— Дурак! — крикнул Митяй. — Это же значит, что нефтепровод течёт, авария! А ты радуешься!
— Какая авария? — обиделся «профессор». — Если бы он по-настоящему прорвался, так тут было бы целое море — там в трубе знаешь какое давление. А тут маленькая лужа.
— Пока ещё маленькая, а станет большой, — тоже рассердился я, — трубу может и совсем разорвать.
Мы молча стояли и смотрели на нефть, не зная, что делать.
— Конечно, может, — сказал наконец Митяй. — Это будет большое несчастье. Нужно как можно скорее сообщить, поднять тревогу.
— Кому ты сообщишь, зайцу, что ли? — засмеялся я. — Никого же вокруг на сто вёрст нет.
— Это очень просто, — вмешался Петька. — На нефтепроводе стоят насосные станции. Если всё время идти по нему, то обязательно придёшь.
Словно по команде, мы все сразу посмотрели, сначала в одну, затем в другую сторону. Разумеется, никаких станций не было видно, одни сосны темнели.
— Нужно идти… — тихо сказал Митяй.
— Но это же может быть очень далеко! — удивился Петька. — И в какую сторону? Где ближе?
— Нужно спасать нефтепровод. — Митяй не слушал «профессора». — Я иду вправо, ты, Колька, влево. Тому повезёт, чья станция окажется ближе. А Петька с документами пусть сидит здесь и ждёт нас.
— Да что вы, ребята, — сразу заныл «профессор». — Вы уйдёте, а я тут один… До станции, может быть, три дня идти…
— А как же иначе? — закричал на него Митяй. — Сколько нужно, столько и пойдём. Или ты предлагаешь бросить всё, сбежать, пусть нефтепровод совсем портится?
— Ничего я не предлагаю, — обиделся Петька. — Я просто так говорю.
— А просто так, тогда и молчи, — рассердился я. — Скажи — струсил. Это тебе не бабочек ловить.
Разговаривать больше было некогда. Мы осторожно положили рюкзак возле ёлки, отдали Петьке один фонарик и, ни слова больше не сказав, бросились в разные стороны.
Вначале бежать по горке было совсем нетрудно и даже интересно. Но скоро я устал, к тому же очень хотелось пить. Пришлось ненадолго остановиться и пособирать клубники.
Чтобы идти было не скучно, я начал петь про Орлёнка, потом считать шаги.
Досчитал до тысячи и перестал, пошёл молча, думая о том, как важно скорее починить нефтепровод, пока он совсем не сломался.
Сколько я прошёл, не знаю. Но впереди всё так же тянулась бесконечная грядка нефтепровода. Во рту у меня уже давно пересохло, и язык вдруг оказался большим и шершавым. Очень хотелось лечь на мягкую траву под берёзку и полежать хотя бы десять, хотя бы пять минут.
Но я знал, что мне уже потом долго не встать.
Я стал думать о Митяе, как он где-то там, далеко, идёт из последних сил. И о Петьке, который сидит под деревом и испуганно смотрит на всё растущее озерко нефти, и ему тоже очень хочется пить.
Солнце светило вовсю. Какие-то птички-пичужки весело чирикали вокруг, а я все шёл и шёл, словно заводная игрушка-солдатик, едва переставляя уже почти ничего не чувствующие ноги.
Я, видно, до того устал, что даже не заметил, как вдруг совершенно неожиданно оказался почти совсем рядом с какими-то зданиями.
Кто-то подхватил меня на руки. И я громко кричал, а может быть, еле слышно прошептал, что там, у нефтепровода, по земле течёт нефть…
По-настоящему я пришёл в себя только в кровати, под белой, холодной простынёй, на голове мокрая тряпка.
— Проснулся? — спросил меня кто-то.
Я оглянулся и увидел, что за столом сидит девушка с пышными белыми волосами, совсем как у нашей учительницы Нины Родионовны.
— Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? — спросила она. — Как тебя зовут?
— Хорошо, ничего не болит, — ответил я. — Зовут меня Коля, фамилия — Рыжов. А вы кто? Здесь работаете? Починили уже нефтепровод, да?
— Не все вопросы сразу, Коля, — засмеялась девушка. — Меня зовут Светлана. Светлана Петровна, Работаю я здесь, на НПС, это значит нефтеперекачивающая станция, оператором. А нефтепровод, конечно починим. Туда выехала наша аварийная бригада. Они скоро должны вернуться.
Одежда моя лежала рядом на стуле, и я решительно сел на кровати.
— Пойду их встречать. Что я больной — лежать тут?…
— Если себя хорошо чувствуешь, иди.
Откровенно говоря, чувствовал я себя средне. Немного кружилась голова и очень болели мышцы ног. Но я всё равно не мог не пойти встречать Митяя и Петьку.
Я вышел на крыльцо, сел на ступеньку и огляделся. Так вот какая эта НПС — нефтеперекачивающая станция! Прямо в тайге, на просеке, стоят три обычных двухэтажных дома и один большой стеклянный, как аквариум. Это — сама станция. Сквозь окна видны какие-то огромные машины, и всё вокруг гудит — там, наверное, работают мощные насосы.
А денёк был что надо. Солнце уже клонилось к лесу, оно было большое, красное, совсем не яркое. Тихо шумели сосны.
И вдруг я услышал далёкий рокот мотора и увидел, что по просеке быстро движется что-то вроде танка. Правда, ни башни, ни пушки у него не было, но широкие гусеницы и зелёный цвет были совсем как у танка.
Вездеход остановился прямо у крыльца, маленькая дверца распахнулась и первым из него выскочил Петька. Он улыбался до ушей.
— Привет!
— Привет! — мы поздоровались за руку, как взрослые.
Я повернулся к вездеходу.
— Хороша машина?
— Ещё бы! Где хочешь пройдёт. По любому болоту…
Из вездехода один за другим вылезали рабочие, а Митяя почему-то всё не было.
— Дошёл, значит? — спросил Петька.
— Как видишь.
— Молодец!
Дверка захлопнулась и вездеход, взревев мотором, быстро пополз прочь от крыльца.
— А где же Митяй? — удивлённо спросил я. Петька смотрел себе под ноги:
— Митяя на вертолёте увезли в Нижневартовск, в больницу.
— В Нижневартовск… — тихо повторил я. — Что с ним случилось?
— Да ничего особенного. Вызвали по радио вертолёт — «скорую помощь» — и увезли.
Я схватил Петьку за руку и потащил к скамейке.
— Садись и рассказывай всё по порядку.
— А что рассказывать-то? — вздохнул Петька. — Как только вы разбежались в разные стороны, я стал наблюдать за нефтяной лужей. Хотел подсчитать, сколько же там нефти скопилось, да и не смог. Потом пособирал клубнику и даже немного подремал…
— Давай о главном, — перебил я. — Как ты спишь, всем известно.
— Уже начинало темнеть, когда подошёл вездеход, — продолжал Петька. — Я ждал: ты выйдешь мне навстречу, но Иван Иванович — начальник станции — сказал, что мальчик, который сообщил об аварии, плохо себя чувствует. Мы быстро сели в вездеход и поехали догонять Митяя. Увидел его первым я. Он лежал лицом вниз, а руки широко так раскинуты… Иван Иванович быстро перевернул его на спину и стал лить прямо на голову воду из большой фляжки. А он так и не очнулся. Вот и всё…
Мы сидели рядышком и молчали, думали. Получалась какая-то ерунда. Мы здесь, а Митяй в больнице в Нижневартовске. Надо к нему немедленно добираться, а как? Вдруг Петька толкнул меня локтем:
— Иван Иванович идёт…