Аманда не ответила. До нее внезапно дошло, что она знает имя адвоката, который умер в Гоуст-Лейке, и поняла, что означала кружка с кровью, которую она видела во сне.
Беседа с Финдлеем заняла полчаса, но понадобился еще час, чтобы Аманда смогла взять себя в руки и вернуться в офис. В шесть часов, когда она постучала в кабинет Франка, он все еще работал.
– Привет, принцесса.
– Над чем ты работаешь? – спросила Аманда, чтобы убедиться, что она в состоянии контролировать свой голос.
– Ты знаешь о деле с наркотиками в округе Юнион?
Аманда кивнула.
– Один из подозреваемых дает показания.
Аманда выдавила улыбку и села напротив отца. За окном ярко сияли огни центра Портленда, но луну закрывали темные тучи.
– Надо благодарить Бога за растущую преступность, верно?
– Ну, арендную плату это помогает выплачивать, – сказал Франк. – Почему ты здесь, ведь рабочий день уже закончился?
– Мне нужно тебя кое о чем спросить.
– Валяй.
– Помнишь тот вечер, когда я встречала тебя в аэропорту? В тот день, когда я нашла отрезанную кисть Кардони?
Франк засмеялся:
– Как я могу забыть? Не каждый день отцу звонит дочь и сообщает, что она нашла ампутированную конечность психопата.
– Да, это была памятная дата. На обратном пути я рассказала тебе, что застала Джастин у Тони, и ты тогда еще сказал, что, возможно, Тони не самый подходящий человек для серьезных отношений. Почему ты так сказал?
– Зачем ты хочешь это знать?
– Мы с Тони стали довольно близки после его возвращения из Нью-Йорка.
Брови Франка поползли вверх.
– Когда ты так отозвался о Тони четыре года назад, он уезжал из Орегона, и я не сочла нужным допытываться. Но теперь… Скажи, есть какая-то причина, почему ты его не любишь?
– Да нет, наверное, мне просто не хотелось, чтобы он обижал мою маленькую девочку, – печально улыбнулся Франк. – Понимаешь, не важно, пять лет этой девочке или двадцать пять, если ты ее отец. Франк помолчал. – Так насколько все серьезно?
Аманда попыталась улыбнуться и пожала плечами:
– Не знаю, папа. Но у тебя нет ничего против него, верно?
Франк заколебался. Потом выпрямился.
– Ты ведь знаешь, что Доминик, отец Тони, был одним из первых партнеров в нашей фирме?
Аманда кивнула.
– Я с Домом вместе учился в юридической школе. Как и с Эрни Кацем. Мы называли себя три мушкетера, потому что все были молоды, но уже имели семьи и вынуждены были учиться в вечерней школе. Дом был душой нашей компании. Пил больше всех, всегда готов был сбегать за пивом. Я никак не мог понять, как он мог столько пить и не валиться с ног, но мы многое можем, когда молоды и ни о чем серьезном не задумываемся. Сейчас придумали названия его проблемам: депрессия, маниакально-депрессивный психоз. Мы же считали Дома железным парнем, к тому же мы очень редко видели его в плохом настроении. Когда мы организовали нашу фирму, сразу стало ясно, что у Дома проблемы. Жена бросила его и Тони, когда Тони учился в средней школе. Ходили слухи, что Тони бил обоих, он тогда был просто неуправляемым. Я помог ему выпутаться из двух заварушек еще в средней школе, не оставив пятен в его биографии. Когда он отправился учиться в Колгейт, я надеялся, что он сможет устроить свою жизнь вдали от Дома. Дом был очень умен, прекрасный юрист, когда находился в хорошем состоянии, но он был тщеславен и ленив. К тому же он был пьяницей и бабником. Пока мы сообразили, в чем дело, мы потеряли двух хороших секретарш. Ты только поступила в юридическую школу, когда мы с Эрни попросили Дома уйти из фирмы. Сцена была некрасивой. Через два дня в офисе появился детектив. Шли зимние каникулы, мы все собирались поехать покататься на лыжах, но мне тогда пришлось отменить поездку. Помнишь?
Аманда кивнула.
– У Доминика был дом в горах…
– Рядом с Гоуст-Лейком, верно?
Франк кивнул, и Аманду затошнило.
– Детектив рассказал, что дом сгорел дотла. Когда начался пожар, Доминик с молодой женщиной находились внутри. Полиция определила, что это был поджог.
– А где был Тони? – спросила Аманда, изо всех сил стараясь говорить спокойно.
– Он на каникулы уехал в Мексику. Мне пришлось позвонить ему и сообщить, что его отец умер. – Франк печально покачал головой, припоминая звонок.
– Так ты с ним лично разговаривал?
– Да нет, не сразу. Если я правильно помню, я оставил послание в его гостинице с просьбой перезвонить мне. Думаю, он позвонил через день или позже. Затем прилетел домой.
– Какое отношение смерть отца и его проблемы имеют к тому, что тебе не нравится Тони? Ты же не можешь винить сына в отцовских грехах.
Франк немного подумал.
– То, что Тони умудрился выучиться на врача, достойно восхищения. Но то, как он рос, не могло пройти бесследно. Такое детство оставляет шрамы. Иногда они остаются на всю жизнь и мешают мужчине правильно относиться к женщине. Отец Тони был пьяницей и бабником, он также был склонен к насилию. Это все наблюдал Тони. Когда ты мне сказала, что вы встречались, а он в это же время спал с другой женщиной, это заставило меня вспомнить, как относился к женщинам Доминик.
Аманда встала. Только так она могла скрыть, как трясутся ее ноги.
– Спасибо, папа. Мне пора идти.
– Конечно. Надеюсь, я тебя не расстроил.
– Нет, я в порядке.
Аманда улыбнулась, надеясь, что улыбка скроет ее страх. Повернулась и вышла из офиса, едва сдерживаясь, чтобы не побежать.
62
Дежурный санитар у охраняемой палаты поднял голову, когда двое мужчин в белых халатах вышли из лифта. Дмитрий Новиков и Игорь Тимошенко спорили по поводу перспектив «Сиэтл маринерс». Оба несли чашки с кофе, на шее Тимошенко висел стетоскоп. Охранник расслабился. Именно в этот момент Новиков прижал пистолет с глушителем к его виску.
– Пожалуйста, позвоните своему приятелю, который внутри, – вежливо попросил Дмитрий почти без акцента. – Я опущу пистолет, как только вы позвоните, но мой друг тоже вооружен, и он пристрелит вас, если что-то пойдет не так.
Как только санитар нажал на кнопку, пистолет исчез. Через секунду в окошке с пуленепробиваемым стеклом на двери, ведущей во внутренний коридор, появилось лицо.
– Мы пришли осмотреть доктора Кардони, – сказал Новиков в переговорник, висящий рядом с дверью. Затем он повернулся к Тимошенко и продолжил настаивать, что у «Маринерс» нет никаких шансов выиграть в своей лиге.
Он только начал перечислять недостатки подающих команды, как дверь открылась. Он перестал говорить и прижал пистолет к животу санитара.
– Одно слово, и ты покойник. Веди нас к доктору Кардони.
Глаза санитара расширились. Он молча повернулся и пошел по коридору. Он был так напуган, что даже не обратил внимания на тихий ветерок. Тимошенко закрыл дверь и пошел следом за Новиковым и санитаром. С другой стороны двери кровь из смертельной раны, полученной санитаром в голову,
