Рубеко взял папку и начал ее листать.

— Вот. Двадцать пятое число. «В тринадцать часов семь минут объект доехал до площади Разгуляй и, свернув в Токмаков переулок, оставил свою машину. Далее прошел пешком до Басманной улицы и свернул на нее. Дойдя до ЗАГСа, вошел в здание. Наблюдение осложнялось большим количеством новобрачных и гостей. В четырнадцать часов шесть минут он покинул здание и вернулся к своей машине. Контактов не обнаружено».

Рубеко отложил папку.

— Я и без наблюдений это знал.

Он вынул фотографию и показал ее Журавлеву.

— Вот снимок. Мой брат, его невеста, за их спиной Иван. В два часа Алешка потерял сознание и умер.

Он вновь открыл папку и пролистай страницы.

— Дальше. «В семнадцать тридцать объект приехал на Сретенку и зашел в фотоателье, где находился семнадцать минут…»

— И что это значит?

— В этом ателье работает фотограф, его нанимали делать свадебные снимки. Но их так и не сделали, чудодейственным образом пленка засветилась. Думаю, Иван попал в кадр и ему пришлось убрать свидетеля и уничтожить негативы. Фотография с Иваном сделана фотографом-любителем, который остался, к счастью, незамеченным.

Машина выехала из города, и Журавлев прибавил скорость.

— Каковы мотивы?

— Полагаю, что Иван выполнял приказ отца невесты.

— И фамилия его Мазарук.

— Как вы догадались?

— Я не гадалка, майор. Степан Мазарук устроил Ивана на работу в наркомате. При той должности, которую занимает Мазарук, он один из немногих, кто мог знать, где хранятся изделия для выставки и изумрудный комплект для англичанина. И только Мазарук мог приказать Ивану пойти на мокрое дело, других он не послушался бы. Убийство вашего брата поставило Ивана в еще большую зависимость от Мазарука, который избавился от мешавшего ему человека и еще раз проверил надежность своего холуя. Сам же Степан Августович отбыл в Париж шестнадцатого мая, в тот день, когда мы с вами встретились впервые. Совпадение? Вряд ли. Вы месяц занимались ограблением, а меня подключают к делу, когда вся делегация выставки покидает СССР.

— Выходит, наша работа не имеет смысла, — удивился Рубеко.

— Если я берусь за дело, то довожу его до конца. Таков мой принцип. Мои выводы могут кого-то покоробить, но по-другому я работать не умею. А вам надо отойти в сторону, пока не поздно, с майором милиции считаться не будут. Со мной не все так просто, хотя я догадываюсь, чем кончится эта история.

Приехав в поселок, они поставили машину возле станции и пошли пешком по схеме, нарисованной лейтенантом.

— Нам повезло, — сказал Рубеко, показывая на черную «эмку», стоящую возле участка, — это его машина.

— Я не сомневался, что мы его застанем. У парня в заднице полно иголок, ему на месте не сидится. На участке зарыт клад, малый лишился сна, будет перепрятывать свои сокровища, пока не потеряет их.

— Золото?

— Упаси Бог. Его уже вывезли. От Ивана откупились. Это его еще больше повязало по рукам и ногам.

Журавлев не ошибся. Они застали Ивана за работой с лопатой в руках.

— Бог в помощь, гражданин Червоный.

Иван вздрогнул, выронил лопату и оглянулся. Перед ним стояли двое мужчин. Одному лет сорок, другому под тридцать и ни один из них не походил на кого-то из его соседей.

— Что вам здесь надо?

— То, что вы откапываете. Черный чемодан на трех застежках. Он хорошо описан в рапорте. Работайте, мы не торопимся.

— Кто вы?

— Уполномоченный особого отдела НКВД из третьего управления Журавлев. Это мой помощник. Теперь вопросы буду задавать я.

Иван упал на колени и зарыдал. Рубеко не выдержал, спрыгнул в яму и начал колошматить убийцу, что было сил. Журавлеву с большим трудом удалось остановить разъяренного майора. Ивана в бессознательном состоянии с окровавленной физиономией оттащили в дом. Аптечку не нашли, пришлось вылить на него ведро воды, чтобы привести в сознание. Иван скулил, как пес, и трясущимися руками ощупывал лицо.

— Это только начало, как можешь догадаться. Вступлений не будет, Червоный. Тебя от расстрела спасет только чистосердечное признание.

— А какая разница, кто первый в меня выстрелит, вы или он?

— Мы тебе для начала кости переломаем, продержим месяц в общей камере с блатными, а потом пропустим через мясорубку.

— Что писать?

— Почему Мазарук выбрал тебя для ограбления ювелир-торга?

— Не меня он выбирал, а брата. Тот на всю Москву известен. Я посредник.

— А изумруды английского консула зачем украли?

— Он хотел проверить, на что способен Петр. Так ли хорош, как о нем говорят.

— Необходимая проверка перед командировкой на Ближний Восток. Вовремя. Может, совпадение? Или золото тоже брали по совпадению перед поездкой во Францию?

— Он передо мной не отчитывается, я понятия не имею, что он делал с товаром.

— А два убийства для чего? Тоже не твое дело?

— Пришьете мне убийства, я ничего не скажу. Тогда точно расстреляют.

— Скажешь. У нас не такие говорят.

— Мне не дадут говорить, убьют в камере. Вы ничего не знаете.

— Поживем — увидим.

— Вы поживете, а я вряд ли.

— Ладно. Сдашь Мазарука, и на том ограничимся. Его шофера тоже упомянешь.

— Мазарук — черт с ним, я сам бы его придушил, да руки коротки.

— Садись за стол и пиши. Когда он тебя завербовал?

— Когда узнал, что родной брат известного московского шнифера окончил институт международных отношений. Начали с золотых червонцев. По мелочевке. Потом обещал златые горы. На работу устроил.

— Схема понятна. Садись и пиши. Все в деталях. Если мне твоя бумага понравится, дам тебе сутки. Успеешь спрятать концы в воду — молодец, не успеешь, пеняй на себя. Какой-никакой, а шанс.

Червоного усадили за стол, нашли бумагу, чернила. В результате трехчасовой работы появились девять страниц, написанных убористым почерком.

— Подпиши каждую страницу, — приказал Журавлев. Получив подписи, глянул на часы: — Время пошло. — И оставил Ивана одного в доме.

— Вы его отпустили? — спросил Рубеко по дороге на станцию.

— Я думаю, Викентий Ефремыч, что бежать в нашей стране некуда. У нас каждая домохозяйка чекист. Можно затеряться на время, но жить и свободно дышать нельзя. Не напишешь донос ты, напишут на тебя. Народ бдит, никто не остается незамеченным. Все как на ладони. Слишком много врагов вокруг нас скопилось.

— И вы в это верите, Матвей Макарыч?

— Езжай на работу, пиши заявление на отпуск. Я позвоню начальнику МУРа, и он тебя отпустит. У тебя есть уважительная причина — смерть брата.

— Я забыл вам сказать главное. Червоный убил Алешу с помощью отравленной иглы. По мнению моего