уклончивыми и скользкими как рыбы, ссылались на обстоятельства, улыбались, но отделывались лишь туманными обещаниями. Никто больше не хотел вкладывать деньги в проекты Дудкина. У него создавалось впечатление, что его хотят вытеснить с кинорынка, воспользовавшись трудностями, которые обрушились на него, когда он взялся за постановку грандиозного блокбастера. Это было его слабым местом – для дельца он был слишком увлеченным человеком. В мечтах он видел, как его новый фильм триумфально шествует по всему миру, собирая все мыслимые награды и премии, и это предопределило неудачу. Он переоценил свои силы и возможности.

У Дудкина оставалась одна надежда – ему должен был помочь Грек. Его деньги были грязными, но Грек давно знал Дудкина и не стал бы скупиться. Конечно, на таком пути потери были неизбежны, но все-таки это лучше, чем потерять все. Они с Греком почти договорились, и вдруг это убийство, и все пошло прахом. «А может быть, все это неспроста? – подумал Дудкин. – Может быть, кто-то провернул все это, чтобы окончательно меня похоронить?»

Дудкину хотелось хорошенько все обдумать, но времени у него для этого не было. Он вдруг сообразил, что если будет сидеть на одном месте, его найдут в два счета. Дудкин выругался и стал выбираться из машины. Дверца упиралась в пружинящие ветви кустарника и никак не хотела открываться. Дудкин налег плечом и кое-как продрался наружу.

Он протиснулся между «Жигулями» и зеленой колючей стеной и увидел, что, собственно говоря, дорога все равно уже закончилась и ехать дальше было некуда. Сквозь заросли вела совсем узкая тропинка, по которой мог пробраться только один человек. Куда она ведет, Дудкин, естественно, не знал, но где-то за его спиной, совсем рядом, уже слышались приближающиеся голоса, и он, не раздумывая, бросился вперед по тропе.

Жесткие ветки царапали его по лицу, он спотыкался на кочках, задыхался, но упорно бежал вперед. Иногда он останавливался и вслушивался в тишину, которая нарушалась только его хриплым дыханием. Сирены смолкли, не слышно было голосов за спиной, и у Дудкина появилась надежда, что он сумеет оторваться от погони. Однако для большей уверенности он вдруг по наитию свернул с тропы и со звериной настойчивостью стал продираться сквозь кусты – разумеется, не имея никакой ясной цели, наугад, стремясь лишь запутать преследователей.

Его роскошному пиджаку здорово досталось, но Дудкин не обращал на это внимания. Кустарник казался бесконечным, и после получаса блужданий в зарослях Дудкина охватило беспокойство. Он не представлял, где находится и куда попадет, когда выберется из зеленого месива. Он всегда заботился о своей форме, но сейчас чувствовал почти невыносимую усталость – кроме физического напряжения, он испытал сегодня сильнейший стресс, и это сыграло свою роль.

Постепенно Дудкин сбавил скорость и продолжал путь с удручающей медлительностью, часто останавливаясь и переводя дыхание. Конца зарослям по-прежнему не было видно. Синева неба сделалась гуще и потеряла прозрачность, а воздух вокруг наполнился сумеречным предвечерним светом. Дудкин подумал, что когда стемнеет, ему придется совсем туго, и решил удвоить усилия.

Теперь он был почти уверен, что оторвался от погони – важно было решить, куда податься дальше. В гостинице он зарегистрировался под своим именем, и там остался его чемодан. Если милиции известно, что именно он был в доме Анны, то в гостинице его уже ждут. Но откуда им знать? Он, конечно, идиот и оставил на месте преступления отпечатки своих пальцев, но, чтобы идентифицировать их, нужно время. Когда он входил в гараж, его как будто никто не видел. Из всего этого следует, что ему нечего опасаться и, может быть, самое разумное вести себя так, словно ничего не случилось. А завтра он встретится с Аполлоном, решит свои дела и уедет.

Однако в этой схеме что-то настораживало. Дудкин никак не мог понять – что. Ему нужно было успокоиться и отдохнуть, чтобы хорошенько все обдумать. Но прежде надо было выбраться из этих чертовых зарослей.

Выбрался он совершенно неожиданно для себя. Протиснувшись в очередной раз сквозь мешанину ветвей, Дудкин вдруг наступил ногой в пустоту, потерял равновесие и с коротким криком полетел вниз. Падал он недолго, но беспорядочно, перевернувшись, наверное, раз десять вокруг собственной оси. Наконец, ударившись чувствительно о плоский камень, Дудкин остановился и несколько секунд лежал оглушенный и обессиленный, уткнув лицо в землю.

Потом он заставил себя подняться и обнаружил, что находится на дне узкого извилистого оврага, склоны которого густо заросли кустарником и молодыми деревьями. Внизу пахло сыростью и вилась мошкара. Дудкин даже приблизительно не смог бы сейчас сказать, где находится. Он неважно знал город, а уж окраины и подавно. И все-таки нужно было как-то выбираться.

Поднялся он по противоположному склону. Наверху тоже рос кустарник, но уже не такой густой, и вскоре перед Дудкиным открылось широкое безлюдное пространство, быстро погружавшееся в сумерки. Впереди метрах в двухстах он увидел шоссе, по которому время от времени проносились автомобили. Справа темнела роща, а за ней белела деревенька. Чтобы вернуться в город, нужно было двигаться в сторону шоссе.

Дудкин кое-как почистил одежду и побрел к дороге. В голове у него стоял туман, во рту горело, будто он хлебнул перечной настойки. Дудкин вдруг почувствовал себя катастрофически одиноким и никому не нужным. Сейчас он пожалел, что отправился в эту поездку один. Он хотел обойтись без свидетелей, но именно свидетели теперь были ему нужнее всего.

Остановившись на обочине, Дудкин проверил карманы – паспорт и бумажник были на месте. Часы показывали девять. Он вспомнил, что час назад должен был встретиться с настырной девчонкой в гостинице. Если она завалится к нему в номер, а там будет засада, то кое-какой материальчик для своего журнала она определенно наскребет. Сенсация ей обеспечена. Сам он так пока и не решил, как ему дальше действовать. В гостиницу он идти боялся.

Дудкин тормознул грузовичок, кузов которого был набит ящиками с минеральной водой, и попросил отвезти его в город. Шофер, кажется, нисколько не удивился, но содрал с Дудкина не меньше, чем если бы вез его на «Кадиллаке».

Не доехав до центра, Дудкин вышел. Он бесцельно побродил по переулкам, выкурил две сигареты, а потом вдруг увидел приоткрытую дверь, ведущую в подвальчик, и надпись над ней: «Малина-ресторан». Из подвальчика вырывался аппетитный запах жареного мяса, и Дудкин понял, что смертельно голоден. Он сделал шаг вперед, и, будто по команде, из-за двери появился смуглый тучный человек с разбойничьими усами. На голове его красовался грязный поварской колпак. Человек посмотрел на Дудкина, подмигнул ему и сказал с акцентом:

– Заходи – повеселимся!

К веселью Дудкин был совсем не расположен, но есть хотелось невыносимо. Он кивнул усатому и спустился в подвал.

Не слишком обширное помещение было набито битком. Характерная внешность и повадки посетителей