восприняли соединение почти безучастно... Паоло знал - бывает, но это ведь картина! Искусство условно, всего лишь плоскость и пигмент на ней, и из этого нужно сотворить заново мир, так создадим его радостным, светлым...
Что-то не звучало. Ладно, пусть, но здесь сама непоправимость, это было выше его способности воспринять. Он сопротивлялся всю жизнь, всю жизнь уходил, побеждал, убегал, откуда это - непоправимость случившегося...
А ведь случилось - что? - его жизнь случилась.
Выбирал - не выбирал, она случилась, непоправимо прошла. Истина догнала его, скоро догонит, и картина это знала.
Он отодвинул холст. Парень сошел с ума. Кому это нужно, такая истина на холсте...
* * *
Далее был портрет старухи, получше, но снова эта грязь!.. Руки написаны отлично, но слишком уж все просто. Что дальше?
А дальше было 'Снятие с креста', тут он не выдержал. Пародия на меня, насмешка, карикатура, и как он посмел принести!.. Убогий крест - вперся и торчал посредине холста, бездарно и нагло перечеркивая всю композицию, тут больше и делать нечего! Грязь и мерзость запустения, помойка, масляная рожа и брюхо в углу... две уродки, валяются у основания. И сползающий сверху, с тощим отвислым животиком, и такими же тощими ляжками Христосик... Где энергичная диагональ, где драма и ткани, значительность событий и лиц, где мощь и скорбь его учеников?..
Умение посмотреть на себя со стороны помогло ему - он усмехнулся, ишь, раскудахтался, тысячи раз облизывали тему до полного облысения, не вижу умысла. Написал как сумел. Кстати, откуда у него свет? Нет источника, ни земного, ни небесного... А распределил довольно ловко. Нет, не новичок. Зловредный малый, как меня задел...
И не отрываясь смотрел, смотрел...
* * *
Какая гадость, эта жизнь, если самое значительное в ней протекает в грязи и темноте...
Он удивился самому себе, раньше такие мысли не приходили ему в голову. Жизнь всегда была, может, и трудной, но прекрасной.
-Последние месяцы меня согнули..
-Ну, нет, если есть еще такие парни, я поживу, поживу...
-Чего-то он не знает, не учили, наверное, - общему устройству, сейчас я набросаю, а завтра просвещу. Способный, способный мазила, меланхолик, грязнуля... из него выйдет толк, если поймет равновесие начал.
-Все дело в равновесии, а он пренебрегает, уперся в драму!
-Пусть знает, что жизнь прекрасна!
-Не-ет, он ошибается, он не должен так... он молодой еще, молодой, что же дальше будет?..
-Не все так печально, нельзя забывать о чуде, теплоте, о многом. Да...
Он вдруг понял, что говорит вслух, все громче, громче, и дыхания ему не хватает. Тяжело закашлялся, задохнулся, замолчал, долго растирал ладонями грудь..
- Нет, нет, все равно так нельзя, он должен, должен понять!..
* * *
Пересиливая боль в плече, он поднял руку и взял со стола небольшой лист плотной желтоватой бумаги, свое любимое перо, макнул его в чернильницу, до этого дважды промахнувшись... и крупными штрихами набросал кисть винограда с несколькими ягодами, потом еще, потом намеки на ягоды, крупный черенок... и с одной стороны небрежно смазал большим пальцем.
Гроздь винограда. Картина как гроздь, свет к свету, тень к тени... Пусть этот любитель ночи не забывает про день!
И положил бумажку на холст. Что у него еще там?..
* * *
Несколько графических работ. Он небрежно рассыпал их по полу, глянул и внутренне пошатнулся. Мощь и смелость его поразили, глубоко задели. Опять наброски, где разработка? Но это был комариный писк.
- Невозможно, невозможно... - твердил он, - так легко и небрежно, и в то же время безошибочно и сильно. Вот дерево, листва, что он делает! Не подражает форме листа, не пытается даже, а находит свою смелую и быструю линию, которая ничуть не похожа, но дает точное представление о массе листьев и нескольких отдельных листьях тоже. А здесь смазывает решительно и смело, здесь - тонкое кружево одним росчерком, а тут огромный нажим, а эт-то что?... пальцем? ногтем? щепкой?
Черт знает что, какая свобода в нем!..
Он вспомнил своих учеников. Айк - умен, талантлив, все понимает, но маломощный, и будет повторять за ним еще долго, а, может, никогда не вылезет на свою дорогу... Франц - сильный, своевольный, но глупый, самодовольный и чванливый, а ум нужен художнику, чтобы распорядиться возможностями... Есть еще Йорг, тот силен, но грубоват, и простоват... в подражании мне доводит все до смешного и не замечает. Хорошие ребята, но этот сильней, да...
* * *
-Парню нужно доброе слово, поддержать, поддержать!.. Ровесники недоброжелатели, завистники, загрызут, заклюют от зависти.
-Но совсем непримирим, совсем, это несчастье, он не понимает, темная душа...
-Говоришь, а завидуешь.
-Мне нечему завидовать, делал, что хотел.
-Устроил себе праздник, да?
-Может и другие повеселятся.
-Короткая она, жизнь-то, оказалась, как выполз из темноты, так и не заметил ничего, кроме радости.
-Бог мне судья.
-Пусть тогда лучше Зевс, мы с ним поладим...
-Душой не кривил, писал как жил, делал, что мог.
-Ну, уступал, уступал... так ведь ерунду уступил, а на деле, что хотел, то и делал.
-Может, недотянул?..
-Прости себя, прости...
-Все-таки печально кончается... Не хотел этого видеть, да?
-Ну, не хотел, и что?
-А вот то, повеселился - плати...
-А, ладно...
Он устал от своих слов. Ладно, да, да, да... Ну, и пусть.
-Пусть...
-А парню скажу все как есть, может, польза будет.
* * *
Теперь он был доволен. Нашел, что сказать. Всегда готовился к разговорам с учениками, это главное - внимание... Хотя говорил вовсе не то, а что возникало в его быстром уме сразу перед картиной. Этот парень... он мне подарок. Вот как бывает, а мог бы его не знать. Значит не все уж так плохо, есть художники, есть... И я еще пригожусь, не все забыто. Ведь он ко мне пришел, ко мне... совсем молодой, а не к кому-нибудь из новых, да.
Он почувствовал себя почти здоровым, встал и отошел в угол, где за небольшой ширмой стояла удобная кушетка. Здесь он раньше проводил не одну ночь, после того, как заканчивал картину или уставал так, что идти в дом не хотелось. Он лег и затащил на ноги тяжелый шотландский плед, который подарил ему Айк. 'Хороший парень, но нет в нем мощи... изыскан - да, но я был сильней... А этот.. как его, Рем?..
-Сделает как надо...
-Живопись, все-таки, излишне темна, грязновата...
-Но какая смелость!...
