Антоном Ружаковым. Кулак стоял на прежнем месте, как мраморное изваяние, наблюдая то за Гуровым, то за Крячко из-под кустистых бровей. Ему удалось поспать в камере немногим больше сыщиков, а потому взгляд красных воспаленных глаз Ружакова был слегка блуждающим.

– А я уж решил, что вы пришли выпустить меня на свободу, – он иронично скривил губы.

Гуров забросил ногу на ногу и поправил полу пиджака.

– Все может быть, Кулак, – произнес полковник с загадочным прищуром. – Все может быть. Во всяком случае, я определенно точно могу сказать, что судьба решила предоставить тебе еще один шанс для спасения души. Если так можно выразиться. Судьба в нашем с полковником Крячко лице. Я не обещаю тебе никаких золотых гор, полного снятия всех обвинений… Но могу точно гарантировать, что все твои недавние подвиги будут расценены именно как самооборона.

– Это и была самооборона, полковник, – упрямо заявил Кулак, и его тонкие губы сжались в единую линию.

– Но отвечать перед законом так или иначе тебе все равно придется. Слышал поговорку о единожды солгавшем?

– В детстве.

– Так вот, это очень верная и очень правильная поговорка. Единожды солгавшему не верят уже ни при каких иных обстоятельствах, Кулак. То же самое происходит и с преступниками вроде тебя… Единожды преступив закон…

– Давайте без нравоучений, Лев Иванович, – устало уронил Ружаков, будто сбрасывал с собственных плеч тяжелую и непосильную ношу. – Вам что-то нужно от меня? Вы ведь пришли сюда ради какой-то сделки? Правильно?

– Правильно, – Гуров посчитал бессмысленным запираться. Тем более что, как он сам считал, время поджимало их со Станиславом. – Ты необычайно прозорлив, Кулак. Похвально. Не буду скрывать от тебя истинного положения вещей. Нам нужны те, кто затеял на тебя охоту. Мы установили личность главаря группировки, и у нас имеется план, каким образом можно осуществить его задержание.

– В этом плане имеется и для меня скромная роль?

– Имеется.

– Осмелюсь предположить, что это роль наживки. Верно?

На этот раз Гуров не дал прямого ответа. Бросив взгляд на часы, он выудил из кармана пачку сигарет, но прикуривать не торопился.

– У Боксера, так зовут того типа в длинном плаще, о котором ты упоминал, Кулак, находится в руках женщина. Через определенного человека мы предложим ему обменять заложницу на тебя. Положение Боксера сейчас настолько шаткое и тупиковое, что, по моим расчетам, он должен согласиться на данную сделку. Но мы будем рядом, Кулак…

Ружаков все так же испытующе смотрел на полковника.

– А зачем нужно мое личное присутствие? – только и спросил он. – Почему нельзя просто использовать мое погоняло в разговоре с этим вашим Боксером? И наживка все равно сработает.

– Нельзя, – покачал головой Гуров.

У него имелись на этот счет свои собственные соображения. Во-первых, присутствием Кулака на непосредственном месте грядущих событий он создавал алиби своему информатору Муренову, а во-вторых, и это было самым главным, Гуров был почти на сто процентов уверен, что Боксер не явится на встречу с похищенной женщиной. Что можно тогда поставить ему в вину? Только то, что он приехал на назначенное свидание? Другое дело – попытка убийства, которую Гуров, конечно же, намерен был предотвратить, но…

Разумеется, всего этого говорить Ружакову не стоило.

– Нельзя, – повторил он. – Поверь мне на слово. И потом, я же сказал тебе, Кулак, это твой шанс. Разве ты не хочешь использовать его?

Ружаков поднял руку и задумчиво поскреб пальцами в коротко стриженном затылке.

– А оружие дадите, полковник? Или я буду, как тупой бычок на заклании?

– Может, тебе еще и гранату дать? – не удержался от сарказма Крячко, все это время неподвижно сидевший у зарешеченного окна. – Или «Муху»? Хочешь «Муху», Кулак?

Однако ответ Гурова удивил соратника. Вместо того чтобы рассмеяться в лицо уголовнику, полковник вполне серьезно ответил:

– Ты получишь свой «марголин», Кулак. С единственным оставшимся в обойме патроном. На всякий пожарный случай. Как видишь, я тебе доверяю, но не хочу, чтобы ты уложил кого не полагается.

С минуту или больше они пристально смотрели друг другу в глаза – бывший столичный рэкетир, проведший за свои подвиги шесть лет в колонии, и опытный матерый оперативник уголовного розыска. Кулак первым опустил глаза.

– Годится, полковник, – сказал он. – Можете считать, что я в игре.

– Отлично, – Гуров поднялся на ноги.

Последующие надлежащие в таких случаях формальности отняли у них менее двадцати минут. Майор с взлохмаченными волосами что-то бубнил при этом себе под нос, адресуя недовольство в адрес вышестоящего начальства, но открытых препятствий чинить не стал. Ружакова выпустили из СИЗО под полную ответственность полковников Гурова и Крячко.

Уже в машине на пути к парку Победы Гуров, как и обещал, протянул Кулаку его «марголин». Зэк тут же проверил наличие того самого патрона, который остался у него после перестрелки с Губой на квартире у Веры. «Птенчик» надежно сидел в гнездышке. Кулак сунул «ствол» за брючный ремень. Прикрыл рукоятку курткой, застегнув «молнию» лишь наполовину.