Антарктиды и мегалитов, — то становится ясно, что сами земные жрецы в чем-то могли играть роль наставников для гостей из других космических миров.

Все это вместе — и магия древности, представлявшая собой то же знание, каким владеют сейчас «пришельцы», и современные инопланетные визиты, и древние пирамиды и мегалиты, образующие на планете единую функциональную структуру, и подводные пирамиды на дне Атлантики, построенные кем-то в 30-е годы XX века, — складывается в единую картину жизни, которая для нас невероятна, но которая логична, если мы не будем утверждать, что постигли уже все законы и все явления мира. Эта картина даже естественна, если мы делаем естественное предположение о существовании тех, кто давно — уже тысячи лет назад — могли опередить нас в своем знании и развитии. В этой картине «палеокосмонавтика», «уфология», «демонология» и даже религия составляют одно целое, гармоничное и неразрывное. Потому что это все неразрывно прослеживается в истории, во времени и в пространстве. И кроме того, в непрерывном взаимодействии

Можно ли отделить паранормальное от НЛО? Можно ли отделить НЛО от астрального мира, а НЛОнавтов — от астральных существ? Можно ли отделить тему НЛО и астральных существ от религиозной темы? Можно ли утверждать, что среди случаев НЛО нет и не было ни одного посещения Земли жителями других космических миров? Это будет слишком голословное и не на чем не основанное отрицание. Просто доля таких визитов в явлениях НЛО может быть очень малой, но это не перечеркивает саму возможность таких визитов. Можно ли отделить тему НЛО от древности? Можно ли отделить тему НЛО от древности, от астральных существ, от религии и магии?

Все это в нашем понимании разделяет только наша неосведомленность о подлинной истории и о подлинных физических и духовных законах, управляющих миром.

Наше познание и знание прерывисто во времени. Мы то познавали научно, то с фанатизмом, принимаемым за религию, отбрасывали научное знание. Потом, когда маятник общественного мнения качнулся в другую сторону, мы попали в другую крайность, в фанатизм научный. Кроме того, разделились сами на приверженцев интеллекта и духовности, но оба этих мировоззрения, каждое отвергая свою половинку, остались половинчатыми. В целом как человечество мы едины, но разделение на идеологические крайности заставляет наше общее миропонимание — мировоззрение цивилизации — разрываться на части и зависать над пустотой. И мы, люди цивилизации, тогда не знаем, каким авторитетам верить, научным или религиозным.

Так получилось, что из-за наших интеллектуальных революций, освобождаясь от церковных суеверий, мы бросились от тирании невежества к свободе отрицания и сами изъяли себя как отдельный кусок — «современную цивилизацию» — из цельной реальности, цельной, единой картины мира. Из древних традиций знания, из общения с теми, кто подлинно опередили нас в своем развитии, не только интеллектуальном, но и духовном. Мы ограничили себя, отгородили суевериями. Со стороны духовности это «неисповедимость путей Господних», когда мы даже не беремся подвергнуть логическому анализу поведение того, кто выдает себя за божество и ангелов. Со стороны интеллекта это «не может быть потому, что не может быть», отчего оказываемся неготовыми реагировать на поддельных инопланетян и на их выходки. То, что отрицается, не изучается, не анализируется и поэтому воспринимается как необъяснимое чудо, от которого попадаем в рабскую зависимость.

Идеологические разделения и крайности не дают нам пока увидеть картину реальности в ее единстве, цельности.

Сейчас мы подходим к этой реальности каждый со своей стороны, с разных сторон. Кто-то путем тайных знаний жрецов, кто-то путем уфологии, кто-то путем палеокосмонавтики, кто-то путем парапсихологии. Взбираемся на эту гору и, пока не дошли до ее вершины, видим только собственный путь познания, свою гипотезу, свою тропу. Между тем, от каждой из них можно обнаружить связь с другими, неразрывность, и это даст намеки на совершенно новые, непредвиденные детали нашей планетной жизни.

Чуть-чуть попробуем порассуждать о жизни, которую вел Аполлоний Тианский.

В каких условиях он находился? Чем его жизнь отличалась от жизни обычных людей?

Обеспечивать свое тело необходимым не было для него проблемой. Для него не существовали никакие земные власти, судьи и любые полчища вооруженных воинов. Он находился как бы в другой реальности. Кандалы он мог снимать с ног как носки, уйти от врагов, просто исчезнув в одном месте и появившись в другом. Он имел такое же отношение к жизни своих современников, как к нашей жизни имеет тот треугольный летательный аппарат, который играл с военными и вводил их в недоумение их же оружием (в прямом смысле слова).

Для тех, кто находились в том летательном аппарате, все наши территориальные границы, государственные суверенитеты, акты, пакты, конвенции — пустой звук и детский сад.

Точно таким же это было для Аполлония. Что и признавали императоры Рима, возводя в честь него храмы и отливая его золотые статуи (до которых ему тоже не было дела).

Для чего тогда он находился среди людей? Что он делал среди смертных? Просто жил в свое удовольствие, вкушая сладкие плоды легкой жизни? Отнюдь. Его почитали как заступника, помощника, спасителя, святого.

Он давал арестовать себя, заковать в кандалы, чтобы через свое смирение, с одной стороны, и чувство собственного достоинства, с другой, выбить спесь из зарвавшихся властителей. Спасал от их разрушительного самолюбия и мстительности целые города. Спешил на помощь туда, где свирепствовала чума.

Для него государства, империи, императоры, сенаты были детским садом. Сам же он принадлежал уже другой реальности. И из нее приходил в детский сад жизни людей. Помогать, возвышать, просвещать. И он не один принадлежал иной реальности, надземной. Он был только одним из Братьев, Посвященных, у которых и с которыми учился и действовал. Его потрет в храмах наиболее просвещенных правителей того времени стоял в одном ряду с портретами других Посвященных, среди которых было и изображение Христа. Надземная реальность входила в жизнь людей не на летающих тарелках и не через скорострельные пушки, а через жизненный подвиг, через просвещение. Все остальное, что было в этой реальности, не касалось людей, было для них преждевременным и поэтому тайным.

И еще была битва, противостояние Посвященных Правой руки и Левой. Все, что было с ней связано, было тоже окружено тайной. Поскольку тоже не касалось людей. Это было дело только самих Посвященных. Это было уже частью надземной реальности. Люди массами втягивались в это противостояние адептами Левой руки в качестве инструмента, средства и расходного материала. Как расходный материал, источник сил для черных магов люди использовались в сражении. Но глаза людей саму битву не должны были видеть.

Противостояние происходило где-то за кулисами жизни. За коронациями, войнами, богослужениями. Блеск золота, кровь сражений, своды храмов закрывали собой ту реальность. Иногда только появлялся в мире людей какой-то необычный странник, какие-то непонятные диски в небе устраивали между собой борьбу. Ходили истории о волшебниках и богах, о странах, населенных волшебниками, и мирах, населенных богами, о войнах богов и титанов, но это все казалось каким-то далеким и сказочным.

Многое из того, что окружает нас сейчас, тоже кажется сказочным, хотя и описано подробно в самых беспристрастных и достоверных официальных документах. И в этой современной реальности тоже можно разглядеть некоторые значительные закономерности.

Например, есть нечто, что заставило Жака Валле и Джона Киля, таких разных исследователей, прийти к выводу о разумной «системе баланса», которая руководит духовной жизнью человечества. В явлениях НЛО, в контактах с «инопланетянами», во фляпах оба уфолога увидели признаки единства, единого руководства, определенной стройности и последовательности. Это же заставило их сразу рассматривать все явления НЛО как один единый «феномен», как систему.

Просматривалось наличие определенной последовательной линии в действиях «феномена», когда он тщательно руководил каким-то одним из своих проявлений. Месяцами, годами через определенного контактера, группу контактеров, через подведение уфолога к заданным выводам, или через полеты в небе целой армады «дирижаблей» и через обработку общественного мнения с подставными изобретателями — везде можно было заметить четкий единый план, которого придерживались такие абсурдные, на первый взгляд, явления. Даже абсурд и подача абсурдных идей человеку имели свои скрытые закономерности,