переносице. – Но я уже привык к тому, что ты и шагу ступить без меня не можешь. Везде приходиться водить тебя за ручку. Как дитя малое…

– Ты закончил? – Гуров снял со спинки стула пиджак, облачился в него и только после этого развернулся лицом к сидящему напарнику.

– Куда мы едем?

– Нанесем визит вежливости госпоже Гордеевой Марине Иннокентьевне, – любезно пояснил Гуров. – Матери пропавшей Ирины. Заявление – это хорошо, но личная беседа…

– Я тебя понял. А нельзя это сделать после обеда? – не сдавался Крячко.

– Нельзя. Ты же знаешь, я не люблю размазывать кашу по тарелке.

Крячко шумно выпустил воздух из легких. Спорить с Гуровым – занятие пустое и бесполезное, не имеющее под собой никаких реальных перспектив. Теперь хочешь ты того или нет, а придется тащиться за не ведающим усталости напарником в самый солнцепек и выслушивать слезливые истории убитой горем матушки о том, какой хорошей и правильной во всех отношениях была ее девочка, которой никогда не пришло бы в голову покинуть родной дом по собственной инициативе.

Гуров уже был на пороге собственного кабинета, и рука его уверенно легла на плоскую блестящую ручку. Он призывно обернулся к напарнику. Крячко оставил невеселые размышления и подчеркнуто неторопливо поднялся на ноги.

По лестнице они спустились на первый этаж и миновали стойку дежурного. Упитанный мужчина с широкими седеющими усами приветливо махнул им рукой. Гуров ответил, Крячко равнодушно прошествовал мимо.

Яркое июльское солнце, остановившееся в зените, нещадно слепило глаза и тяжело припечатывало свою огненную длань к макушкам прохожих. Нынешнее лето действительно выдалось на редкость знойным, и мало кто из столичных обывателей стремился показываться на улицах в полуденные часы. Вообще Москва в разгаре июля выглядела опустевшей. Большинство населения переместилось на курорты, поближе к благодатным морским пучинам. Те, кто побогаче, вылетел в направлении Египта, Испании, средний класс потянулся к Черному и Азовскому морям.

– Ловить маньяка – затея бесполезная, – пессимистически изрек Крячко, когда оба полковника уже забирались в душный салон автомобиля.

– Это еще почему? – вскинулся Гуров, хотя и так мог заранее предугадать ответ товарища.

– Так говорит история, а не я.

– Что же она тебе говорит?

– Что маньяки попадаются лишь в самых редких случаях. На то он и маньяк, что логика обычного преступника в его действиях отсутствует.

– Совершенно с тобой не согласен, – покачал головой Гуров.

Все окна машины были открыты, но это не спасало положения. Врывавшиеся в салон легкие дуновения ветерка не успевали освежать пассажиров.

– Большинство маньяков тоже имеют свою определенную схему действий, по которой они выбирают жертву и наносят удар. – Гуров произносил слова медленно и с заметной расстановкой. – Нужно только отследить эту схему, и считай, он у нас как на ладони.

– Надо запустить живца, Лева, – вынес предложение Крячко после непродолжительной паузы.

– Отличная мысль. Возьмешься за это дело? Ты, конечно, не так молод и привлекателен, как пропавшие девушки, но вдруг он клюнет.

– Очень смешно. – Расположившийся на заднем сиденье напарник достал из кармана платок и промокнул им раскрасневшееся лицо. – А почему, к примеру, не ты?

– У меня отсутствует элемент жеманства. – Но уже в следующую секунду лицо Гурова приобрело серьезный оттенок. – Эх, Стас! Знать бы, где упадешь, соломка уж наверняка нашлась бы. Но где ее стелить? И главное, ради кого?

– Значит, ты тоже еще до конца не веришь в существование мифического маньяка? – Последние слова Гурова заставили Крячко несколько приободриться. – Есть сомнения?

– Человеку свойственно сомневаться, – с претензией на философию, невозмутимо парировал Гуров. – Но волна уже поднята, Стас. Общественность негодует, пресса охвачена этой темой благодаря малоуважаемому господину Сидько. И теперь нам необходимо либо предоставить им этого маньяка на блюдечке с голубой каемочкой, либо доказать его полное отсутствие. И то другое сделать одинаково сложно. Разве я не прав?

– Прав. Как всегда, прав.

Крячко перевел мрачный взор за окно автомобиля. Солнечные зайчики отплясывали свои пируэты на монолитных высотных строениях, бликовали многочисленные стекла домов, навстречу проносились такие же неторопливо двигавшиеся к неизвестной цели автомобили с раскаленными от жары металлическими корпусами.

Гордеевы проживали на Магистральной, и весь путь оперативников до дома Марины Иннокентьевны занял не менее получаса. Рубашки Гурова и Крячко промокли насквозь, хоть выжимай! За пределами покинутого салона было немногим лучше. Казалось, что от вездесущих палящих лучей не существовало никакого реального спасения.

Гуров машинально расстегнул пиджак и направился к нужному подъезду. Крячко последовал за ним. Из заявления гражданки Гордеевой следовало, что она по данному адресу проживала вдвоем с дочерью. Во всяком случае, пока Ирина не растворилась где-то в огромном мегаполисе.

Обитая стареньким коричневым дерматином дверь располагалась напротив кабины лифта. Гуров уверенно надавил кнопку звонка. В недрах квартиры его незамысловатое действо отозвалось переливчатой трелью простуженной птицы. Затем полная тишина. Гуров позвонил еще раз. Послышались приближающиеся шаркающие по полу шаги и замерли с противоположной стороны двери. Полковник представил себе, с каким вниманием хозяйка разглядывает их сейчас через глазок, и слегка улыбнулся