убийство жены и стоял на том, что к этому сейфу отношения не имеет. Но я уверен, сейф брал он, а жену убил кто-то другой, несмотря на отпечатки пальцев на сковородке, которой она была убита.

— Согласен. Высококвалифицированный шнифер на мокруху даже спьяну не пойдет. Какие серьезные улики у вас были против Кострулева?

— Первая улика — деньги, найденные в кармане Воробьева. Из сейфа помимо ювелирных изделий пропала пачка сторублевых купюр на сумму в десять тысяч. Вторая улика найдена в том же кармане — счет из ресторана «Балтика». Мы проверили. Кастрюля, Кутила и Долгий пришли туда вечером и что-то отмечали. Долгий, настоящее имя Кирилл Фиксатый, шофер. В районе Сокольников мы нашли угнанную накануне машину «скорой помощи». Кастрюля горазд на выдумки. Прямых улик нет, но ясно одно, Кутила и Долгий — мелкие сошки. Наводку Кострулев получил от человека, давшего гарантию принять краденое и заплатить хорошую сумму. Сам Кострулев на такое дело не пошел бы, у него нет канала сбыта. Глупо красть ценности с государственным клеймом. Кострулев все понимает и наводчика не сдаст. Причины две. Первая: ему не поверят. Вторая: он не сдаст брата. Об этом мы потом поговорим. И еще. Он рассчитывает на помощь.

— Как вы думаете, Викентий Ефремыч, куда делись драгоценности?

— За границу вывезли. Или вывезут. Такой случай уже имел место, Кострулева по почерку можно вычислить. Его рук дело. Тогда выкрали гарнитур из изумрудов, изготовленный по заказу консула Великобритании. Кольцо, серьги, браслет, ожерелье в оправе из белого золота. Заказ был выполнен и хранился в сейфе Наркомата иностранных дел сутки. Та же история. Поздним вечером сейф был вскрыт, комплект исчез, грабителей не нашли. Через год из Ирака от неизвестного лица получили фотографии. На закрытом приеме одного из шейхов его фаворитка запечатлена в заказном гарнитуре. Возможно, письмо прислал англичанин, знавший о заказе консула Великобритании. Изумруд зеленою цвета, а для мусульман этот цвет считается священным, к тому же у нас прозрачная граница с Ираном. В полном смысле слова. Нас разделяет Каспийское море.

— Да, Иран — хороший рынок сбыта, — согласился Журавлев.

— А если это была проба пера? Гарнитур стоил не бог весть каких денег, изумрудов у нас много. Англичанину сделали копию, и он ни о чем не догадался. Один раз сошло с рук, почему бы не повторить эксперимент?

— Кострулев — исполнитель. А «экспериментатор» — очень рисковый человек. Неужели он не понимает, что выдает себя с потрохами? Совершенно ясно, где сидит наводчик.

— Вы имеет в виду наркомат иностранных дел?

— Вы меня правильно поняли, Викентий Ефремыч.

— Они для милиции люди недосягаемые, я давно пришел к этому мнению, но сделать ничего не могу, меня на порог не пустят.

— С нашей помощью пустят, примут и выслушают. Какие у вас соображения на сей счет?

— У Кострулева есть родной брат, Иван. У него другая фамилия и отчество, он сын от первого брака, Петр от второго. Иван не очень жалует Петра, несмотря на то что они женаты на сестрах. Сестры общаются, братья — в исключительных случаях. У нас нет ничего на Ивана. Коммунист, высшее образование. Но он работает в наркомате иностранных дел.

— Ну это еще ни о чем не говорит. Как его фамилия?

— Червоный Иван Модестович. Журавлев достал папку.

— У меня есть списки всех, кто выехал в Париж на выставку.

— Можете не искать. Иван еще не выезжал за пределы страны, он стажер.

— Вот оно что. Значит, ходит под чьим-то крылом. Попробуйте понаблюдать за ним.

— У меня нет оснований. Лучше, если вы возьмете эту проблему на себя.

Журавлев усмехнулся.

— Вы правы. Чем-то я должен вам помочь, нельзя же только требовать. Тут неплохо бы вспомнить, кто рекомендовал молодого специалиста в наркомат. С улицы в такие ведомства не берут.

— Я догадываюсь, но мне легче разговаривать с дворником.

— В любом случае молодой работник наркомата не владеет секретной информацией. Только очень высокопоставленныи чиновник мог знать, где хранится изумрудный гарнитур для английского посланника и бриллиантовая коллекция для показа на международной выставке. Мы должны не забывать, что дипломатов не досматривает таможенный контроль. Так… Ладно. А какие у вас соображения по поводу убийства жены Кострулева?

— Соседи утверждают, что Кострулев был подкаблучником. Маша была для него все и этим пользовалась. Скорее, ему от нее доставалось, чем наоборот. Дочка у них осталась трех лет. Ее забрала сестра погибшей, жена Ивана. Говорят, Кострулев обожает свою дочь. Я не верю в виновность Кострулева по части убийства.

— Кому же нужна жизнь обычной женщины?

— Тому, кто пришел за золотом.

— Если предположить, что Кострулев работал по наводке брата, то значит, брат и убил? Нелогично. Он понимал, что Кострулева посадят. Кто же убивает курицу, несущую золотые яйца.

— Я согласен с вами, Матвей Макарыч. Но, с другой стороны, после такой крупной операции, выходящей за всякие рамки, надо обрубать концы. Запрятать Кострулева в тюрьму — один из вариантов. Больше шести-семи лет ему не дадут. Он никуда не денется, отсидит и возьмется за старое. Важно прикрыть главных фигурантов дела. Иван уверен в том, что брат его не выдаст. А женой брата можно пожертвовать. Вряд ли Кострулев будет подозревать брата в убийстве Марии, родной сестры его собственной жены.

— Вы правы. Нам надо вплотную заняться Иваном Червоным.

— Согласен.

— Значит, мы нашли общий язык.

Хозяйственный и педантичный Андрей Тарасов самое ценное оборудование возил с собой. Переезжая на новее место жительства, он набил два ящика ценными приборами, которые были подарены ему в разное время его продолжительной научной деятельности. Документы ученого-химика помогли ему сесть в поезд со всеми его ящиками. Теперь они ему понадобились. Андрею Александровичу выделили отдельное купе, где он с помощью своих приборов пытался разобраться в проблеме, ничего не смысля в медицине.

Наступил момент, когда Андрей пришел к определенным выводам и попросил жену позвать профессора Прянишникова.

Профессор прибыл незамедлительно.

— Вы совершили открытие, Андрей Саныч?

— На клеточном уровне. В керамической колбочке осталось немало личинок. Они находятся в высушенном состоянии и не представляют никакой опасности. Ирина, как могла, объяснила мне проблему. Что я сделал. Создал для личинок благоприятную среду, обеспечив их влагой. Все верно, они зашевелились, но ни одна не стала блохой. Им мало влаги. Нужен кислород и еще что-то, а я сижу в духоте с закрытыми окнами, боюсь, сдует, как это уже случилось в вагоне-ресторане. Клетки размножаются, в этом я вижу главную проблему. Попадая в организм, личинки просыпаются и инфекционные клетки начинают множиться с большой скоростью. Если это споры сибирской язвы, то иммунная система человека не готова с ними бороться. Наступает смерть.

— Никакого открытия, Андрей Саныч, вы не сделали. Успокоили лишь тем, что нам не следует бояться появления

блох. У нас умерло еще четыре человека. Итого тринадцать из пятисот. Об эпидемии мы говорить не можем. Мало того, двое больных пошли на поправку. Сибирская язва не лечится. Возможно, ученые создали сыворотку, способную уничтожать микробов, но у нас ее нет. В чем же феномен?

— Я постараюсь объяснить, если мои доводы покажутся вам убедительными. Умерли те, кому микробы попали в кровь, на этом построен весь принцип. Зараза должна переноситься путем кровососущих