— Эпидемией вирусного гриппа. Теперь они выкинули фокус на Нижней, объявили об эпидемии чумы и не взяли ни одного пассажира. Хуже того, оставили на платформе два трупа в солдатской форме. Раны огнестрельные. По описанию погибшие похожи на беглых зеков из Судженска. Значит, двое других остались в поезде, а в своих сводках начальник состава 731 Лыков сообщал, что среди его пассажиров беглых нет. Лыков фронтовик, человек надежный и авторитетный, член партии с тридцать шестого года, орденоносец. Что творится там, мне непонятно.

— Список пассажиров у тебя есть?

— Так точно. И профессор Прянишников числится среди них, а также дочь первого секретаря обкома партии Хабаровского округа Бугримова. В поезде едет и ваш племянник. Тут что-то не так.

— Ладно, пассажиров мы проверим. Поезд я встречу сам. Посадку не производить до моего особого распоряжения. Переведи стрелки, пусть встанут на дальнем пути, где нет платформы.

— Они требуют медицинскую помощь.

— Вызови трех опытных врачей из центральной больницы, они нужны мне в качестве консультантов. Пусть явятся без машины и не в халатах. Все! Свободен. Без вас башка кругом идет.

Словосочетание «семейный совет» для членов команды Лизы Мазарук звучало нелепо, но именно так она назвала общее собрание, устроенное под открытым небом в один из холодных пасмурных дней. Для семейного совета нашелся повод. Девушку езидку поселили в одной землянке с Костру-левым. Князю Пенжинскому удалось разговорить ее, но она говорила только в присутствии Кистеня, без него от езидки слова не вытянешь. Звали красавицу Надине. Из разговора с ней князь понял, почему она так странно относится к своему похитителю. Воин, который брал заложницу из племени, становился ее хозяином и мог делать с девушкой что хочет. На родителей падала тень позора, а она проклиналась. Если воин оставлял наложницу в своем гареме, значит, уважал ее родителей, если продавал в рабство, девушка должна была наложить на себя руки. Надине принадлежала к касте пиров, второй по значению после шейхов. Слово «пир» имело широкий смысл, это каста священнослужителей, факиров, самых приближенных лиц к шейху. Для Надине было большим позором стать чьей-то наложницей, о рабыне и речи не шло.

Прямой перевод слова «пир» обозначает — старец или дух, мастер, покровитель. Князь Пенжинский объяснил ситуацию: если девушку поселить отдельно от Пети Кострулева, она решит, что он ее продал тому, с кем она будет жить. Пришлось поместить их вместе. Вот тут и начался тихий бунт. Мужчины и женщины отряда жили в разных землянках, так получилось само собой. Места распределял Дейкин, и люди не протестовали, жили по одним законам как в лагере. Важняка вовсе не смущал тот факт, что он разделял одну землянку с уголовником Кистенем, а Князь не имел ничего против того, что оказался в компании с грубоватым капитаном Дейкиным. И вот, как говорится, небо упало на землю — появилось первое «любовное» гнездышко. Одинокий волк Кистень обзавелся подружкой с княжеским титулом, красавицей, вот только общаться с ней не мог. Девушка говорила на языке курманжи и по-арабски и была очень образованна по меркам старого мира. Она знала всю историю, но до начала века. Их племя ушло на поиски счастья и земли обетованной в 1915 году, когда османы устроили геноцид в отношении езидов. На этом их жизнь как будто замерла. Новые поколения уже не знали ничего другого, кроме окружавшей их природы и традиций предков.

Принять решение произвести революцию во взаимоотношениях внутри отряда Лизе помог личный опыт. Ее отношения с Трюкачом — Родионом Чалым ни для кого уже не были секретом, все видели, что они по- настоящему любят друг друга. До тридцати лет Лиза понятия не имела, что такое любовь, и вот теперь точно родилась на свет заново, такой огонь вспыхнул в сердце, что едва не спалил ее дотла.

С Риной и Улдисом все было ясно. Она переговорила с ними, и парочка в один голос приветствовала идею главной «бандерши», как называл Лизу Кистень. И не удивительно. Дело в том, что смелый, дерзкий парень перед Риной чувствовал себя беспомощным, он даже самому себе боялся признаться, что любит. А Октябрина влюбилась в Лешего с первого взгляда, когда он вытащил ее через окно столыпинского вагона на одноколейке, где она с ныне покойным Терентием Филипповичем пряталась после налета атамана Зеленого на эшелон. Так устроена жизнь, никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Но даже на гладком стволе всегда находятся сучки. Лиза жила в одной землянке с Варей и по ее рассказам знала об истории любви молодого боевого летчика Глеба Шабанова и полевого хирурга Варвары Горской. С тех времен прошло много лет. Война изуродовала лицо Шабанова, он чудом выжил в застенках Бухенвальда. Родина поздравила его с победой марш-броском Бухенвальд -

Колыма. Судьба вновь свела молодых людей в больничке, где Варя поднимала на ноги десятерых доходяг из разных лагерей, собранных под одной крышей по неведомой им причине. Увидев Глеба впервые после долгой разлуки, Варя его не узнала. Только сердечко кольнуло, когда она вышла из его камеры. Но он-то ее узнал. И промолчал. Почему? Никто не мог найти ответа, ни Варя, ни Лиза. Долгими ночами они обсуждали странную загадку, но разгадать не могли.

Сейчас Лизе показалось, что она поняла, где собака зарыта. Вечером накануне совета она подошла к Шабанову, отвела его в сторону и предложила покурить на пенечках.

— Хочу тебя разговорить, молчун.

— Допросы остались позади, царица Колымы.

— Князь считает, что мы не сумеем договориться с езидами, а это война. Мы уже знаем историю колчаковских отрядов, покусившихся на золото езидов, знаем и о пилотах, посадивших здесь самолет. Нас мало. Хоть Дейкин и говорит, что каждый из нас роты стоит, но это на фронте, где враг понятен. Воевать с дикарями нас не учили. Уйти мы тоже не можем, зима на носу. Сколько нам Богом отпущено, я не знаю. Каждый день надо считать подарком.

— К чему клонишь, Лиза?

— Я знаю, что ты любишь одну докторшу, что лечила тебя под Сталинградом. Молодая красавица тебя тоже любит, ты не осознаешь своего счастья. Взаимная любовь, рожденная на руинах, — это чудо. Вам повезло.

Глеб затянулся и с ироническим прищуром глянул на Лизу.

— А вот роль свахи, Елизавета Степановна, вам никак не подходит. Как сказал бы Трюкач: «Не прошла кинопробы». Хватит темнить, у меня папироса догорает, вторую с тобой раскуривать не буду.

— Я разгадала тебя. Ты хочешь остаться в ее памяти героем, тем самым, молодым из сорок третьего года. Ты стыдишься своих шрамов и ярлыка «враг народа». Варя, по-твоему, осталась прежней, была врачом и теперь врач. Ты зек, а она свободная и по-прежнему красивая.

Шабанов бросил окурок и встал.

— Ты слышал о городе «Сталингад», Шабанов? Глеб усмехнулся.

— Остроумно.

— Капитан медицинской службы Варвара Горская написала письмо матери. Указывая обратный адрес, в спешке пропустила одну букву, и Сталинград превратился в Сталингад. Буковка «р» ей стоила десяти лет лишения свободы в лагерях Колымы. За неудачную операцию пьяного шофера царицы Гридасовой ей добавили еще пять лет. Она валила лес в лагере, пока ее не вызволил доктор Бохнач и не сделал своей ассистенткой. Там, в больничке, вас на ноги ставила не прославленная орденоносная сестричка, а бывший военврач, заключенная номер 2296 со штампом «Враг народа».

Шабанов сел, Лиза дала ему папиросу. Он закурил.

— Сейчас осень, — вновь заговорила Лиза, — на Руси в это время играли свадьбы, почему бы и нам не последовать этому обычаю.