя новостей.
Лейтенант Рогова покидала кабинет удовлетворенной. Кажется, она не зря старалась.
В общем-то, лейтенант Стебликов понравился Куприянову. Парень имел рвение к работе и хотел стать настоящим сыщиком. Почему бы не воспользоваться случаем и не доверить ему несложную работенку для начала. Тем более что капитан намеревался съездить в Репино, где работал Дейкин, и выяснить, в чем заключался его конфликт с начальством. Репино не рядом, а он хотел успеть закрыть этот вопрос еще сегодня. Стыдно приходить к Трифонову с пустыми карманами. На то он и оперативник, чтобы оперативно работать. Следы имеют тенденцию остывать, если вспомнить изречение: «По горячим следам».
Стебликов нашел водителя автобуса в автопарке. Тот заступал на смену и торопился. Пришлось разговаривать с ним в раздевалке, когда водитель менял цивильную одежду на рабочую.
— Помню я типа в белом плаще. Спроси меня о других, ничего сказать не смог бы, а этого запомнил.
— Если можно, Петр Петрович, поподробней.
— Да там подробностей кот наплакал. Так, иногда обращаешь внимание на необычности. Это тот самый случай. Маршрут мой по выходным ходит от Токсово до Осельков. На развилке, перед поворотом на Осельки, весь народ садится, там же железки нет. От Токсово до развилки я пустым ехал. На развилке коробочка набилась под завязку. До Осельков пять остановок, но не помню случая, чтобы кто-то на них входил или выходил. Все едут до конечной. Еду. Километра через два пути меня обгоняет «мерседес», двухсотый. Трасса-то ровная, ее километра на три вперед видно. Смотрю, этот самый «мерс» тормозит на остановке. За километр видать. У поворота к «Трем пескарям». Из машины вышел человек в белом и остался стоять на месте, а «мерс» дальше поехал. Мне и в голову прийти не могло, что ему автобус нужен, а ближе подъезжаю, мужик голосует. Ну, я притормозил. Он зашел через переднюю дверь и говорит мне: «Высадишь меня, шеф, через одну остановку». Сунул мне полтинник и сдачи не взял. Ну, мне плевать. Через остановку я его высадил. Мало ли, ошибся человек, когда из «мерса» не в том месте вышел. Не доехал малость. Бывает, конечно. Но только там, где я его высадил, ничего нет. Одна дорога — на артель, так воскресенье же. Делать там нечего. Мне-то какое дело. Вышел, и хрен с ним. Только я тронулся, а тут какая-то пассажирка мне через стекло очки подает. Возьми, мол. Мужик, что вышел, обронил. Ладно. Бежать-то я за ним и не думал, но может на обратном пути опять подсядет. Еду. Метров сто отъехал, гляжу, а на другой стороне стоит тот самый «мерседес». Развернулся и к обочине прижался. Чего-то выжидает. Вот и вся история. Странно все это как-то выглядело.
— Какого цвета был «мерседес»?
— Темно-вишневый, но грязный. Машина в хорошем состоянии «S» класса, окна тонированные. Номер я не запомнил, но цифру 78 помню. Питерский.
— Очки у вас сохранились?
— В кабине валяются.
— Я их заберу.
— Ради бога, они мне не нужны. Я так и думал, что история здесь нечистая. Раз вы делом заинтересовались, то чутье меня не подвело.
— А лица пассажира вы не запомнили?
— Нет, конечно. Обычный мужик лет под пятьдесят. Крепкий, высокий. А потом, он в шляпе был, чего там увидишь.
— В шляпе?
— Черная фетровая шляпа. Говорят, сейчас шляпы опять в моду входят. — Шофер застегнул куртку. — Ну вот, я и готов. Идем за очками.
Коттеджный поселок строился на берегу Финского залива. Большинство домов уже сдали в эксплуатацию, и отстраивались окраины, где шли отделочные и дорожные работы. Прораба Куприянов нашел быстро.
— Так этот засранец на меня в милицию пошел жаловаться? Вот козел! Совсем мозгов лишился.
— Не шуми, парень. Никто на тебя не жаловался.
— И бесполезно. Хозяин сказал, а мое дело выполнять. Мне-то что? Я такой же работяга. Юрка не мои деньги загубил.
— Давай не будем скакать по плечам, как черт с похмелья. Говори, как дело было.
Прораб сплюнул.
— Так вот, капитан. Хозяин приезжает раза три в неделю. Он мужик дотошный. В строительстве рубит
