делал все в этой жизни. Именно его скрытая страстность заставила Девон устремиться на его молчаливый призыв подобно мотыльку на огонь. И по правде сказать, она вовсе не хотела разузнать о Джонатане что- нибудь дурное, потому что была неравнодушна к нему. Больше, чем неравнодушна.

Но одновременно она не должна забывать и о себе.

Девон снова потянулась, поднялась со стула и стала прогуливаться по залу в надежде разогнать застоявшуюся кровь, потом вернулась на свое место и снова принялась за работу. Она просматривала подшивку еженедельного издания Нэшнл инквизитор», как вдруг у нее екнуло сердце. В заголовке одной из статей значилось: «СЫН СТАФФОРДА ПОСТРАДАЛ ОТ ОГНЯ И ПАРАЛИЗОВАН. МАЛЬЧИК УВЕРЯЕТ, ЧТО ВИДЕЛ ПРИЗРАКА».

Сердце Девон словно подпрыгнуло. Статья была написана три года назад и датирована 15 апреля. Девон торопливо просмотрела материал, причем с каждым прочитанным словом ее волнение усиливалось. В первых же строках говорилось, что Алекс получил травму в Коннектикуте, в древнем родовом гнезде Стаффордов, находившемся на Черч-стрит, 25. Девон видела руины этого сгоревшего здания, но и подумать не могла, что пожар произошел всего три года назад. По этой причине она даже не стала расспрашивать местных жителей о пожаре. Девон стала читать дальше и узнала, что «…мальчик, спасся только благодаря прибытию на место пожара его героического отца-мультимиллионера, который сам серьезно пострадал, получив ожоги второй степени». Так вот почему он не хотел говорить о том шраме на руке!

Далее в статье говорилось, что Алекса прижала к земле упавшая балка, — об этом ей рассказывал сам Джонатан. После того как, приподняв балку; он освободил мальчика и вынес его из горящего дома, Джонатан снова вернулся в дом за тетушкой Эстель Стаффорд Меридит.

— Я что-то видел в огне, — сказал обожженный и израненный пятилетний Алекс репортерам. — Это было странное существо, которое говорило со мной. Оно хотело, чтобы я остался с ним.

Пальцы Девон впились в край стола. Господь всемогущий. Так вот что старался скрыть Джонатан. Дело было вовсе не в письме Флориана — суть заключалась в том, что его сын сам получил кое-какой опыт общения с призраками в доме, принадлежавшем семейству Стаффордов! Далее в статье говорилось:

«Элвуд Доббс, один из старейших жителей Стаффорда, уверяет, что в доме нечисто с давних пор. «Все в округе знают об этом, — сообщил он. — Мы попытались уговорить миссис Меридит не оставаться в этом доме на ночь, но она ничего не хотела слушать, утверждая, что ни призраков, ни привидений не существует. Надо полагать, сейчас она думает по-другому». Так вот в чем заключался секрет Джонатана! Но стоил ли он миллиона долларов? Джонатан говорил, что хочет оградить сына от слухов и сплетен. Нет, это не он сказал. Это она сказала себе, когда увидела, как мальчик в своем кресле на колесах вкатился в кабинет Джонатана. Но что по этому поводу сказал сам Джонатан? «У меня есть сын, о котором я должен заботиться. Имя Стаффордов почитают уже в течение долгого времени». Стало быть, Джонатан защищал не сына, а родовое имя?

Все журналисты в один голос утверждали, что Джонатан старался сохранить репутацию семьи незапятнанной. Преступления Флориана Стаффорда могли повлиять на общественное мнение, изменить созданный Джонатаном идеальный имидж могущественного семейства — вот что волновало его в первую очередь.

Постепенно вся важность этого открытия доходила до сознания Девон. Стало быть, Джонатан лгал ей! Возможно, это была ложь во благо, но она оставалась ложью. Что ж, он добился того, чего хотел. Зная лучше, кого бы то ни было, через что Девон пришлось пройти и как важно было для нее узнать правду, он вынудил-таки ее бросить работу над книгой и прекратить расследование.

И она сама помогла ему в этом.

У Девон перехватило горло, как только она стала вспоминать дни и ночи, проведенные с Джонатаном, их разговоры в перерывах между занятиями любовью. Ах, как ей хотелось ему верить. В сущности, она сдалась на милость этого человека, и немалую роль в этом, сыграли ее плотские желания. А поскольку Джонатан справился со свой ролью великолепно, она и в самом деле поверила, что он испытывает к ней серьезные чувства.

К неприятному ощущению в горле присоединилась боль под ложечкой. Вот как, оказывается, Джонатан решил манипулировать ею! И ведь она даже не заметила, как он взял ее в оборот. Разве можно быть такой слепой? Господь свидетель, этот человек с самого начала заявил о своих намерениях! Мне придется вас остановить. Как она могла забыть эти его слова?!

И он сделал это. Джонатан улыбался и любезничал с нею и настолько завладел ее сердцем, что она легла с ним в постель. Более того, он так хитро повел дело, что временами ей казалось, будто решение закончить работу она приняла самостоятельно, без его участия.

— Какой же я была дурой! — Девон непроизвольно произнесла эти слова вслух. — А ты, Джонатан, — какой же ты негодяй! — Она схватилась за карандаш и с такой силой на него нажала, что грифель сломался.

Ничего, завтра она вернется в библиотеку с ясной голо-вой, вернется и прочтет все, вплоть до самой ничтожной заметки, и постарается узнать подробнее о том, что произошло с Алексом. Совершенно очевидно, что между случаем в Желтой комнате и несчастьем с Алексом существует прямая связь. Джонатан об этом знал, как знал и о том, что она эту связь сразу же разглядит. Потому-то он и пытался внушить ей, что всему виной ее не в меру разыгравшееся воображение.

Теперь Девон была абсолютно уверена случившееся с ней в стаффордской гостинице — вещь вполне реальная, а отнюдь не плод ее больной фантазии. Свидетельством этому являлись письма, которые она только что прочла, пожар в родовом гнезде Стаффордов. Все это неимоверно подогрело ее интерес к работе. На этот раз, решила она, ничто и никто ей не помешает.

Она нажала кнопку «печать» и тут же получила копию заинтересовавшей ее статьи, потом, перекинув через плечо сумку, подхватила блокнот с желтыми страницами, в котором делала записи, и решительно направилась к выходу. Глаза Девон застилали злые слезы, мешавшие ей видеть окружающее. Они до неузнаваемости исказили громоздившие, вокруг полки с книгами. И вдруг, совершенно неожиданно на этом странном, искрящемся фоне возникло улыбающееся лицо Джонатана.

Как он, должно быть, над ней потешался, когда она пришла и сама заявила ему, что прекращает работу над книгой; какое удовольствие доставила она ему этим своим решением — ведь он снова оказался победителем!

Когда Девон вышла на улицу, ее мгновенно окутал предрождественский холод, но она не обратила на него никакого внимания. В этот момент она вспомнила, как сидела в длинном лимузине Джонатана в коротенькой черной юбчонке, надетой специально, чтобы ему угодить, и ей чуть не сделалось дурно. Девон даже прислонилась спиной к стене здания, чтобы не упасть.

В жизни ей еще не приходилось испытывать более мерзкого ощущения. Ее предали, использовали, да кроме того, еще и наслаждались ее телом. Она сама предоставила Джонатану Стаффорду то, что он хотел, и даже больше. Приходилось признать, что она отдала ему — помимо всего прочего — и свою любовь.

В ее горле родился стон отчаяния, и слезы сами собой заструились по щекам. Девон хотелось усесться прямо у стены и разрыдаться в надежде, что обильные слезы смогут притушить боль, которая вошла в ее сердце подобно обоюдоострому стальному клинку.

Пытаясь взять себя в руки, она направилась к остановке такси и тут же налетела на беспечного студента, проходившего мимо и помахивавшего в такт шагам большим кожаным портфелем. Парень от неожиданности уронил портфель, зато успел поддержать ее и она, не упала на мостовую.

— С вами все нормально, леди?

— Извините… я, должно быть, споткнулась. Спасибо. — Девон двинулась было дальше.

— Вы уронили тетрадь! — Студент протянул ей злополучный блокнот, после чего нагнулся и поднял свой объемистый портфель. — Вам не нужна помощь?

Помощь была ей нужна, и даже очень, тем не менее Девон сумела собрать достаточно сил, чтобы побороть приступ отчаяния.

— Нет-нет, у меня все в порядке.

Студент пошел своей дорогой, а она, взяв себя в руки, добралась-таки до остановки такси и махнула рукой, подзывая машину.

— Парк-авеню, три — восемьдесят пять, — скороговоркой сказала Девон, обращаясь к водителю, и залезла на заднее сиденье. — Рядом с «Сигрэмз» на Пятьдесят третьей улице.