не может отказать ей.

— Я пришла сюда… — начала было Гертруда, но, уже готовая произнести слова, которые должны были окончательно решить её судьбу, она на минуту заколебалась и умолкла, глядя на стоявшую перед ней толпу. В это мгновение она увидела одну из своих близких подруг, — та смотрела на неё с состраданием и лукавством. Казалось, она говорила: «Так вот до чего дошла наша гордячка». Этот взгляд пробудил в душе Гертруды былые мечты, вернув ей частицу прежнего мужества, и она уже принялась было подыскивать в ответ что-нибудь совсем непохожее на подсказанное ей. Тут она взглянула в лицо отцу, как бы желая испытать свои силы, и увидела на нём столько мрачного беспокойства и грозного нетерпения, что сразу упала духом и поспешно закончила, словно спасаясь бегством от чего-то страшного.

— Я пришла сюда… с просьбой допустить меня облечься в монашеское одеяние в этом монастыре, где меня воспитали с такой любовью.

Аббатисса отвечала, что ей очень жаль, что при данных обстоятельствах устав не позволяет сразу же дать ответ, который должен исходить из общего согласия сестёр, а кроме того, предварительно требуется ещё разрешение высших властей; однако, зная о чувствах, которые питают к ней здесь, Гертруда может отлично предвидеть, каков будет ответ; пока же никакой устав не запрещает аббатиссе и сёстрам проявить чувства восторга и умиления, вызванные в них этой просьбой. Тут поднялся смутный гул поздравлений и приветствий. Немедленно появились большие подносы с конфетами, которые сначала были поднесены наречённой, а потом и родителям. В то время как одни монахини старались окружить Гертруду, другие — приветствовали мать, третьи — молодого князя, аббатисса велела спросить князя, не угодно ли ему пройти к решётке приёмной, где она будет ожидать его. Её сопровождали две старшие монахини. Увидев князя, аббатисса сказала:

— Князь, повинуясь уставу, выполняя необходимую формальность, хотя, конечно, в данном случае… однако я всё же обязана сказать вам, что всякий раз, когда девушка просит о допущении её к монашеству… настоятельница — в данном случае я, недостойная, — обязана предупредить вас, что если родители ненароком…. допустили насилие над волей дочери, они подлежат за это отлучению. Вы меня извините…

— Прекрасно, прекрасно, достопочтенная мадре. Я вполне одобряю вашу добросовестность. Это совершенно правильно… Но вы можете не сомневаться…

— Что вы, что вы, князь… Я говорила в силу своих обязанностей, к тому же…

— Конечно, конечно, мадре.

Обменявшись этими немногочисленными словами, собеседники раскланялись и разошлись, словно каждому из них было тягостно долго оставаться с глазу на глаз. Каждый пошёл к своим, один — за пределы монастырской ограды, а другая — внутрь.

— Ну, пора, — сказал князь, — скоро Гертруда получит возможность вдоволь насладиться обществом почтенных сестёр. А сейчас мы их уже достаточно утомили.

С этими словами он раскланялся; вся семья тронулась за ним; ещё раз обменялись любезностями. Наконец, отбыли.

На обратном пути Гертруде не хотелось ни о чём разговаривать. Напуганная сделанным ею шагом, пристыженная сознанием своего ничтожества, досадуя на других и на себя, она печально перебирала в памяти ещё оставшиеся у неё возможности сказать «нет» и робко давала себе обещание проявить в других случаях больше твёрдости и присутствия духа. Однако страх, вызванный хмурым видом отца, ещё не прошёл, и Гертруда украдкой взглянула на него, чтобы убедиться, что на лице его не осталось ни малейшего следа гнева. Наоборот, она увидела, что он вполне доволен, и на минуту почувствовала какое-то облегчение.

Когда приехали домой, пришлось переодеваться, менять туалеты. Потом обед, несколько визитов, прогулка в экипаже и затем ужин, в конце которого князь поднял новый вопрос: о выборе крёстной матери. Так называлась дама, на попечение которой, по просьбе родителей, отдавалась юная кандидатка в монахини на всё время от подачи заявления до вступления в монастырь. Время это посвящалось осмотру церквей, дворцов, вилл, святых мест, словом, всех достопримечательностей города и его окрестностей, дабы юные девицы, прежде чем произнести свой обет, хорошенько увидели всё то, от чего они навеки отрекались.

— Надо подумать о крёстной, — сказал князь, — ведь завтра для испытания явится викарий монахинь, после чего будет поднят вопрос в капитуле[66], дабы сёстры выразили согласие на её приём.

Эти слова были обращены к княгине, которая, поняв, что её приглашают высказаться, начала было:

— Пожалуй, лучше всего было бы…

Но князь прервал её:

— Нет, нет, княгиня, крёстная прежде всего должна быть по душе самой наречённой, и хотя по общепринятому обычаю выбор предоставляется родителям, однако Гертруда своей рассудительностью и благоразумием вполне заслужила, чтобы для неё было сделано исключение, — и, обращаясь к Гертруде с видом человека, возвещающего необычайную милость, он продолжал: — Любая из дам, бывших у нас сегодня вечером, обладает всеми качествами, которые необходимы, чтобы быть крёстной девушки из нашего дома, и я полагаю, что среди них не найдётся ни одной, которая не сочтёт за честь оказанное ей предпочтение, — так выбирайте же сами.

Гертруда отлично видела, что этот выбор лишний раз означал её согласие. Но предложение было высказано с такой торжественностью, что отказ, даже самый робкий, мог бы показаться оскорблением или по меньшей мере своенравным капризом. И вот она решилась и на этот шаг, назвав ту даму, которая в этот вечер пришлась ей по душе, то есть ту, которая больше других ласкала и расхваливала её, обращаясь с ней с той фамильярностью, сердечностью и предупредительностью, которые в первые моменты знакомства сходят за давнюю дружбу.

— Превосходный выбор, — сказал князь, который именно этого и желал. Случайно или преднамеренно, но вышло совершенно так, как бывает, когда фокусник щёлкает у вас перед глазами колодой карт и предлагает запомнить какую-нибудь карту, а потом вам её угадывает, но при этом он показывает карты таким манером, что вы замечаете только одну. Эта дама весь вечер столько вертелась вокруг Гертруды, так настойчиво занимала её своей особой, что девушке стоило бы больших усилий припомнить какую-нибудь другую. Старания этой дамы к тому же были не беспричинны: она давно уже поглядывала на молодого князя, проча его себе в зятья, а потому все дела этого дома считала как бы своими, и вполне естественно, что дорогой Гертруде она уделяла внимания ничуть не меньше, чем ближайшие её родственники.

На другой день Гертруда проснулась с мыслью о викарии, который должен был прийти. В то время как она раздумывала, нельзя ли воспользоваться этим решительным моментом, чтобы повернуть назад, и как бы это сделать, её позвали к князю.

— Ну, дочь моя, смелей! — сказал ей отец. — До сих пор вы вели себя отменно, сегодня предстоит увенчать дело. Всё, что делалось до этого момента, делалось с вашего согласия. Если бы за это время душой вашей завладело какое-нибудь сомнение, трусливое раскаяние либо какие-нибудь причуды молодости, — вы должны были сказать об этом; теперь же дело зашло уже так далеко, что ребяческие выходки неуместны. Добрый человек, который должен прийти сегодня, задаст вам сотни вопросов о вашем призвании: по своей ли воле идёте вы в монахини, да почему, да как и тому подобное. Если, отвечая ему, вы будете колебаться, он будет водить вас на верёвочке бог весть сколько времени, что будет для вас настоящей пыткой. Но может получиться и гораздо хуже. После всех публичных доказательств, которые уже состоялись, малейшее колебание, замеченное в вас, поставит на карту мою честь, сможет навести на мысль, что я принял вашу скоропалительность за твёрдое решение, что я ускорил дело, что я… да мало ли что ещё можно подумать! В этом случае я оказался бы перед печальной необходимостью выбирать между двумя одинаково тяжкими решениями: либо позволить всему свету составить себе отрицательное мнение о моём поведении — что ни в коей мере не позволяет мне чувство долга перед самим собой; либо — раскрыть истинную причину вашего решения и…

Но тут, увидя, что Гертруда густо покраснела, глаза её наполнились слезами и всё лицо сжалось, словно лепестки цветка в томительный зной перед бурей, князь оборвал свою речь и продолжал тоном утешения:

Вы читаете Обрученные
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату