этот репортаж – работы у меня тоже не станет, а значит, я лишусь средств к существованию. Весьма скромных средств, конечно, но все же…

Тут я впервые подумала о том, как буду жить, если Женя все-таки не вернется? Квартиру мы снимали у его близких друзей, и по знакомству – очень дешево. Что же будет теперь с этой квартирой? Оставят меня в ней как бывшую невесту Жени – и за ту же плату? Останусь ли я сама на таких условиях? Да и смогу ли оплатить эту квартиру? Ведь в основном зарабатывал Женя. Он платил из своей зарплаты за квартиру, за еду, за наши развлечения. Я оплачивала менее заметные статьи бюджета – покупала хозяйственные мелочи, платила за свет, приобретала кое-что из одежды, когда получала очередной гонорар. Это случалось нечасто. И если он не вернется, мне придется собрать свои вещи и вернуться к родителям. Вернуться с полным поражением. Мама, конечно, скажет, что заранее меня предупреждала. Она и в самом деле предупреждала… Но о чем можно предупредить человека, который счастлив? Который влюбился впервые в жизни, да так, что решил, будто это навсегда?

Я выбросила окурок и отряхнула брюки от снега. Приказала себе быть спокойной и сдержанной – иначе опозорюсь перед кучей народу – я ведь знаю всех продавцов в магазине. А затем прошла мимо бистро и потянула на себя знакомую стеклянную дверь, обклеенную афишами концертов…

…И сразу же повела себя донельзя глупо. Вместо того чтобы пройти к прилавку, за которым стоял Женя, я остановилась у входа и стала рассматривать витрину с музыкальными журналами. В этой витрине отражался отдел напротив – его отдел. И я видела Женю за прилавком – он стоял, опершись локтем о стекло, и водил по нему пальцем. Рядом с прилавком околачивалась какая-то девчонка, она тоже рассматривала витрину. Наверное, он помогал ей найти нужный диск. Я следила за ними, не оборачиваясь, делая вид, что целиком сосредоточилась на журнальных обложках. До чего это было нелепо – ведь меня в магазине все знали, по крайней мере, в лицо… И конечно, у продавца журналов сразу возникли вопросы – как только он рассмотрел меня получше.

– Надя? – удивился он, тут же переводя взгляд на отдел компакт-дисков. – Ты что-то хочешь найти? Помочь?

Я попросила последний номер «Рок-сити» и полистала его, совершенно не соображая, на что смотрю. Краем глаза я видела, что парень делает Жене какие-то знаки. Ну вот, меня наконец заметили. Глупее себя вести я просто не могла. Теперь сразу стало ясно, что я боюсь объясняться.

– Спасибо, – я вернула журнал продавцу. – С наступающим тебя!

– Тебя также, – откликнулся он, но довольно неуверенно. Конечно, он понимает, что происходит. Если все стало известно Мите, то через него узнал весь магазин. Я подумала, что мужики все-таки сволочи, хотя имела в виду всего одного мужика. Неужели Женя не мог держать язык за зубами и не болтать о том, что бросил меня? Ведь все равно собрался увольняться – разве трудно было потерпеть несколько дней?

Девица все еще стояла возле прилавка. Подходя, я расслышала, что она спрашивает последний диск «Гарбадж», а Женя отвечает, чтобы та зашла ближе к вечеру – диски как раз привезут со склада. Девица вздыхала, томно облокачивалась на прилавок и снова начинала рассматривать товар. Мне было ясно, что она ничего не купит, просто зашла поболтать с симпатичным молодым продавцом. Но на нее я как раз не злилась. Зато была безумно зла на Женю.

Конечно, все это было написано у меня на лице, потому что он, похоже, испугался. Во всяком случае, в глазах мелькнул страх – на очень короткий миг. А потом Женя взял себя в руки и отошел в другой угол прилавка, оставив девицу рассматривать товар в одиночестве. Я поняла – ему не хотелось, чтобы нас подслушали. Мне даже стало смешно – неужели он думает, что я устрою ему шумный скандал?

– Извини, я сейчас, – тихо сказал он мне и отвернулся к музыкальному центру у себя за спиной. Поставил какой-то диск, сделал звук погромче. Я следила за его руками, он все делал страшно медленно – раскрывал футляр, нажимал кнопки. Ясно, тянет время. Ох, как же ему не хочется объясняться!

Девица, наверное, удивлялась, глядя в нашу сторону, а она то и дело сюда поглядывала. Если я покупательница – почему ничего не прошу показать? А если знакомая – почему тогда мы стоим по разные стороны прилавка, глядя другу другу в глаза, и молчим? Я-то молчала, потому что очень хотела послушать, что он сам мне скажет. А он… Ему было нечего мне сказать. Когда пауза затянулась дольше минуты, я это поняла. И решила действовать сама.

– Я хотела спросить, как быть с твоими вещами? – заявила я.

– С вещами? А, да… – Женя как будто ожидал чего-то другого и немного растерялся. – Я заберу их… Потом как-нибудь.

– Почему не сейчас?

– Сейчас времени нет.

Я хотела спросить, на что же у него уходит столько времени, но девица не вытерпела и подозвала Женю для консультации. Теперь ей понадобилось узнать, сколько стоит последний диск какой-то девичьей группы. Женя принялся искать этот диск, и даже по его спине я видела, что он мечтает о том, чтобы мы ушли. Обе – и навсегда. Я-то, конечно, могла так поступить – повернуться и уйти. И это было бы правильно и красиво. Потом, пару лет спустя, я, возможно, вспоминала бы об этом с гордостью, считала личной заслугой. И ничего бы не произошло…

Но я осталась. Минут через пять Жене удалось отделаться от девицы. Когда она спросила, есть ли у них диск какой-то русской группы, он с облегчением отправил ее на второй этаж. В его отделе были представлены только зарубежные группы и исполнители.

– Голова совсем не соображает, – сказал он, снова подходя ко мне. – Перед Новым годом все будто с ума посходили. Тебе повезло, выдалось затишье. Самое худшее начнется к вечеру.

– Да, мне повезло, – язвительно ответила я.

Он, наверное, и сам понял, что сморозил глупость, но ни извиняться, ни поправляться не стал. Казалось, Женя опять собирался замолчать, и я снова перехватила инициативу:

– Знаешь, я думала, что тебе дорога твоя коллекция. Ты же так с ней носился, а взял всего четыре диска. Остальное тоже заберешь позже?

Он измученно посмотрел на меня:

– Ты не поверишь, но в последние дни у нас такой наплыв покупателей, что мне уже не до музыки. Даже во сне я кому-то ставлю диски.

– А кстати, где ты спишь?

Он не стал уклоняться от ответа и коротко сообщил:

– У друга.

– А… – Я слегка задохнулась от обиды. Значит, по его мнению, с меня хватит и такого объяснения? Ладно, пусть! И я спросила, знает ли хотя бы его мама, где он проводит время?

– Ой, Надя, с мамой я разберусь сам, – пообещал он, и я видела, что он опять возмечтал от меня отделаться.

– Ну, знаешь ли, ни твоя мама, ни Шура не знают, что мы расстались, – я заговорила громче, потому что из динамиков понеслось соло на гитаре, и мне приходилось перекрикивать солиста. – Вчера я позвонила им, хотела узнать, может быть, ты там…

– Ты сказала, что я ушел?

Да, теперь он точно испугался. Глаза как будто ушли в тень – в такие минуты мне никогда не удавалось поймать его взгляд.

– Значит, ты боишься им это сообщить? – издевательски спросила я. – Думаешь, они очень расстроятся? Будут тебя ругать? Ладно, хочешь – я возьму все на себя? Все равно уж – раз ты и от них скрываешь, куда переехал, общаться с твоей мамой придется мне.

И тут он сделал одну вещь… Он никогда раньше этого не делал. В общем-то тут не было ничего не- обычного… Многие мужчины так делают… Только вот он – никогда, да и время было неподходящее – мы все-таки расстались. Да и место – магазин… В общем, он поцеловал мне руку – схватил запястье и крепко поцеловал. Я опешила. Мне показалось, что он сошел с ума – что это было, откуда, почему?!. Никогда в жизни он не целовал мне рук. Может, потому, что у нас все началось с дружбы, а друзьям рук не целуют. И мы были почти ровесниками, он всего на год старше. И кстати, мне вообще не нравится, когда женщинами целуют руки. Ни в кино, ни в жизни. В этом всегда есть что-то очень фальшивое. Если мужчина поцеловал мне руку, да еще при первом же знакомстве – я сразу начинаю относиться к нему с подозрением. И то, что