неоценимую услугу.

– Ну что вы! А-а… простите, почему этим заказом заинтересовалась милиция? Здесь что-то противозаконное?

– Пока мы сами не знаем, – улыбнулся Гуров. – Возможно, все в порядке. Просто необходимо кое-что проверить. Кстати, возможно, придется обратиться к вам еще раз, чтобы убедиться, с вашей ли одеждой имеем мы дело. Вы не откажетесь освидетельствовать костюм и дать заключение, из той ли он партии, о которой мы сейчас говорили?

– Ну что вы! Какие могут быть сомнения? – воскликнул заведующий, разводя руками. – Я всегда к вашим услугам!

– Я в вас не сомневался, – сказал Гуров, протягивая ему руку. – Успехов вам в работе. И до встречи!

Как и ожидал Гуров, даже в таком огромном городе, как Москва, найти человека по фамилии Ливанский оказалось не таким уж сложным делом. Собственно, фамилия была достаточно распространенной, но сочетание имени Арнольд и отчества Борисович имели всего два человека. Один отпал сразу – восьмидесятилетний профессор вокала Гурова не заинтересовал. Зато другой, бывший торговый работник, а ныне некий менеджер-распорядитель в мелкой частной фирме «Каскад», обосновавшейся в Сокольниках, подошел как нельзя лучше.

Во-первых, у него оказалось не вполне безупречное прошлое, и отпечатки его пальцев хранились в архиве МВД. Во-вторых, выяснилось, что фирма «Каскад» занимается сделками по недвижимости в Московской области и фактически принадлежит все тому же господину Сомову. Вдобавок Ливанский, насколько удалось понять Гурову, имел к фирме весьма поверхностное отношение. Гуров наведался туда сразу же под видом сомневающегося покупателя недвижимости и в процессе разговора с молоденькой, но хваткой сотрудницей фирмы исподволь выяснил, что Ливанский к фирме «Каскад» приписан для солидности, а занят неизвестно чем – во всяком случае, сама девушка видела его всего два раза в жизни. Причем второй раз он был в компании не с кем-нибудь, а с самим господином Сомовым, имя которого молодая сотрудница произносила с придыханием.

По-видимому, Гуров пришелся ей по душе – она беседовала с ним с видимым удовольствием, даже когда стало ясно, что недвижимость он приобретать раздумал. Каких-то скрытых мотивов в его вопросах она также не заподозрила, и это было Гурову очень на руку, потому что заодно он попытался выяснить, где в настоящий момент проживает Ливанский.

Разумеется, девушка этого не знала, но из любезности разыскала в справочной службе его домашний телефон, которого не могло быть в обычном справочнике. Гуров искренне ее поблагодарил и пообещал заходить еще. А в перспективе и непременно купить недвижимость.

Гуров и не заметил, как опять наступил вечер. Пора уже хоть на минуту остановиться и подвести кое- какие итоги. Сев в машину, он не торопился запускать двигатель. Откинувшись на спинку сиденья, Гуров мрачно задумался. На душе было так скверно, что не хотелось никуда ехать.

Он позвонил в главк и узнал, что Крячко на работе пока не появлялся. Ничего другого Гуров услышать не ожидал – если бы Крячко появился, он незамедлительно дал бы о себе знать.

Потом он позвонил жене и сообщил, что опять задерживается. По его тону Мария сразу поняла, что с мужем неладно, и не стала комментировать ситуацию.

– Значит, увидимся позже, – мягко сказала она.

Этот короткий, но такой многозначительный диалог несколько успокоил Гурова и поднял ему настроение. На минуту ему даже показалось, что все наладится и все страхи окажутся полной ерундой.

Однако исчезновение Стаса не шло у него из головы и мучило все сильнее. Гурову казалось, что он бездарно теряет время и делает что-то не то. Просто сидит и ждет у моря погоды в то время, когда нужно действовать. Стас попал в беду – теперь в этом не было никаких сомнений, и нужно было как-то выручать его.

«Нельзя было идти на поводу у этого клоуна, – с горькой досадой подумал Гуров. – Он слишком уверился в своей неуязвимости и хватке, а я попался на эту удочку. А теперь даже неизвестно, в каком направлении вести поиски. Куда они могли его спрятать?»

Казалось, на этот вопрос в принципе не может быть ответа, но совершенно неожиданно ответ пришел, и как раз оттуда, откуда Гуров его меньше всего ожидал.

Вдруг зазвонил его мобильник. Гуров поспешно поднес трубку к уху и услышал негромкий, но отчетливый голос Крячко.

– Не могу говорить. Я за городом, – быстро произнес он. – Ориентируйся на конец месяца. Отбой.

– Извини, друг! – сказал толстомордый жизнерадостный парень, необъятная туша которого едва помещалась на заднем сиденье «Жигулей». – Порядок есть порядок. Вот только бы не прищемить тебе чего-нибудь… – Он громко заржал и заговорщицки посмотрел на своих приятелей.

Вслед за этим он, сопя и фыркая от смеха, принялся накладывать на глаза Крячко толстую повязку из какой-то шершавой ткани. От толстяка ощутимо разило смесью самых убийственных ароматов – пропотевшей одежды, пива и прогорклых чипсов. Крячко на секунду задержал дыхание. Когда толстяк закончил свою работу и отодвинулся, стало чуть полегче.

Теперь Крячко абсолютно ничего не видел, но его фотографическая память уже запечатлела в голове портреты его спутников. Кроме толстяка, которого тут называли Колюней, в машине находились Платон, суровый, немногословный, но чем-то неуловимо к себе располагающий мужик лет сорока пяти, равнодушный «качок» по кличке Рэмбо и абсолютно лысый водитель, откликавшийся на имя Марафет. Микеши, который свел Крячко с этими людьми, уже не было – он отвалил так же незаметно, как это всегда делал.

– Готово? – услышал Крячко спокойный голос Платона. – Тогда поехали, Марафет!

Машина тронулась. Крячко, поняв, что все дальнейшее мало от него зависит, откинулся на спинку сиденья и постарался максимально расслабиться. Над его ухом раздался характерный щелчок зажигалки, и запахло табачным дымом.

– Сигаретку бы! – негромко сказал он.

Тотчас в его губы ткнулся обрез сигаретного фильтра, и Колюня сказал сочувственно:

– Это всегда пожалуйста! Без курева, говорят, ухи пухнут… Только сослепу себе яйца не спали! – Он опять удовлетворенно захохотал и от избытка чувств хлопнул Крячко по спине.

От толчка тот действительно едва не выронил изо рта зажженную сигарету, но успел вовремя зажать ее губами.

– Зачадили! – недовольно проговорил Платон, но запрещать курение не стал – видимо, тоже беспокоился за состояние органов слуха Крячко.

Больше никто из сидящих в машине не произнес ни слова, и у Крячко появилась возможность спокойно обдумать положение, в котором он оказался. А подумать было необходимо, потому что такого скорого развития событий он и сам не ожидал.

Максимум, на что он рассчитывал, отправляясь на встречу у памятника Пушкину, – это на некое предварительное собеседование, эдакое прощупывание его потаенных мыслей и намерений. Он справедливо полагал, что у людей Сомова должно возникнуть естественное недоверие к чужаку, и они захотят убедиться, что их не водят за нос. Поэтому на встречу он шел с легким сердцем.

Первая неожиданность ждала его в подземном переходе, ведущем к станции метро «Чеховская», по которому он без десяти минут десять безразлично шаркал подошвами, изо всех сил вживаясь в роль растоптанного жизнью человека. Вокруг тоже шли люди, их было еще довольно много, и можно было даже сомневаться, что в людском потоке его старания окажутся кем-то замеченными. Однако природная осторожность не позволяла Крячко выходить из образа ни на секунду.

И, как оказалось, чутье его не подвело. В один прекрасный момент он неожиданно ощутил легкое прикосновение к своему плечу и, обернувшись, узрел рядом улыбающуюся физиономию Микеши, который, задрав голову, заговорщицки смотрел на него снизу вверх.

На Микеше был все тот же костюм и яркий галстук – только теперь для разнообразия пиджак был застегнут на все пуговицы. Покачиваясь с пятки на носок, Микеша довольно рассматривал Крячко.

– Ты? – удивленно произнес тот.

– Само собой, я! – радостно ответствовал Микеша. – А ты ожидал увидеть здесь английскую королеву?