– Товарищ полковник, вы меня извините, но, может, у вас имеется постановление на проникновение в жилище? А то этот хрен официальное заявление сделал, что вы ворвались, нанесли побои – соседи свидетели... Я ума не приложу, как мне от него отделаться. Может, подскажете?

– А никак не надо отделываться, – мрачно сказал Гуров. – Дураков учить надо.

– Не понял. Это в каком же смысле?.. – настороженно спросил лейтенант.

– В прямом, – Гуров махнул рукой. – Оформляй заявление как положено, лейтенант. Подозреваю, что он теперь от тебя не отстанет. Только меня уволь от этого удовольствия. Я с твоего разрешения пойду, пожалуй.

– Так точно, идите, товарищ полковник, – заговорщицким тоном сказал Малышев. – А мы его попробуем все-таки уговорить.

– Он далеко не девушка, лейтенант, – сказал Гуров. – Его не уговоришь.

Он повернулся и стал быстро спускаться по лестнице.

Полковник Крячко изнывал от нетерпения – ему не терпелось вывалить на Гурова те сногсшибательные новости, которые свалились на него самого в течение первой половины дня. Сначала он просто отправился изучить криминальные сводки за истекшие сутки, но потом выудил из этих сводок такое, что заставило его все бросить и помчаться сломя голову на другой конец Москвы – в Тропарево, где накануне в некоей лаборатории произошло убийство и покушение на убийство, плюс один человек был госпитализирован с сердечным приступом, причем двое из пострадавших являлись по профессии химиками.

Строго говоря, поскольку по этому факту было уже заведено уголовное дело, Крячко вначале заглянул к следователю, которому это дело было поручено. Однако тот оказался педантом и давать Крячко информацию без официального запроса отказался наотрез. Крячко очень хотелось высказать этому выскочке все, что он о нем думает, но, сдержав себя, полковник решил поговорить с людьми попроще, а именно с участковым Смоляниновым из Тропарево, который первым прибыл на место происшествия. Крячко не мог толком объяснить, почему его так взбудоражило это преступление, но, скорее всего, дело было в химиках и лаборатории. Слово «лаборатория» с некоторых пор являлось для них с Гуровым ключевым. Ну а криминальная возня вокруг лаборатории настораживала вдвое.

То, что Крячко удалось узнать в Тропарево, только усугубило его подозрения. Участковый оказался рассудительным пожилым дядькой, похожим на переодетого в милицейскую форму запорожца. Может быть, все дело было в пышных усах, которые украшали румяную физиономию Смолянинова. Впрочем, украинского акцента в его речи не было. Перед Крячко он слегка робел и пересказывал свои впечатления подробно и добросовестно. Вкратце его рассказ выглядел следующим образом:

– Меня врачи вызвали, – сообщил Смолянинов. – Ну, которые со «Скорой». Они первыми там оказались. Ну, на месте происшествия, одним словом. Там у нас прежде завод по производству каких-то приборов был. Ну, видно, эти приборы не больно-то нужны были, потому что он прогорел и закрылся. Помещения пустовали. Потом вроде кто-то аренду оформил, организовал там лабораторию. Вот в этой лаборатории все и случилось. Что уж там было на самом деле, неизвестно, но получили мы в результате неизвестный труп, одного раненого и одного человека с инфарктом. История темная. Тут у нас свидетель имеется, Васька Горыныч, бомж, пуганый мужик, битый, но кое-что из него вытянуть удалось. Он там, на заводе, в одном подвале кантуется и все видел. Приехали люди на легковушке, на такси, двое – водила и пассажир. Пассажир в здание зашел, а таксист в машине остался. Потом вдруг подъезжает еще одна тачка – фургон, и в ней три или четыре человека – тут он с пьяных глаз не разобрал. Один, значит, тоже в лабораторию отправился и уже не вышел, а второй с таксистом пошел разбираться. Но получилось так, что таксист с ним первым разобрался, да еще и тех, кто в «Газели» оставался, тоже отметелил. Машину им испортил – аккумулятор выдернул, и они со вторым уехали. Ну, поскольку в лаборатории труп остался и еще двое при смерти, можно предположить, что этот второй все это и наделал. Следователь так и предполагает, а я вот думаю, что тут не все так просто. Дело в том, что убитый скончался от болевого шока – ему в лицо кислотой плеснули. Ну, это предварительно врачи установили, как там вскрытие, я не знаю. А химик был с пулей в животе. Так я думаю, если в химика стреляли, а убитый ему на подмогу прибыл, то зачем его надо было кислотой поливать? Проще ведь и его пристрелить было, верно? Тем более что там, похоже, в замок пулями стреляли.

Крячко согласился, что пристрелить было бы логичнее, особенно если снаружи стреляли в замок, но заметил, что народ теперь пошел с причудами и может отмочить что угодно.

– Может, у него обет такой – убивать только с помощью химикатов?.. А что, кстати, лаборатория? Чем они там занимались, эти химики? – поинтересовался он. – Наркотики?

– Да не похоже, – покачал головой участковый. – Я-то всего, конечно, не видел, но у меня такое впечатление сложилось, что они там груши околачивали. Но это, конечно, мое мнение. Лабораторию опечатали. Это вам к следователю надо за разрешением. Машину, «Газель», на штрафную площадку забрали, сказали, эксперты смотреть будут. А такси... Горыныч запомнил две цифры из номера и две буквы. Я следователю сообщил, но он как-то без особого энтузиазма отнесся.

– Я, наоборот, отнесусь, – живо сказал Крячко. – Мне это только подавай. Цифры, в смысле.

– Цифры шесть и семь, – сказал участковый. – Горыныч шестьдесят седьмого года рождения, поэтому запомнил. И буквы – «Ц» и «А». В какой последовательности – не помнит.

– Это мы сейчас быстро все пробьем, – заверил Крячко. – Нынче век высоких технологий. Не может быть, чтобы паршивый номер от нас ускользнул.

– Да, у таксиста, Горыныч говорит, обрез имеется! – вспомнил на прощание участковый. – Так что, если найдете его, имейте в виду.

Крячко кивнул и отбыл к себе в управление. Все это время он ни разу не связался с Гуровым, потому что в суматохе забыл телефон на столе в кабинете. Утешал он себя тем, что расскажет теперь другу новости лично, со всеми подробностями. Но каково было его разочарование, когда, прибыв на место, он обнаружил не Гурова, а обоих своих наблюдателей – Правдина и Никанорова, которые выглядели какими-то притихшими и растерянными.

– Вы почему здесь? – удивился Крячко. – Почему за киномехаником не следите?

– Мы следим, – мрачно сказал Никаноров. – Только он у нас здесь, товарищ полковник. С собой. Мы его задержали.

– Как?!

Никаноров доложил, как. Крячко с большим трудом удержался от крепких слов. Он рухнул на стол и с недобрым видом уставился на оперативников. Он сверлил их взглядом около минуты, а потом сказал почти нормальным голосом:

– Знаете, что я сейчас делал? Нет? А я до двухсот считал. Китайский метод. Когда захочешь убить человека – сосчитай сначала до ста. Мне вот сразу двоих захотелось убить. Поэтому пришлось норму увеличить. Так что за свою дальнейшую жизнь благодарите китайцев. Гуманные люди!

– Товарищ полковник! – жалобно начал Никаноров.

– Отставить! – мягко сказал Крячко. – У меня нет времени слушать оправдания вашей глупости. Но я не пойму, зачем вы его задержали?

– Он убегал, – уныло сказал Никаноров. – Я же объясняю, Лев Иванович побежал за этим, который с ним был, а Майкл побежал в сквер...

– Ага, понял, это Лев Иванович велел вам его задержать!

– Никак нет, – совсем мертвым голосом сказал Никаноров. – Мы подумали...

– Ах, вот оно что! Вы подумали! Ну, теперь понятно!.. Вам дали задание следить, а вы подумали, что это задание плохое, и...

– Товарищ полковник!.. – умоляюще сказал Никаноров.

– Ладно, давайте сюда вашего задержанного! – распорядился Крячко. – Будем извиняться и отпускать, ясно? Обознались, мол. Извиняться будете искренне, понятно? Со слезами на глазах... Да, а где Гуров?!

Никаноров с Правдиным переглянулись и пожали плечами.

– Идиоты! – с чувством сказал Крячко. – А если с полковником что-то случилось? Почему вы не дождались его появления?

– Он не велел, чтобы нас вместе видели, – сокрушенно признался Никаноров.