— Я ведь уже видела тебя прежде, — проговорила она.

Тот улыбнулся.

— Да, в селении между Гераклеей и Акрагантом. Вскоре после того, как Дионисий нашел тебя. Ты была в ужасном состоянии. А теперь выглядишь значительно лучше.

— Как тебя зовут?

— Филист, — ответил посланец.

— Ты друг Дионисия?

— Больше чем друг — если надо, я последую за ним даже в царство мертвых. Так что ты решила?

— Я еду в Мессину.

— На это я и надеялся и уже приготовил все необходимое для твоего путешествия. Когда ты сможешь отправиться в путь?

— Тотчас же, — ответила девушка.

— Тотчас же? — переспросил пораженный Филист.

— В Мессине меня ждет мужчина, о каком я мечтала всю жизнь. Зачем мне откладывать встречу с ним?

— А что же я? — раздался чей-то голос. — Я совсем ничего не значу?

— Теллий! — воскликнула девушка, встала и пошла навстречу хозяину дома. — Ты ведь знаешь: я тебя люблю, несмотря на то что ты все время держал меня взаперти в гинекее.

— И поэтому теперь ты хочешь меня покинуть! — с ноткой упрека, но улыбаясь, заметил Теллий. — Но ведь Дионисий доверил тебя мне, и я все время держал тебя под присмотром, как спелый виноград.

— Думаю, мы отправимся в путь завтра, — резюмировал Филист. — Морем, на том же корабле, что доставил меня сюда. Так гораздо надежнее, однако надо дождаться утра и попутного ветра.

— Тебе известны какие-нибудь подробности о произошедшем в Гимере? — спросил Теллий.

— Кое-что мне рассказали, — ответил Филист, — и этого достаточно, чтобы случившееся в Гимере затмило память о трагедии, постигшей Селинунт.

Арета опустила голову. Она устыдилась той радости, что испытала при мысли о возможности отправиться к Дионисию, и подумала о множестве несчастных, пострадавших от войны, о бесконечных страданиях, перенесенных людьми, близкими ей по крови, по языку, обычаям и традициям.

Теллий тоже умолк. В это мгновение до них донеслось пение и галдеж юношей и девушек, провожавших молодую жену в дом мужа; мальчишки, бежавшие следом, задиристо выкрикивали традиционные в подобных случаях непристойности.

— В этом городе у кого-нибудь всегда праздник, — вздохнув, заметил Теллий. — Отмечают религиозные торжества, хороший урожай, и даже плохой, ведь он мог быть и хуже, рождение ребенка, жеребенка или осленка, помолвки и свадьбы, победы в спортивных соревнованиях и даже похороны, полагая, что живые должны утешиться после потери дорогого человека.

— Не вижу в этом ничего плохого, — заметил Филист. — Акрагант — богатый город, и люди хотят радоваться жизни.

— Может, и так, но иногда у меня создается впечатление, что дело в другом. Как будто они предчувствуют неминуемую катастрофу.

— Что ты такое говоришь, Теллий! — воскликнула девушка. — Если варвары и победили — то только потому, что застали нас врасплох. А теперь все готовы и способны защищаться… %

Ни Филист, ни Теллий ничего не ответили, и в вечерней тишине послышался свадебный гимн: его пел одинокий певец на акрополе, и морской бриз разносил его по всей долине, до самой агоры.

Тем временем по лестнице спустилась жена Теллия.

— Идемте, — пригласила она. — Сейчас вы увидите удивительное зрелище.

Все встали и отправились на верхнюю террасу, откуда просматривался почти весь город и чудесные храмы, высившиеся на холме вдоль городских стен. В этот момент на возвышенности, непосредственно перед домом новобрачного, вспыхнуло пламя. И вскоре, словно по сигналу, повсюду зажглись огни — вверху, внизу и даже на акрополе и у подножия стен. Это было действительно потрясающее зрелище. Число костров продолжало увеличиваться — до тех пор, пока не стало казаться, будто весь город охвачен пожаром.

— Фаилл из Мегары, отец новобрачной, подарил всем торговцам в городе по штабелю дров, — объяснила женщина, — и велел им зажечь их по его сигналу, в тот момент, когда жених понесет новобрачную в опочивальню. Эти огни — пожелание пылкой, неугасимой любви.

Арета огляделась, любуясь великолепной картиной, представшей ее взору, и почувствовала, что ее охватывает страстное томление.

Теллий взглянул на жену, потом на Арету, в глазах которой стояли слезы, покачал головой и проворчал:

— Ах, женщины!

Но понятно было, что его занимало совсем другое и что в голове его проносятся тревожные мысли.

Филист взял его под руку и проговорил, стараясь отвлечь от грустного:

— Я слышал, что в твоем доме подают самое лучшее вино в Акраганте, но до сих пор даже и не видел его.

— Ах да, конечно, — ответил Теллий, словно пробуждаясь ото сна. — Предоставим женщинам упиваться праздником, а сами разопьем этот прекрасный напиток. Можем поужинать в саду. В эту пору приятнее находиться на воздухе.

Они расположились под портиком, и хозяин дома велел принести самого лучшего вина, до того как подадут ужин. Филист наблюдал за тем, как хозяин оценивал цвет и аромат драгоценной жидкости, налитой в кубок тончайшей работы, украшенный изображениями танцующих сатиров. И когда Теллий встал, чтобы выпить за своего гостя, и поднес кубок к губам, стало очевидно, что он очень высоко ценит статусные блага.

Принесли свежий хлеб и блюда, заполненные мясом и овощами, и все принялись за еду.

— У тебя нет причин для беспокойства, — заметил Филист, не преминув сделать несколько глотков вина.

— На самом деле я и не беспокоюсь. Просто жаль расставаться с этой девушкой: она так мила и прелестна. Мне будет недоставать ее дерзости, порывистости и очарования. Ты ведь видел, как бесцеремонно она встряла в спор о политике, что, конечно же, не красит женщину и тем более девушку.

— У тебя есть дети, Теллий?

— Увы, нет.

— Жаль. Ты был бы отличным отцом.

— Напротив, ужасным. Я бы их баловал, как разбаловал эту маленькую озорницу. — Он сделал еще глоток вина и с аппетитом принялся за еду. После того как они расправились с тем, что находилось на блюдах, он велел принести еще сваренные вкрутую яйца, сыр и оливки. — Я слишком много ем, — вздохнул он. — И продолжаю толстеть.

— Но ведь не это тебя беспокоит, если я правильно понял.

— Я опасаюсь, что карфагеняне вернутся.

— Я так не думаю. С чего бы? Они удовлетворили жажду мести и собрали богатую добычу. Они торговцы, им хочется вернуться к своим товарам и не терпится избавиться ото всех этих наемников. На них ведь растрачиваются огромные средства.

— Теперь пограничным городом стал Акрагант, — продолжил Теллий, словно не слышал слов Филиста.

— Это не значит, что они на него нападут.

— Как раз наоборот. Скажи мне: что, по-твоему, делает Дионисий в Мессине?

— Помогает беженцам, а это дело хлопотное.

— Возможно, но наверняка он там ввязался в какую-нибудь авантюру. Ходят слухи, что многие из уцелевших граждан Гимеры готовятся нанести ответный удар. И если они на это пойдут, можешь быть