Чаров встал и направился к дверям.
Ника была беспредельно счастлива, ей удалось удрать из дома на ночь. Как? Этого она Чарову не сказала. Молодая мать, жена его сына, пила шампанское и вела себя, как уличная проститутка, отрабатывающая тройную ставку. На реакцию любовника она отвечала только одной фразой: «Соскучилась до смерти, дай насытиться!»
Так ведь и в любовь поверить недолго, ловил себя на мысли Чаров.
К утру сумасшествие закончилось и, наконец, он смог с ней поговорить.
— Может, о сыне что-нибудь расскажешь?
— О старшем или о младшем?
— Начнем с младшего.
— Настоящий мужик растет. Здоровяк. А умный… Как ты. Все понимает. Не удивлюсь, если он скоро заговорит и спросит: «А где мой настоящий отец?» Придется сказать правду. Одного ты не учел, Геночка. Глазки у сыночка твои. Синие, как небо. Таких ни у кого больше нет. Старший-то этого пока не замечает, а вот свекровь часто и подолгу к внуку присматривается. Баба хитрая, себе на уме. Кто знает, что в башке ее творится.
— Скоро ей будет не до вас. Свои проблемы задушат. Ездил Андрей в Сочи с новым другом?
— Еще как! Мой сыщик мне рассказал, как они там всех баб перетрахали. Лыжи в углу так и простояли.
— Вот и ладушки. Я вам дачу присмотрю, неподалеку от моей. Скоро еще одну встречу в ресторане устроим, там я вам ключи и передам. Внуку свежий воздух нужен.
— Андрей же маменькин сыночек, куда он без нее.
— Будь пожестче с ним. Он мямля. Пойдет за тобой, куда прикажешь. Там сад большой. Зачем ему в тир ходить, пусть на свежем воздухе в стрельбе тренируется. Это тоже будет твоей идеей.
— Что ты задумал, Гена? Почему ты мне не доверяешь?
— Доверяю. Но когда человек все знает, он перестает удивляться. А мне нужно удивление на твоем лице, особенно, когда ты слышишь странные вещи от чужих людей, следящих за твоей реакцией и разбирающихся в актерской игре. Ты главное действующее лицо, а значит, твоя безопасность для меня главная задача.
— Хорошо. Как скажешь. Только бы побыстрее что-то случилось. Я больше не могу так жить. Каторга какая-то.
Веселость сменилась слезами. Как он устал от женских слез! Он устал. Очень устал. Но не мог позволить себе расслабляться. История только начиналась. Главные события были впереди.
Северная столица начала принимать гостей. Первым приехал из Харькова Алексей Остужев. Чаров встретил его на вокзале, и Остужев обратил внимание на очки.
— Ты действительно плохо видишь, Гена? Жаль. Под дымчатыми стеклами скрываются твои удивительные глаза.
— Нет, с глазами у меня все в порядке и шляпу я ношу редко. Дело в том, что я должен всем своим партнерам запомниться именно в таком виде. Даже консьержка в подъезде спросила меня о зрении. Пришлось признаться, что возраст берет свое. Кстати, она тоже вспомнила о цвете моих глаз. Они у меня, как визитная карточка, но теперь пришло время сменить имидж. Иначе мы не будем с тобой похожими.
— Со мной? Небо и земля.
— Почему же? Один рост, одна комплекция, цвет волос.
— Ты забыл добавить еще татуировку на плече. Вот тут мы с тобой, как близнецы. Помнишь, Пашка Лопухов нас колол в госпитале? Дурачки мы были. Красиво, конечно, необычно. Паша постарался. Мастерски выполнил свою работу. Такого рисунка я не видел ни у кого из флотских.
— И не мог видеть. Это герб эмигрантского морского клуба «Андреевский флаг». Русские офицеры, проигравшие революцию и удравшие за границу, решили создать свой флотский кулак, чтобы ударить по большевикам и восстановить Россию. Но у них, как ты догадываешься, ничего не получилось. Клуб и до сих пор действует. Точнее, существует. Благодаря членам клуба, а сегодня это уже не эмигранты, а их внуки, занимающие высокие посты, так вот, благодаря их содействию я вернулся на родину. Их герб застрял в моей памяти, и я сделал рисунок для Паши, а он перевел его на наши плечи.
— Ты мне ничего не рассказывал о своих морских приключениях.
— И не мог. Я дал подписку в КГБ о неразглашении. Корабль, на котором я служил, затонул в океане, а Советский Союз не мог признаться перед народом, что его ракетные крейсеры гибнут в мирное время из-за дефектов в конструкции. Нас в море подобрал французский линкор. В живых осталось девять человек.
— Так вот что означает наша татуировка! Больше четверти века таскаю ее на плече и только сейчас узнал.
Они вышли на привокзальную площадь и сели в «джип» Чарова. Шел дождь, дул промозглый ветер с Невы. Осень готовилась сдавать свои права зиме. Когда машина тронулась, Чаров продолжил:
— Похожесть нам нужна, Алеша. В этом суть твоей работы. Я привез из Парижа несколько пар таких очков, плащи, костюмы и даже шляпы. Ты должен одеваться в точности, как я. Таким образом, будет установлен полный контроль над партнерами, которые ловко пользуются моими частыми отлучками за границу. Тебе не придется с ними общаться, но они должны тебя видеть с определенного расстояния, что будет подтверждать мое присутствие в городе в то время, когда меня здесь не будет. Я нашел хорошего гримера с огромным опытом. Все они сейчас на мели. Нужно будет убрать «простыню» с твоего лица.
— Ты говоришь о бледности? У меня белокровие, Гена.
— Сделаем все, что сможем. Ты привез медкарту?
— Все привез. Но вряд ли это меня спасет.
— Будем стараться. Конечно, мужика из Харькова никто лечить не захочет, а потому будешь проходить через врачей под моим именем. В лицо меня никто не знает, я не телезвезда, однако имя мое в городе известно. Для Чарова они вывернутся наизнанку. Богатых клиентов здесь любят.
— Как и везде. Одна загвоздка. Как я смогу объяснить врачам Питера, почему за последние два года трижды лежал в Харьковских больницах?
— И над этим подумаем. А почему не заменить харьковские больницы Парижскими? Я очень часто бываю во Франции. Заменить выписки ничего не стоит. Не думай над этим. Ты сказал жене, куда и к кому поехал?
— Нет, Гена. Я суеверный. Пока не пойму, что встал на ноги и стою твердо, языком трепать не стану. Просто сказал, что есть возможность подзаработать в другом городе. Оставил ей деньги и уехал. Думаю, что с ее плеч камень свалился. Я же последние два года сидел у нее на шее.
— Ты правильно поступил. Лучше сделать приятный сюрприз, чем разочаровать.
Машина остановилась возле серой пятиэтажки в одном из узких переулков в центре города.
— Здесь ты временно поживешь, Алеша. Пять комнат. Выселенная коммунальная квартира. Одну комнату я оборудовал всем необходимым. Остальные пустуют. Можно устроить там тренажерный зал.
— Спасибо. Но у меня хватает сил только на таскание собственных ног без помощи костылей. — Алексей слабо улыбнулся.
Следующих гостей Чаров встречал в международном аэропорту. Братья Берто прибыли в Россию по наказу своей хозяйки для создания Российко-французского объединения «Русский Версаль» с готовым уставом, банковскими поручительствами и прочими необходимыми документами.
Дорогих гостей поселили в отеле «Астория», где и состоялся деловой разговор. Братья не решились поднимать вопрос на тему о планах по разделу состояния потомственной графини Ростопчиной. У стен тоже
