осмотрел со всех сторон. Листок был явно оторван от какой-то газеты. Причем, судя по тому, что он не успел пожелтеть, оторван совсем недавно. А на одной из его сторон были написаны семь цифр, очень напоминающих телефонный номер, но расположенных друг над другом:

Гуров удивленно посмотрел на них, чувствуя, что понимает их значение.

– А вот это может быть интересно! – проговорил он и, сунув листок в карман, выскочил из спальни.

Пулей пролетев мимо оторопевшей Ирины Павловны Левицкой, едва не пролившей себе на блузку обе чашки кофе, Гуров выскочил в коридор. Почти не останавливаясь, он извинился перед хозяйкой дома за свой поспешный уход, сославшись на срочные дела. И, едва выскочив за дверь, достал из кармана сотовый телефон.

Сыщик набрал номер своего кабинета в главке и судорожно ждал ответа, надеясь на то, что Станислав из-за природной неспешности не успел уехать на разработку своей версии. Так оно и оказалось. После пятого звонка Крячко поднял трубку и, кривляясь, проговорил:

– С вами говорит автоответчик. К сожалению, кто-то все-таки снял трубку. Поэтому после гудка слушайте следующее сообщение. – Станислав изменил голос. – Если звонит товарищ генерал-лейтенант, то полковник Крячко уже уехал на Магадан и больше не вернется. А если это ты, Лева, то какого хрена заставляешь меня, как мальчика, по лестнице вверх-вниз бегать?

– Чтобы ты лишний жирок сбросил. А то я в спортзале два дня не был, и ты туда носу не кажешь, – усмехнулся Гуров. – Слушай внимательно, Стас. Мчись в театр, забери оттуда Веселова и отправь его на Павелецкий вокзал. Скажи, чтобы потом проверил Курский. Я еду на Комсомольскую площадь и возьму на себя Ярославский, Ленинградский и Казанский вокзалы. На тебе остальные...

– И кого мы ловим? Бронепоезд из Ромашкова? – перебил друга Станислав. – Может, объяснишь по- человечески, что происходит? А заодно и откуда ты звонишь.

– Я на Гончарной улице, рядом с квартирой Левицкого, – ответил Гуров. – Похоже, я кое-что нашел!

– Просвети, о учитель! – взмолился Крячко. – Нет больше сил в темноте и неведении по свету бродить.

Сыщик рассмеялся и, спускаясь по лестнице вниз, кратко рассказал о своей находке. А затем и объяснил, почему посчитал цифры на обрывке газетного листа номером ячейки в камере хранения и кодом ее цифрового замка.

Догадаться об этом было нетрудно. Поначалу сыщик принял цифры на листке за телефонный номер, но почти сразу понял, что ошибается. Во-первых, если судить по содержанию записной книжки, Левицкий с удивительной пунктуальностью и аккуратностью вносил в нее телефонные номера своих подружек. И было крайне маловероятно, что он оставил бы номер какого-то телефона не вписанным в перечень своих побед.

Во-вторых, все телефонные номера были прописаны у Левицкого в строчку и разделены аккуратными черточками. А цифры на клочке бумаги записаны в столбик.

Ну а в-третьих, обрывок газеты был единственной бумажкой в многочисленных кармашках блокнота. Оторван от целого листа недавно и хранился в тайнике покойного. Это означало, что листок представлялся Левицкому очень важным. А в последнее время самым важным для худрука мог быть только шантаж Воронцова.

После этих умозаключений догадаться, что могут означать семь цифр, написанных столбиком, мог бы и ребенок. Они просто должны были обозначать место, где хранится компромат на директора театра! И первым, что пришло в голову Гурову, были камеры хранения. Верхние цифры – номер ячейки, а нижние – код замка. Тем более что они соответствовали текущему году. А это, наряду с набором даты собственного рождения, был самый распространенный шифр, используемый людьми в камерах хранения. Просто запомнить и невозможно ошибиться при наборе!

– Конечно, Левицкий мог использовать и камеры хранения аэропортов, но это маловероятно, – закончил свои объяснения Гуров, запуская двигатель «Пежо». – Думаю, он предпочел иметь материал под рукой. Чтобы при необходимости можно было легко пустить его в ход.

– А почему тогда ты едешь к трем вокзалам? – поинтересовался Крячко. – И Павелецкий, и Курский куда ближе к дому Левицкого, чем они.

– А потому, Стас, что Левицкий неспроста выбрал для кода замка текущий год, – усмехнулся сыщик. – Это самый простой вариант. И если покойник его использовал, то наверняка опасался за свою память. Можно забыть название вокзала, на котором снял камеру хранения, но вторых Трех вокзалов в Москве нет. Думаю, на одном из них и хранится компромат на Воронцова...

– Значит, опять ты надурил меня, мужик? Себе вершки, а нам корешки? Мотайтесь, ребята, по городу, расходуйте бензин, проверяйте заведомо ложные версии, – возмутился Станислав. – И ты хочешь сказать, что так поступает мудрый начальник?

– Именно. Чтобы не тратить времени на пустую болтовню с подчиненными, – отрезал Гуров. – Разговоров на сегодня вполне достаточно. Сейчас же поезжай за Веселовым. И если все-таки что-нибудь найдете, немедленно звоните мне на сотовый!

Сыщик, умело лавируя в плотном потоке машин, вывел «Пежо» на Садовое кольцо и поехал в направлении Красных Ворот, откуда было удобнее всего проехать к Трем вокзалам. Гуров был почти на сто процентов уверен в правильности своих выводов и не сомневался, что самое позднее через полчаса компромат на Воронцова будет у него в руках. И, может быть, после этого приподнимется завеса тайны над смертью Левицкого. По крайней мере, сыщику хотелось верить в подобное развитие событий.

Однако Гурова ждало разочарование. Ни на одном из трех вокзалов, ни в одной из автоматических камер хранения к интересующей его ячейке № 386 код 2000 не подходил. Сыщик недоуменно проверил их еще раз. А когда и это не сработало, собрался ехать в Домодедово. Но в этот момент зазвонил сотовый телефон.

– Лев Иванович, сработало! – услышал Гуров счастливый голос Саши Веселова. – Я на Павелецком. Ячейка открылась. Ничего не трогаю. Зову дежурного милиционера и жду вас. Все правильно?

– Молодец! – с облегчением похвалил его сыщик. – Удивительно, что я ошибся, но это ерунда. Жди. В течение двадцати минут буду у тебя!..

Крячко позвонил с Киевского вокзала почти сразу вслед за капитаном, но Гуров к тому времени уже успел добраться до своей машины. Попросив Станислава ехать на Павелецкий, Гуров завел мотор «Пежо» и вновь окунулся с головой в плотный поток машин. И все же, выехав раньше, он добрался к Веселову почти одновременно со Станиславом.

Александр стоял рядом с ячейкой, а чуть поодаль от него расположились дежуривший на вокзале капитан и сержант с пистолетом и резиновой дубинкой. Едва Гуров подошел и обменялся приветствием с Веселовым, как дежурный офицер подошел к ним и представился.

– Капитан Стриженов, – козырнул он. – Товарищ полковник, разрешите узнать, что здесь происходит?

– Проводим изъятие вещдоков по расследуемому нами убийству, – ответил Гуров. – Еще вопросы есть?

– Так точно, – кивнул головой капитан. – Понятых приглашать?

– Конечно, – усмехнулся сыщик. – Вы что, правил не знаете?

Стриженов отдал распоряжение сержанту, и тот бросился ловить двоих первых попавшихся пассажиров, убирающих вещи в камеру хранения. Вернулся он довольно быстро, и, как только Стриженов подготовил протокол по изъятию, Гуров кивнул Веселову, разрешая открыть ячейку.

Внутри оказалась небольшая спортивная сумка, заполненная чем-то до самого верха. Александр извлек ее из ячейки и открыл. Как и предполагал Гуров, в основном сумку заполнял никчемный мусор. Это были небрежно скомканные газеты, поверх которых лежала старая аккуратно сложенная рубашка и порванные брюки. То, что искали сыщики, оказалось на самом дне – запечатанный конверт и аудиокассета.