Реджинальд Орр был из тех людей, что, раз взявшись за дело, доводят его до конца и не рассыпают угрозы попусту. В пуританской общине, признанной главой которой он являлся, Реджинальд пользовался всеобщим уважением, хотя некоторые ее члены втайне боялись своего вожака, считая его слишком фанатичным и нетерпимым. Склонность Орра к насилию пугала. Казалось, ничто не может заставить Реджинальда свернуть с выбранного пути. Он был достаточно богат, чтобы не бояться штрафов, и крепко сложен, чтобы не страшиться колодок. Он жил на краю Стейплфорда в большом доме, где члены общины устраивали общие молитвы и собрания. В этот вечер к Реджинальду пришел только один человек, которого ждал самый сердечный прием.
— Входи, Исаак, входи, — промолвил Орр. — Что-нибудь вызнал в Лондоне?
— Есть кое-что.
— Тогда садись и выкладывай.
Исаак Апчард с облегчением плюхнулся на стоявший у огня стул с высокой спинкой. Гостю было около двадцати лет. Смуглого, очень некрасивого, его еще больше портила отвратительная привычка гримасничать и морщиться, словно от приступов острой боли.
— Твое задание пришлось мне по душе, — признался он. — Как и ты, я никогда не переступаю порог трактира, однако на этот раз мне пришлось просидеть в «Голове королевы» несколько часов. Что за отвратительное место, Реджинальд! Там полно бесстыдников и распутниц, все пьянствуют и предаются грехам, словно нехристи. Но мои страдания были вознаграждены. Актеры болтливы. Я подсел поближе и навострил уши.
— Надеюсь, ты сел достаточно далеко, чтобы уберечься от скверны.
— Ну конечно!
— Кроме того, — пояснил Орр, — они не должны были понять, что ты за ними шпионишь. Я не хочу, чтобы тебя узнали и потом вышли на меня.
— Я был очень осторожен, — успокоил друга Апчард и вдруг скривился, словно его пронзило острое копье: — А вот актеры распустили языки. Они орали так громко, что их было слышно во всем постоялом дворе. Я слышал глас Сатаны, когда ко мне обращались тамошние блудницы. Реджинальд, я в жизни не видел столь бесстыжих распутниц! Они мне шептали такое, что вряд ли бы выдержал человек благочестивый. Какие чудовищные искушения я отринул!
— Прости меня, друг мой, что обрек тебя на такие испытания. Поверь мне, я бы не сдюжил. Если бы я оказался в этом храме порока, я бы обрушил на грешников свой праведный гнев. К счастью, — Реджинальд сел напротив гостя, чье лицо исказила целая череда гримас, — ты смог совладать с собой и остаться незамеченным. Поведай же, Исаак, что тебе удалось разузнать.
— Все, о чем ты просил. «Уэстфилдские комедианты» выезжают из Лондона в понедельник утром. Двенадцать актеров и вдобавок четверо учеников. — Апчард осуждающе прищелкнул языком: — Несчастные отроки, ввергнутые в пучину порока!..
— Как они поедут?
— По главной дороге. Потом свернут к Сильвемеру. Некоторые будут верхом, остальные, с костюмами и декорациями, — в большой телеге.
— Говоришь, в телеге? — Орр приподнял бровь. — Это может сыграть нам на руку.
— Но как?
— Потом объясню. Рассказывай дальше.
— А теперь, Реджинальд, самое страшное. Они собираются провести у Майкла Гринлифа десять дней.
— Десять?! — воскликнул Орр. — Это возмутительно! За десять дней они ввергнут в грех весь Эссекс. Я не позволю осквернить наше графство! — Его кулак взметнулся в гневе. — Они будут проклинать тот день, когда решили ступить на нашу землю!
— О да, Реджинальд, кто-то должен их остановить. Труппа должна показать здесь шесть спектаклей, об одном из них сэр Майкл попросил буквально в последнюю минуту. Одно название поразит тебя до глубины души — «Ведьма из Колчестера».
— О ужас! — возопил Орр. — Неужели они собираются здесь колдовать?
— Только об этом и помышляют. В пьесе есть и заклятия, и волшебные отвары, а закадычный дружок той ведьмы — черный боров… Даже язык не поворачивается говорить о таких мерзостях.
— И что, в пьесе есть черти?
— В одной сцене появляется сам Сатана.
— Не бывать этому! — воскликнул Орр, вскакивая с места. — Ни одна христианская душа на много миль окрест не будет в безопасности. Мы не позволим, чтобы ведьмы летали над домами и распускали свои чары. Не пустим Сатану в Сильвемер! Я от всей души благодарю тебя за службу, которую ты сослужил всем нам, Исаак. — Он положил руку на плечо молодому человеку. — Тебе пришлось многое пережить, но твои страдания не были напрасными. Яд и мерзость — вот что комедианты везут в своей телеге; что ж, у нас есть время подготовить им достойную встречу. Выступаем завтра на рассвете, — заключил он. — Осмотрим окрестности, чтобы достойно встретить этих чертей в людском обличье!
Было раннее воскресное утро. Анна Хендрик надевала нарядную шляпку перед зеркалом, а позади нее в ожидании замер Николас Брейсвелл.
— У меня просто слов нет, как я тебе признателен, — говорил он.
— Так и не ищи их, — улыбнулась она в ответ. — Я рада, что теперь с нами живет Дэйви. Наслушавшись твоих рассказов, я страсть как хотела познакомиться с этим мальчиком.
— Дэйви вел себя прекрасно.
— Это потому, что он боится тебя больше, чем Марджери Фаэторн.
— О, никто не сравнится с Марджери в гневе. Даже ее муж пускается наутек. Нет, Анна, мне кажется, дело в тебе. Ты обошлась с пареньком по-доброму, ласково.
— Не забывай, Ник, я ведь и сама набираю учеников и знаю, что с ними надо общаться на их языке. Если заставлять их делать что-то из-под палки, слабые убоятся, а сильные восстанут. — Она ласково взглянула на Николаса. — Как Дэйви спал?
— Великолепно. Когда я задремал, он уже тихо посапывал.
— И что, не пытался сбежать?
— Насколько мне известно, нет, — ответил суфлер. — И никаких пикировок с другими мальчиками. Думаю, отчасти поэтому он ведет себя так спокойно — здесь ему не нужно постоянно сражаться с Джоном Таллисом и его дружками. Извини, что я поселил его в свою комнату. — Николас виновато поцеловал Анну в щеку. — Сейчас мальчик важнее.
— Конечно. Я понимаю. Лучше ему не знать, насколько мы близки: ведь мы не состоим в браке.
— Ладно, позову мальца. Дэйви! — крикнул Николас. — Шевелись, а то опоздаем!
— Сейчас! — донесся издалека голос.
— Ну вот, — с облегчением вздохнула Анна. — Теперь мы знаем, что он еще дома и никуда не сбежал.
— Необязательно, — возразил Николас. — Он мог кричать с крыши.
Но тут послышался топот ног по лестнице, и в комнату влетел Дэйви Страттон. Былая настороженность мальчика исчезла без следа, теперь он выглядел веселым и счастливым. Анна, шагнув к Дэйви, поправила ему воротник и пригладила непокорные локоны, выбившиеся из-под шляпы.
— Позавтракаем, когда вернемся, — пообещала она.
— Да, госпожа Хендрик.
— Тебе нравятся церкви, Дэйви?
— Некоторые — да.
— А дома ты регулярно ходишь в церковь?
— Приходится, — ответил он грустно. — Отец никогда не пропускает воскресную службу. Некоторые его компаньоны тоже ходят в церковь Святого Христофора.
— И как тебе викарий? — поинтересовался Николас.
— Преподобный Димент — очень набожный человек.
