незнакомец хрипит от боли. Пришпорив лошадь, Николас поравнялся с конем незнакомца и схватил недруга. Тот оказался сильным малым, но стоило Николасу вцепиться в забинтованное запястье, как он закричал от боли, и суфлер понял, что имел дело с тем самым человеком, который пытался поджечь конюшню. Удерживая поводья одной рукой, Николас с разворота ударил противника в челюсть, затем, вытащив ноги из стремян, прыгнул на незнакомца и вышиб его из седла. Они рухнули на землю, а лошади поскакали дальше. Николас занес было кулак, однако бить незнакомца не имело смысла: от удара о землю молодой человек потерял сознание. В бешеной скачке он лишился шляпы, а лунного света было вполне достаточно, чтобы Николас смог разглядеть следы собственных кулаков на лице Исаака Апчарда.
Через пару минут, яростно размахивая мечом, прискакал Оуэн Илайес.
— Ник, ты ранен? — с беспокойством спросил он.
— Нет…
— Помощь нужна?
— Нужна. — Николас тяжело дышал. — Приведи лошадей…
Среди гостей, оставшихся в Сильвемере после того, как большая часть приглашенных разъехалась по домам, был Джером Страттон. Вечером в Главном зале был устроен праздничный ужин. Стулья убрали и поставили посередине зала длинный стол. Сэр Майкл не поскупился на угощения, а леди Элеонора была сама обходительность, но, несмотря на все усилия, не удавалось полностью рассеять мрачную тень случившегося. Однако постепенно хмурое настроение развеялось, Страттон даже позволил себе несколько легкомысленных замечаний об усопшем.
— Какая потеря для его жены, — приглушенно произнес он, обращаясь к сэру Майклу. — Однако мы- то можем веселиться: Роберт больше не предъявит ни одного из своих огромных исков.
— Да, его услуги обходились недешево, — согласился Гринлиф.
— Мало того, он еще и работал медленно. Оно и понятно: чем дольше тянется дело, тем больше гонорар. Ему на герб очень пошла бы улитка, влекущая за собой огромный мешок с золотом!
— Ну, не будем дурно о покойных.
— Я его и не хулю. Как раз наоборот, я восхищаюсь человеком, который сумел сколотить такое состояние.
— Насколько я помню, у вас с Робертом были серьезные разногласия.
— О, исключительно по деловым вопросам, — беззаботно произнес Страттон. — В остальном я в нем души не чаял.
Неожиданно возник Ромболл Тейлард и что-то зашептал своему господину на ухо. На лице Гринлифа явно боролись два чувства — радость и удивление. Затем он поднялся.
— Леди и джентльмены, прошу меня извинить, — проговорил он. — Я скоро вернусь.
В зале царило веселье. Позабыв о покойном, гости принялись обсуждать актеров. Лоуренса Фаэторна то и дело поминали с восторгом, достались комплименты и другим комедиантам. Дамы восхищались хореографическими талантами Барнаби Джилла, мужчины с жаром обсуждали Эмилию, роль которой так убедительно сыграл Ричард Ханидью.
Когда через некоторое время вернулся сэр Майкл, он, снова сев рядом со Страттоном, доверительно сообщил ему:
— Одного из мерзавцев поймали. Это заслуга достопочтенного Николаса Брейсвелла. Он не только спас конюшню от пожара, но еще и поджигателя поймал.
— И кто же этот негодяй?
— Исаак Апчард.
— Это же один из дружков Реджинальда Орра.
— Именно, Джером. Нашему непокорному мистеру Орру можно предъявить обвинение в соучастии. И это только самое малое! Вообще-то пока Исаак Апчард клянется, что его друг не имеет никакого отношения к поджогу, но я думаю, когда он присягнет на Библии в суде, то запоет по-другому. — Гринлиф сухо рассмеялся. — Нам есть что праздновать. Один злодей за решеткой, второй скоро к нему присоединится. — Он поднял бокал с вином: — Давайте выпьем за Николаса Брейсвелла, он того заслужил, да и о вашем сыне Дэйви забывать не будем.
— Дэйви?
— Мальчик одержал на сцене маленькую победу. Порадовал нас, посмешил. Вы можете гордиться своим сыном.
— Я и горжусь. — Страттон выдавил из себя улыбку…
Дэйви Страттон осмелился приблизиться к дому, только когда стемнело. Он шел очень долго, иногда бежал, и вот теперь, перед последним рывком, он чувствовал, что нуждается в отдыхе. Дэйви отправился в путь налегке, взял с собой только смену одежды, сложив ее в сумку, которая висела сейчас у него на плече. В лесу было холодно, и он, притоптывая, подышал на руки, чтобы согреться. Убедившись, что стемнело настолько, что его не заметят, мальчик, пригнувшись, направился к дому и, крадучись, обогнул его. Ставни были прикрыты, но сквозь щели в них наружу пробивался свет. Собравшись с духом, мальчик принялся карабкаться вверх по скользкой каменной стене. Дюйм за дюймом Дэйви поднимался, стараясь не смотреть вниз и страшась, что его в любой момент могут обнаружить.
Добравшись до нужного окна, он вцепился пальцами в карниз, ногами нащупывая опору. Как только ему удалось встать поудобнее, он тихонько постучал в ставню. Ответа не было. Сердце мальчика предательски екнуло: что, если спальня пуста? Тогда ему придется провести на стене несколько часов. Но это ему не под силу. А что, если он сорвется? И тут он совершил ошибку — поглядел вниз. Голова тут же закружилась, и Дэйви в отчаянии снова постучал: на этот раз он с облегчением услышал шаги за ставнями. И тут накатила новая волна страха: а что, если откроет не тот, кто нужно? Или откроет так резко, что он не удержится на стене? Он покрепче вцепился в карниз — оставалось только ждать.
Щелкнула задвижка, одна из ставен медленно приоткрылась, и в окне показалось лицо. Женщина посмотрела по сторонам, заметила дрожащего, прижавшегося к стене мальчика.
— Дэйви! Что ты здесь делаешь?
Ужин, накрытый на кухне в Сильвемере, значительно уступал в роскоши праздничной трапезе, устроенной для гостей, однако актеры уминали его с гораздо большим удовольствием. Комедианты пришли в восторг, когда узнали, что Исаак Апчард пойман и взят под стражу. Они то и дело славили Николаса Брейсвелла. Конечно, Оуэн Илайес тоже не был обойден вниманием, однако все понимали, что настоящий герой дня — суфлер. Упав с лошади во время погони, Николас заработал еще несколько ссадин и синяков, но остался цел. Теперь он сидел между Лоуренсом Фаэторном и Барнаби Джиллом, являя собой образец скромности.
— Он сам себя выдал, — объяснял Николас. — Если бы он спокойно проскакал мимо нас и приветственно поднял шляпу, через несколько минут мы бы с Оуэном о нем и не вспомнили. Но уж слишком он себя подозрительно вел.
— Это верно, — согласился Илайес. — Негодяй вышиб меня из седла, когда проезжал мимо.
— Ты уверен? Может, ты сам свалился, изрядно заложив за воротник? — поддел валлийца Фаэторн.
— Да ничего подобного! — возмутился Оуэн, стараясь перекрыть общий хохот. — Да я в один присест могу выдуть бочонок пива, а потом без седла доскакать до вершины Сноудауна.
— Дайте Николасу досказать, — махнул рукой Джилл.
— Между прочим, Барнаби, я тоже там был, — заметил Илайес.
— Ага. Ловил лошадей. Знаем, уже слышали.
— Оуэн пришел на помощь как раз вовремя, — возразил Николас, вступаясь за друга. — Без него я бы ни за что не справился. Мы связали мистера Апчарда и доставили к констеблю.
— Вот это меня и волнует, — нахмурился Фаэторн. — Констебли в Эссексе еще хуже, чем в Лондоне. Похоже, эту должность можно занять, только если ты одноглазый, однорукий, одноногий и однозубый.
— А этот Апчард не сбежит? — с сомнением проговорил Джилл.
— Куда ему! — заверил Николас. — Констебль хоть и человек в возрасте, но дело свое знает. Он
