вспомнила под гипнозом), когда я «стояла» в этой позе в воздухе перед своим окном на высоте двенадцатого этажа в луче бело-голубого света. Я ощущала давление в груди и в глазах, но не могла шевелиться. Я позвала на помощь, но крик остался внутри меня. Глаза мои как бы остекленели, и я могла смотреть только прямо перед собой, может быть, это луч сковал и скрутил меня, но я не знаю.
Вот что я помню и что я ощущала тогда. Иногда мне казалось, что я схожу с ума. Но я уже знаю, что все это было со мной. Мое сострадание к другим похищенным возросло неизмеримо. Я думаю: «Господи, может кто-нибудь помочь нам?»
Моя жизнь изменилась к худшему, я теряла самообладание. Я стала меньше внимания обращать на семью. Мне ни с кем не хотелось разговаривать. Никто не приходил ко мне, кроме Хопкинса. Друзья боялись за меня и за себя. Я страшилась выходить одна на улицу. Я чувствовала одиночество и не знала, как может решиться моя проблема.
Через два года, в 1991-м, Бад сообщил новость, которая ошеломила меня: он получил письмо от одной женщины, в котором та сообщала, что видела мое похищение собственными глазами и зарисовала все это. Я не верила глазам. В первый раз я увидела НЛО. Во время инцидента я видела только голубовато- белый свет и нижнюю часть объекта. Теперь я видела нарисованные маленькие фигурки членов экипажа НЛО и саму себя. Я сидела и смотрела на себя, согнутую в дугу, которую вместе с «этими» втягивало лучом в днище НЛО. После первого шока я поняла, что женщина на Бруклинском мосту — именно оттуда она вела свои наблюдения — не только подтвердила, что видела я сама и другие свидетели, но и то, что я увидела под гипнозом.
С этого дня число свидетелей стало увеличиваться. Их показания представляли собой бесспорную ценность. Но тут я столкнулась с совершенно неожиданным для себя феноменом — распространителями дезинформации.
Видите ли, большинство свидетельств и показаний держатся в секрете, их знают только доверенные друзья, руководители уфологических организаций, эксперты. Это делается ввиду деликатности случая и для обеспечения анонимности участников и свидетелей… Дезинформаторы выдают себя тем, что распространяют только сфабрикованную информацию, поскольку их не допускают до подлинных источников.
К этому времени Хопкинс показал меня различным врачам и экспертам. Результаты оказались очень важными и прибавили веса доказательствам в пользу похищения. Реальность случая становилась все более неоспоримой.
Но в то же время в уфологическом сообществе стали появляться различные искаженные версии этого случая, а люди между тем хотели знать, что же в действительности случилось с «этой женщиной в Нью-Йорке». Хопкинс решил представить этот случай на симпозиуме МУФОНа, который состоялся в июле 1992 года.
Впервые за двадцать лет я села на самолет и полетела в штат Нью-Мексико, чтобы просто послушать выступление Бада об этом случае. Но получилось так, что мне самой пришлось отвечать на вопросы. Люди были благожелательны, и я чувствовала себя раскованно. Для них я готова была пережить все снова, потому что они ждали от меня правды.
Когда мы вернулись в Нью-Йорк, я не могла и представить того, что меня ожидало. Сначала я не понимала, откуда исходит дезинформация и почему на меня обрушилась такая злобная атака. Я могу сообщить имена трех дезинформаторов, как я их называю, которые здорово потрудились. Они открыли всем мое подлинное имя, дали массу измышлений по поводу похищения, обрабатывали сослуживцев моего мужа и обслуживающий персонал в моем доме. Они отняли у меня самое дорогое — безопасность и анонимность моей семьи. Я боялась вскрывать письма.
Эти трое дезинформаторов не только хотели дискредитировать Хопкинса, его коллег, но и любого из уфологов, который не разделял их взглядов. Они старались уничтожить и опровергнуть любые свидетельства, подтверждающие факт похищения и причастности к этому НЛО.
Вы удивляетесь, как я выдержала все это? Я заставила себя разозлиться. И чем злее я становилась, тем сильнее я себя чувствовала.
Но это временный выход из положения, и он неприемлем для тех, кто не чувствует за собой вины. Так не могло длиться долго. Сначала я пыталась понять, кто такие эти дезинформаторы? И если двух из них я считаю обыкновенными нечистоплотными людьми, то третий… Я не знаю, откуда он появился, но чем больше я думаю, тем больше убеждаюсь, что он — пришелец! Так как именно он направляет всю «деятельность» тех двух. Он их «мозговой центр». Это вполне возможно. Хочу верить, что в конце концов я выживу и все придет на круги своя».
Остается только добавить одну деталь этой истории. «Пришельцы» вживили в голову Линде тонкий удлиненный — около 10 сантиметров — имплантант, протянувшийся от переносицы к основанию верхней челюсти. Об этой операции остался только намек в виде того хирургического шва, с которого она начала свой рассказ. Обнаружился датчик с помощью рентгеновского обследования.
Случай этот вскрывает для нас некоторые новые подробности «феномена НЛО». Они как бы сужают исследуемое поле фактов. От события к событию сами собой выводятся обобщения, позволяющие заглянуть за обманчивую многоликость этого явления.
Конечно, демонстрация своей мощи маленькими головастыми генетиками впечатляет. Они управляют женщиной прямо как игрушечной куклой. Переводят ее спящих детей и мужа в состояние, похожее на летаргический сон. Очевидно, так во время похищений они обычно поступают, чтобы нейтрализовать лишних свидетелей. Для них законы материи, гравитации как та же детская игрушка — что хотят, то и делают с ними. Хотят — висят в воздухе, хотят — проходят сквозь стены и стекло закрытого окна, да еще проводят сквозь них живого человека, как это было с Линдой.
Это высочайшая степень могущества над материальным миром и над психическим миром человека. Но какова полярность этого могущества? Добро это или зло? (Третий вариант — серость и мягкотелость — не берем.) Определенно, этот вопрос — важнейший.
Явление подавляло очевидцев своей психической мощью и страхом. Очевидцы
Следующая деталь касается духовной жизни Линды Кортайл:
Очевидно, ни участие в церковных богослужениях, ни освящения дома не защитили Линду и ее семью от темного, сатанинского вмешательства могуществ. Похищения происходили и до этого, в этот раз она вспомнила то знакомое чувство оцепенения, которое и раньше бывало у нее, но причину которого она раньше не знала. Связь с церковью, с церковными обрядами, со священнослужителями не защитила Линду от этих явлений. Она с вживленным в ее голову имплантантом, с этим средством темного контроля над ней, участвовала в церковных богослужениях, и ни разу темное не вошло в противоречие с «божественным». Церковное, «божественное» не избавило ее жизнь от этого трагического обстоятельства.
Из этого может быть два вывода: или церковные богослужения — пустая формальность, не имеющая никакого отношения к Высшему миру, к Высшим заступничеству, покровительству и помощи, ведь Линда была прилежной католичкой, и ее нельзя упрекнуть в небрежном отношении к религиозному долгу; или… Впрочем, об этом говорит сама Линда Кортайл:
