освобождение от работы. На шесть дней. Вернувшись, говорю Гортензии…

Закончив переписывать письмо, Гортензия ушла с авансцены.

…с завтрашнего дня у меня бюллетень.

Гортензия. С завтрашнего?

Мажис. Да, с пятницы. (Уставился на Гортензию, улыбаясь краями губ, простодушно.) Я хочу съездить в Mo, к матери. Я старушку тысячу лет не видел, бедную. С похорон Жюстины.

Гортензия (с облегчением). Прекрасная мысль.

Мажис. У меня поезд только в два двенадцать. Я, наверно, вернусь поздно.

Гортензия. Не торопись. Уж раз ты собрался к матери. (Уходит.)

Мажис (подходя к рампе). И я не торопился. Утром, около полудня, я шатался по дому. Остановился поболтать с консьержкой.

Консьержка, подметая, появляется из левой двери.

Консьержка. Вы сегодня, стало быть, не в министерстве, мсье Мажис?

Мажис. Я на бюллетене, тетушка Набюр. Иногда надо дать организму передохнуть.

Консьержка. Очень даже надо, мсье Мажис.

Консьержка уходит к себе.

Мажис. Я достаю револьвер. (Идет к комоду, берет револьвер, рассматривает его осторожно, положив на ладонь носовой платок.) Заряжен! Вот сволочи! (Кладет револьвер в карман.)

Возвращается Гортензия.

(Беря шляпу.) Ну что ж, пора отчаливать. (Целует Гортензию.) До вечера…

Гортензия. Хорошенько поцелуй маму за меня…

Мажис (выходит к рампе, зрителям). Я сделал кой-какие дела. У себя в квартале. Зашел в мастерскую, починил часы. Зашел в писчебумажную лавку, купил карандаш. Всюду торговался, обращал на себя внимание. Говорил про бюллетень… Леденцы для малышки… Потом иду в кафе, что напротив моего дома… Жду… Появляется Дюгомье. Он входит, я иду следом. Поднимаюсь по лестнице…

Из глубины сцены появляется Дюгомье. Гортензия бросается к нему в объятия. Мажис надевает перчатки. Подходит к двери, наклоняется, смотрит в замочную скважину, открывает дверь. Гортензия отступает на шаг от Дюгомье и застывает в неподвижности, закусив палец. Дюгомье окаменел.

Не бойтесь, мсье Виктор, Вас ждет другое… (Стреляет.) Гортензия падает.

(Бросает револьвер к ногам Дюгомье и бежит к левой кулисе с криком.) На помощь! Убийца! (Снимает перчатки, кладет их в карман.) На помощь! Он убил мою жену! Он убьет меня! На помощь!

Дюгомье будто прирос к месту. Он стоит, окаменев, с протянутыми вперед руками. В левой двери появляется с метлой в руках консьержка.

Консьержка (кричит безумным голосом). Мсье Мажис! Мсье Мажис!

Громко звучат фанфары. Играет сигнал «Выход гладиаторов». Цирковой выход председателя суда, заместителя прокурора и адвоката. Они появляются одновременно из всех трех дверей в роскошных облачениях. Председатель суда и заместитель прокурора бегут к своим креслам и выкатывают их вперед. В этой суматохе, на полпути к своим креслам, судьи останавливаются, обвиняюще нацеливают указательный палец на Дюгомье и произносят свои реплики. Тем временем два санитара бесшумно уносят на носилках тело Гортензии. Мажис усаживается слева, насколько возможно близко к зрителям.

Товарищ прокурора. Вы убийца, Дюгомье!

Председатель суда. Убили вы, сомнений нет!

Товарищ прокурора. Не надо лгать напрасно.

Председатель суда. Суду и так все ясно.

Товарищ прокурора (возвышаясь за спинкой своего кресла). Просто, ясно, логично, очевидно. Отвергнутый любовницей, Дюгомье продолжает приставать к ней с мольбами и угрозами. Угрозами, господа, термин дважды повторяется в письме, оставленном нам жертвой как неопровержимый обвинительный документ. Обезумев от страсти, Дюгомье снова упорно преследует несчастную. Полагая, что мужа нет дома, отправляется к ней. Жертва не склоняется к его мольбам и не отступает перед его угрозами. Входит муж. Дюгомье теряет голову. Он стреляет.

Дюгомье (выходя наконец из оцепенения). Но это неправда! Это неправда!

Товарищ прокурора. Что же здесь неправда?

Дюгомье. Все неправда. Ни одного слова правды.

Товарищ прокурора. Да, господа, Дюгомье все отрицает, даже очевидное. Так проще.

Дюгомье. Убийца – Мажис!

Товарищ прокурора. Зачем бы ему убивать жену, раз она отказалась от свиданий с вами?

Дюгомье. Она не отказалась.

Товарищ прокурора. Браво. Вы еще и пятнаете честь своей жертвы.

Дюгомье. Я люблю ее. Мы любили друг друга.

Товарищ прокурора. Из двух писем, имеющихся в деле, причем одно из них написано вами, явствует со всей очевидностью, что связь была порвана.

Дюгомье. Эти письма были неискренними. Мы притворялись.

Товарищ прокурора. Это вы так утверждаете. Но зачем вы тогда явились к ней домой?

Дюгомье. Я не сам явился. Она мне назначила свидание.

Товарищ прокурора. У себя дома. Замужняя женщина.

Дюгомье. Она не могла выйти из дому. Из-за малышки. Мы думали, что Мажис больше ничего не подозревает. Он целый день в министерстве.

Товарищ прокурора (резко наклонясь вперед). Только не в тот день! Как же вы надеетесь заставить нас поверить, будто жертва назначила вам свидание дома, когда у ее мужа бюллетень и он мог в любой момент прийти домой.

Дюгомье. Она, конечно, не знала, что у него бюллетень.

Товарищ прокурора. Весь дом знал, соседи знали, лавочники. У нас есть свидетельства часовщика, хозяина писчебумажной лавки, консьержки. Каким образом жертва могла не знать, что у ее мужа бюллетень?

Адвокат. Есть, однако, нечто подозрительное в этом больничном листе, учитывая, что Мажис не был болен и гулял.

Товарищ прокурора. Боже мой, ваша честь, если бы все больничные листы выдавались только по болезни…

Дюгомье (в отчаянии). Но стрелял ведь Мажис!

Товарищ прокурора. Из вашего револьвера. Купленного в Сайгоне. Или вы будете утверждать, что Мажис съездил в Сайгон за этой покупкой?

Дюгомье. Это я дал его Гортензии.

Товарищ прокурора. Зачем? Странный подарок женщине.

Дюгомье. Она боялась, что Мажис нападет на нее.

Товарищ прокурора. Почему она должна была этого бояться? С вами она порвала. Мажис ее простил. С чего бы жене в этих обстоятельствах опасаться, что муж нападет на нее?. Нападет! Господа, вы видели Мажиса. Вы слышали, что сказал его начальник отдела: Мажис – весельчак. Вы слышали его тестя: любимое занятие Мажиса – игра в карты. Вы слышали, что сказала консьержка: он заходил поболтать с ней. Таков человек, которого выдают здесь за грубого скота, от кого надо было защищаться с оружием в руках.

Дюгомье. Вы не знаете, каков Мажис. Это такой человек… Это ужасный человек.

Товарищ прокурора. Однако в своем письме вы уверяете его в совершеннейшем вашем почтении.

Дюгомье. Это делалось, чтобы его успокоить.

Товарищ прокурора. Значит, вы лгали.

Дюгомье. Да, если угодно.

Товарищ прокурора. Но если вы так ловко лгали в своих письмах, кто поручится нам, что вы не лжете еще больше здесь, перед судом.

Дюгомье. Мажис – сумасшедший.

Товарищ прокурора. Сумасшедший человек или грубая скотина?