У нее был псевдоним Элизабет. Ну, все и звали ее Лиза, или Белка, Белая. А это из-за того, кажется, что у нее волосы были вытравлены в белый цвет.

– То есть и Лиза, и Белая, и Белка – все прозвища и к реальным имени и фамилии никакого отношения не имеют? – насторожился Гуров. – А вы, может, знаете, как ее зовут по-настоящему?

– Нет, не знаю, – пожал плечами Растегин. – Я ее всегда Лизой звал. И там вообще не было привычки интересоваться друг другом. Правда, я слышал, что до Белки у нее вроде было прозвище Солнышко. Ее так иногда подруга звала.

– Какая подруга? – живо поинтересовался Гуров.

– Агния. Они с Лизой дружили. Я ее видел где-то год назад. Она с эскортом завязала, замуж вышла. Муж вроде при делах. У него риэлторская фирма где-то в Медведково – она хвасталась. И Агния при нем пристегнута, вроде бы отделом аренды квартир заведует. А еще она сказала, что Лизка тоже замуж вышла, только за зэка. Ездила в колонию расписываться.

– Что-о? – удивленно протянул Гуров.

– Да, точно, – оживился Растегин. – Я с Агнией виделся год назад, и она говорила, что Белка расписалась прошлым летом. Значит, два года, как она вышла замуж за заключенного.

Гуров переглянулся с Крячко. Станислав неопределенно пожал плечами. Неожиданная информация о браке подозреваемой была ими принята к сведению.

– А где живет эта Агния, вы знаете? – Гуров с надеждой посмотрел на молодого человека.

– Нет. Мы с ней просто столкнулись на улице и прямо на ходу поболтали, – покачал головой Растегин.

– Зачем Белке был нужен пистолет? – спросил Лев Иванович. – Она вас искала, чтобы приобрести оружие?

– Нет, мы совершенно случайно встретились в переходе метро, – сказал Растегин.

– На какой станции, когда? Припоминайте все подробности, – еще раз напомнил ему Гуров.

– Я возвращался с работы где-то в конце сентября и в метро в переходе на «Краснопресненской» встретил Лизу. Она была чем-то сильно расстроена. Я попробовал расспросить, что за проблемы ее мучают, но она все отнекивалась. Когда вышли из метро на улицу, я пригласил Белку посидеть в кафешке. Выпили кофе, поболтали о знакомых. Потом она неожиданно спросила, не знаю ли я, где можно купить пистолет. Он ей был нужен якобы для самозащиты. Лиза сказала, что ушла из эскорта и работает самостоятельно. И будто уже сталкивалась с козлами, от которых приходилось отбиваться. Я тогда вспомнил про… – Растегин замялся, видимо, не решаясь назвать своего школьного друга.

– Вспомнили про Астафьева, – помог ему Лев Иванович. – Не переживайте, мы с ним уже беседовали.

– Это он вам про меня рассказал? – насупился Растегин.

– Думаю, уже не важно, откуда мы узнали о вашем участии в этом деле. Продолжайте рассказывать, – потребовал Гуров.

– Ну, я переговорил с Женькой. Он сказал, что у него есть только старый «наган», который если и выстрелит, то не больше двух раз. Я сообщил об этом Лизке, но она все равно согласилась его купить.

– Как вы с ней связывались? – быстро спросил Гуров.

– Она позвонила мне.

– Из дома, с работы?

– Не помню. Просто позвонила, и мы договорились о встрече. Потом мы с Женькой поехали к Северному речному вокзалу, что в Тушино, и передали ей «наган».

– Почему встреча была назначена именно там? – напряженно спросил Гуров.

– Лиза, кажется, где-то там и жила, – неуверенно доложил Растегин.

– Так кажется или жила? – повысил на него голос Крячко.

– Точно, там она проживала, в Тушино. Как-то раз Лиза на свою тетку жаловалась, у которой квартировала. Говорила, что, мол, у старушки с головой не все в порядке, как у всех их, солнцевых, с возрастом часто бывает. Мол, она прожила там полжизни, а на Химкинском водохранилище не была ни разу, хотя от дома до воды пройти два шага, – сказал молодой человек.

– А при чем здесь солнцевские? Она что, может, родом из Солнцева? – вмешался в разговор Крячко.

– Не знаю, – покачал головой Растегин. – Просто сейчас вспомнил, как она именно такую фразу произнесла – про солнцевских, а потом про водохранилище.

– Что еще можете нам рассказать об этой женщине?

– Да, наверное, больше ничего и не скажу. Отношения были нормальные, встретились случайно. С «наганом» этим… так уж получилось, – потерянно опустил голову Растегин.

– Это та самая Белка, о которой вы рассказывали? – Гуров достал из папки фоторобот подозреваемой и протянул его Растегину.

– Да, это вроде Лиза, – поглядев на портрет, утвердительно кивнул молодой человек. – Только здесь она какая-то худая и замученная.

– Наводящий вопрос: раньше Лиза-Белка употребляла наркотики? – Гуров выжидающе посмотрел на Растегина.

– Я такого не припоминаю, – твердо сказал тот. – У нас вообще с этим было жестко…

– Где это «у нас»? – перебил его Лев Иванович.

– В эскорте. Сурик если кого-то ловил, сразу на разборку «крыше» отдавал. А у тех ребят разговор был короткий, как в Народно-Освободительной армии Югославии во времена Второй мировой войны. Три взыскания: замечание, предупреждение и расстрел. Иногда и без первых двух обходились.

– Кто такой Сурик и кто вас тогда «крышевал»? – спросил его Крячко.

– Сурик – это сутенер, он и сейчас вроде этим занимается. А насчет «крыши» я не интересовался – себе дороже, – сообщил Растегин.

– Понятно, – кивнул ему Гуров и протянул второй листок. – А этот гражданин вам знаком?

– Нет, этого я никогда не видел, – внимательно рассмотрев изображенного на фотороботе человека, скептически поджал губы Растегин. – У меня память на лица хорошая. Точно не встречался он мне.

– Ну ладно, раз вам больше нечего нам сообщить, будем нашу беседу заканчивать. Сейчас вы оформите с нашим товарищем явку с повинной. – Гуров махнул подбородком в сторону Веселова и достал из кармана визитку. – А это мой телефон. Если вспомните еще что-то, обязательно позвоните.

– То есть я… остаюсь на свободе? – с надеждой выдавил из себя Растегин. – Я так долго искал работу по специальности. И платят здесь хорошо.

– Остаетесь вы, гражданин Растегин, на свободе с чистой совестью и со своими престарелыми амазонками… пока, – устало констатировал Гуров. – А почему пока? Потому как скепсис мой исходит от наблюдения за компанией из соседнего зала.

– Мне мама всегда говорила, чтобы я водился только с хорошими мальчиками, – поддержал его Крячко.

– А Белка правда имеет какое-то отношение к террористам? – вдруг выпалил Растегин.

– Да нет, это так, к слову пришлось, – улыбнулся Гуров. – Однако от этого ей совсем не легче. Я так думаю.

На выходе из клуба они опять столкнулись с его директором Батей-Батуриным. Тот, видимо, поджидал их. Его взгляд, колючий и несколько напряженный, скользнул по лицам полковников. Задавать вопросы он не решался, хотя, было видно, искренне этого желал.

– Бывайте здоровы, живите богато, – на ходу бросил ему Гуров. – И не ешьте на ночь сырых помидоров.

– Понял, начальник, – повеселел седой ветеран криминала.

– Если здоровье поправить, мышцу покачать – милости просим. Обслужим со скидками, по льготному тарифу.

– Уж лучше вы к нам, – ухмыльнулся на приглашение Крячко. – У нас вообще все задаром, особенно поправка здоровья.

Они поднялись по лестнице, открыли тугую металлическую дверь и глубоко вдохнули в легкие