— Однако все, что прочитали мы с матерью, Бобби не пригодилось. Дай Бог, чтобы помогло вам.

Они уселись на табуретки, стоявшие у откидного стола на камбузе.

— Ну, Дженни, детка, начинайте. Расскажите мне свой сон.

Она сделала паузу, пытаясь собраться с мыслями.

— Вы помните, о чем я рассказывала раньше?

— О дикарях и каком-то ритуале? Помню. Я решил, что это происходит где-нибудь в Африке.

— Верно. Тогда же я в первый раз увидела женщину. Так вот, я видела ее снова, и не один раз. Она очень порочная женщина, Чарли. Садистка! — Это воспоминание заставило ее вздрогнуть. — Но сегодня все было по-другому. Сегодня она была очаровательна. Я видела прекрасный дом, чудесные картины, хрустальные люстры… Похоже, это был танцевальный зал. Не могу поручиться, но, по-моему, я видела мраморный пол в белую и черную клетку.

— А другие люди там были? — спросил он.

— Кажется, да, но я их не разглядела.

Тут закипел чайник, Чарли залил кипятком порошок и вернулся с двумя полными фарфоровыми чашками.

— Мне показалось, что там был мужчина, — продолжила Дженни, — но я так и не смогла его рассмотреть. Похоже, они танцевали — по крайней мере я слышала музыку. Я чувствовала, что вот-вот вспомню эту песню, но проснулась — и все забыла.

— Что-то не похоже на Африку… Может быть, это совсем разные сны?

— Не думаю. Я чувствую, что это один и тот же сон. Может быть, дом стоит на краю джунглей. А самое главное, что это опять было в прошлом: женщина носила платье той же эпохи. Единственное, чего я не могу понять: почему мне снятся эти сны? Какое они имеют ко мне отношение?

— Так вы не думаете, что это сцена из прочитанного вами романа или какого-нибудь исторического фильма?

— Я старалась изо всех сил, но так и не смогла вспомнить ничего подобного. — Она не имела в виду свой садо-мазохистский сон. Причиной того сна могли быть ее грезы о Джеке, но говорить об этом она не собиралась.

— Вы библиотекарь, — напомнил Чарли, — почему бы вам не заглянуть в свои записи и не посмотреть, какие книги об Африке в них упоминаются? Может, оттуда вы это и взяли…

— Хорошая мысль! Как я сама не догадалась? — Она выпрямилась. — В последнее время я слишком уставала и соображала хуже прежнего. Да, пожалуй, при первой возможности я так и сделаю.

— Вот и умница!

— А через нашу компьютерную сеть я могу связаться с фильмотекой и выяснить, какие фильмы смотрела.

— Вот это правильно, — одобрил Чарли, — скорее всего вы сложили в уме все, что читали и видели.

— Может, и так, но это не дает ответа на главный вопрос: почему я придумала эту историю и почему сон все время повторяется?..

Чарли сделал глоток какао.

— А что еще происходило в вашем сегодняшнем сне?

— Ничего особенного. По сравнению с теми кошмарами, которые я видела раньше, этот был беден событиями. Я помню, женщина вышла наружу. Помню, было тепло и влажно, помню ночные звуки и пряный запах буйной растительности. Она быстро поставила чашку и взглянула на Чарли. — Мужчина вышел тоже. Все это произошло внезапно. Он был старше ее. Она целовала его, Чарли. Она целовала его, а он хотел ее, ужасно хотел! Но мне показалось, что она просто притворялась.

Чарли безмолвно смотрел на нее поверх чашки. Он мог многое сказать ей, о многом догадывался, но он не все знал. Да он и сомневался, захочет ли Дженни слушать. Инстинкт подсказывал ему: подожди…

— Там было что-нибудь еще? — спросил он.

Дженни вздохнула и откинулась в кресле.

— Насколько я помню, нет. Я проснулась, когда женщина начала смеяться. Все эти сны кончаются одинаково.

— Какого дьявола она смеялась? Над кем?

Дженни опустила потускневшие глаза и уставилась в остатки какао на дне чашки.

— Наверное, над этим мужчиной. Не знаю… — Когда молодая женщина снова подняла глаза на Чарли, в них читалось беспокойство. — Кажется, ей что-то было нужно от него, — сказала Дженни, внезапно побледнев, — и я чувствую, что она добьется своего.

Всю неделю Дженни тряслась при мысли о предстоящем в четверг посещении Центра сна в клинике на Пуэбло-стрит.

В тот вечер она торопливо вернулась домой, посмотрела новости, позвонила матери — в последнее время это случалось не часто, — а затем поднялась наверх. Дженни приняла душ, надела свитер, слаксы, а затем собрала маленькую ковровую сумку, сунув туда пижаму, толстый стеганый халат, зубную щетку, щетку для волос, немного косметики и, конечно, книгу.

Она вышла из дома ровно в восемь тридцать и прибыла к точно назначенному времени — восемь сорок пять. Центр сна находился на четвертом этаже, в прямом как стрела коридоре со множеством дверей. Она толкнула одну из них и вошла.

Сегодня, как и в прошлый раз, дежурным был Уолли де Стефано. Он поздоровался, но вместо того чтобы идти с ней в спальню, как ожидала Дженни, повел ее по коридору в кабинет врача. Дженни помедлила у дверей, увидев табличку «Бенджамин И. Бекетт».

— А где же доктор Голдстэйн? — спросила она.

— Получил работу в Рочестере, штат Миннесота. Это — большое повышение.

— Рада за него, но не за себя: опять придется иметь дело с новым человеком…

— Доктор Бекетт теперь глава клиники. Он завел здесь новые порядки впрочем, кажется, к лучшему. — Уолли улыбнулся. Это был плотно сбитый мужчина лет сорока, с носом, как у бульдога. — Присядьте, пожалуйста. Доктор примет вас через несколько минут.

Она подчинилась и села на одно из двух скромных кресел коричневой кожи, стоявших у заваленного письменного стола. На стенах висели обычные дипломы в рамках, на столе стояли фотографии жены и троих детей, на полу лежали стопки медицинских журналов с заложенными страницами. По всему было видно, что директор клиники — человек занятой.

— Хэлло, Дженни, — раздался мужской голос от дверей, — я Бен Бекетт.

Дженни встала, и доктор тепло поздоровался с ней за руку.

— Добрый вечер, доктор Бекетт…

От очков, украшавших его длинный прямой нос, спускалась тонкая серебряная цепочка, надетая на шею. Волосы у мужчины были седые, глаза бледно-голубые. Он еще раз прочел скрепленные зажимом заметки.

— Я просмотрел ваши графики.

— Мои графики?

Он кивнул и задумчиво потеребил цепочку.

— Кроме того, я говорил с доктором Хэлперн. Она считает, что ваша бессонница не только не проходит, но последние кошмары еще усилились.

— К несчастью, это так.

— В свои прежние посещения вы обсуждали с доктором Голдстэйном ваши сны?

— Мы говорили главным образом о бессоннице, но она могла вызываться множеством причин.

Он кивнул:

— Чем угодно — от стресса до пищевой аллергии. Могут сыграть роль химические загрязнения