и распрощаюсь…
—
Понятно, — пожевав губами, кивнул Долгопольский и потянулся к аккуратно развешанным на спинке стула брюкам…
В половине четвертого утра Яан Стурхольд доставил старика на служебном «ситроене», с которого предусмотрительно снял «мигалку», к зданию Центрального вокзала. Запарковав машину, Яан Стурхольд взял Долгопольского под руку, и, как старые друзья, заместитель начальника Управления криминальной полиции Голландии и резидент советской военной разведки проследовали сквозь пустой зал ожидания на перрон. В это время диктор сообщил по радио, что скорый поезд Амстердам — Прага — Будапешт отправляется с седьмого пути через двадцать пять минут…
Пожилой мужчина в длиннополой черной шляпе, встретивший Стурхольда у закрытого газетного киоска, вежливо приподнял руку:
—
Приветствую вас, господин Стурхольд!
—
Доброе утро, господин Валлене.
—
Какими судьбами в столь ранний час? Уезжаете куда-нибудь?
—
Не я — мой друг, — Яан кивнул на Долгопольского. — Он отбывает в Будапешт…
—
Какое совпадение! — всплеснул руками Валлене. — И я еду этим же поездом. Правда, до Праги, но все равно…
—
Значит, будете попутчиками. Кстати, познакомьтесь, господа — господин Валлене, господин Брейгштедтель…
Мужчины обменялись сдержанными кивками.
—
Кстати, господин Валлене, я бы хотел передать вам документы, которые представляют большую ценность для господина Брейгштедтеля… — Яан передал мужчине в шляпе пакет, который тот тут же сунул в карман. — Сохраните их.
—
Непременно! — кивнул Валлене и улыбнулся.
—
Позвольте с вами распрощаться…
—
Может, выпьем по чашечке кофе? — Валлене кивнул в сторону маленького бара, окна которого выходили на перрон. — Время еще есть…
—
Простите, не могу, — виновато улыбнулся Яан. — Завтра утром на службу. Надо хоть пару часиков поспать…
16.
МОСКВА. ЛЕНИНГРАДСКОЕ ШОССЕ
Апрель 1978 года
Подобрав Никифорова у метро «Войковская» ровно в девять часов вечера, Цвигун, не включая поворотника, рванул черную «Волгу» по диагонали в крайний левый ряд и со скоростью 100 километров в час погнал машину к кольцевой дороге.
Севший рядом Никифоров неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал.
—
Не любите скорость, генерал? — не отрываясь от дороги, спросил Цвигун.
—
Когда она не продиктована КОНКРЕТНЫМИ причинами, не люблю. Точнее, не понимаю. Если бы за рулем сидели не вы, а какой-нибудь другой человек, я бы подумал, что это бегство…
—
А вы считаете, генерал, что у меня еще нет серьезных оснований бежать без оглядки?
—
Такие основания, если как следует подумать, есть у каждого человека, — спокойно ответил Никифоров.
—
Что ж, за откровенность спасибо, — пробормотал Цвигун и увеличил скорость.
—
Куда мы едем?
—
В зависимости от обстоятельств, — бросил Цвигун. — Если нам предстоит долгий разговор, то в один домик на Клязьминском водохранилище. Если не очень, то поговорим в машине…
—
Как только выедем за кольцо, остановите где-ни- будь на обочине, после Химок, Семен Кузьмич, — негромко предложил Никифоров. — Разговор недолгий, но важный… Было бы желательно, чтобы вы при нем не отвлекались на вождение.
—
Хорошо, — кивнул Цвигун.
В течение двадцати минут, пока первый заместитель председателя КГБ не заглушил мотор, в широком «кармане» для отдыха водителей большегрузных автомобилей, оба не проронили ни слова.
—
Судя по тому, что вы потребовали срочной встречи, что-то случилось, генерал?
—
Да, случилось, — кивнул Никифоров и опустил стекло в своем окне. — Ситуация похожа на анекдот, Семен Кузьмич, но у меня действительно есть для вас новость хорошая и новость крайне скверная. С какой начать?
—
Со скверной, — негромко откликнулся Цвигун, не глядя на шефа внешней разведки ГРУ.
—
При выполнении задания в Англии по перехвату подполковника Виктора Мишина погибло пятеро моих людей… — голос Никифорова звучал глухо, без интонаций. — То есть все участники операции. Сам Мишин исчез. Мои люди пытаются выйти на его след, но, думаю, это пустая трата времени…
—
Полагаете, контроперация?
—
Со стопроцентной гарантией да, — кивнул Никифоров. — Против моих людей определенно действовали профессионалы, у которых было и больше возможностей, и, что принципиально важно, — больше информации.
—
Кто же?
—
Об этом я хотел спросить вас, Семен Кузьмич, — произнес Никифоров.
—
Меня? — Цвигун медленно повернул к нему свою крупную голову. — Вы что, сдурели, генерал?!
—
Мне с самого начала не нравилась вся эта история, — не замечая реакции Цвигуна, продолжал Никифоров. — На первом этапе это происходило на интуитивном уровне, затем стали возникать вопросы оперативного плана… Видите ли, Семен Кузьмич, я в разведке не первый год и усвоил для себя одну истину: вступая в драку, не зная ЗАМЫСЛА противника, основной идеи задуманного, ты обрекаешь себя на поражение. В данном случае я нарушил это золотое правило, за что и поплатился…
—
Я не понимаю, о чем вы толкуете, генерал! — процедил Цвигун, с неприязнью поглядывая на гэрэушника. — Вы можете выразить свои сомнения более конкретно, без аллегорий?
—
Я вряд ли смогу подкрепить свои соображения конкретными фактами, но для меня совершенно очевидно, что КОМУ-ТО очень сильно, ну, позарез, понадобились вы, Семен Кузьмич. Точнее, ваша голова. Судите сами: некто Мишин, беглый подполковник из вашей конторы, выходит на МОЮ агентуру в Лондоне и начинает торговать документами, в которых по-настоящему можете быть заинтересованы только вы. Но что любопытно: этот самый Мишин наотрез отказывается передать их в другие руки, даже слышать не хочет о материальной компенсации и настаивает только на личной встрече с вами. Естественно, за рубежом, где он будет находиться в относительной безопасности…
