занимал небольшую прогалину на южной опушке леса. Подъехать к нему можно было по боковой дороге, а затем по усеянной рытвинами грунтовке, обрамленной рядами рябиновых и липовых деревьев. Только бывалый посетитель знал, что широкие и густые заросли подлеска служили Даркам дикой изгородью и что летом нужно было постараться, чтобы найти в путанице кустарников калитку, которая открывала проход через зеленый туннель, откуда, миновав арку из роз, можно было попасть в сад, разбитый Тельмой перед коттеджем.
Прежде чем приехать сюда, Стивен остановился в ближайшем городке, в котором наличествовал супермаркет, чтобы пополнить запасы шампанского. Там, направляясь со своими покупками через площадь к главному отелю этого местечка, он пережил несколько неприятных минут. Ему хотелось принять душ и выпить хорошую порцию виски. Он не был готов к встрече с группой нищих, собравшихся вокруг входа. Эти выглядели не такими потрепанными, как их лондонские собратья, у них был более здоровый и самоуверенный вид. Когда он приблизился, они громко рассмеялись, а один мускулистый старик в подвязанном бечевками одеянии сплюнул на мостовую и потер руки. Видимо, здесь не следили за соблюдением обычных правил. По закону нищим не разрешалось работать даже в парах. Им положено было постоянно двигаться, следуя официально дозволенному маршруту. И уж конечно, им запрещалось собираться группами вокруг входов в общественные места, подкарауливая прохожих. Даже значки свои они здесь носили неправильно. Они прикручивали их бечевкой к загорелым, жилистым предплечьям, а пара девушек носила их на голове, пришив к цветным лентам. Среди нищих был один настоящий гигант, нацепивший значок на глаз вместо повязки. Молодой человек с лысой головой, покрытой татуировками, приспособил его в качестве серьги.
Приблизившись к ним, Стивен ощутил неловкость за свой пакет, в котором позвякивали бутылки, и за вызывающий блеск золотой фольги, сверкавшей на солнце. Нищие уже заметили его, и путь назад был отрезан. Это все правительство со своими подлыми законами, подумал Стивен. Тем не менее ничего подобного в Лондоне не допустили бы ни на минуту, и он оглянулся в поисках полицейского. Стивен замедлил шаги, и вскоре они окружили его со всех сторон. Теперь Стивен глядел прямо перед собой, не замечая никого вокруг. Он услышал чей-то голос: «Эй, десятки не найдется?» – но не остановился. Краем глаза он успел заметить карманное издание Шелли в руках у одной из девушек. Кто-то потянул его за пакет, и Стивен грубо рванул его обратно к себе. Другой голос, пародируя интеллигентную речь, заметил: «Хмм, 'Боллинже'. Потрясающе правильный выбор!» Вокруг рассмеялись, пока Стивен прокладывал себе путь через облако густого запаха пота и дешевых духов.
Именно это досадное происшествие, а не авария на дороге занимало его мысли, когда он направил машину по ухабистому проселку к дому Дарков. Стивен чувствовал себя предателем. Вот бледный мужчина в белой шелковой рубашке с бутылками шампанского в руках, а вот бродяги у ворот. В течение многих лет он убеждал себя, что сердцем он вместе с бездомными, что богат он лишь благодаря случайности и что однажды вполне может оказаться на дороге с мешком, в котором уместятся все его пожитки. Но время определило его место. Он был из тех, кто оглядывается в поисках полиции при виде немытого нищего. Теперь он был на другой стороне. Иначе почему он делал вид, будто никого не замечает? Почему было не признать, что за ними большинство, и не посмотреть им прямо в глаза, как он сделал бы прежде, и не поделиться с ними мелочью, хозяином которой он стал лишь по счастливой случайности? Стивен остановил машину и теперь шел по заросшей тропинке, которая вела к калитке. Резкий запах дешевых духов там, возле гостиницы, вывел его из равновесия. Это был запах живущей точно во сне девушки, которую он знавал в Кандагаре, запах запущенных квартир, арендуемых в складчину в Западном Лондоне, запах концертов под открытым небом в Монтане. Банальная мысль о необратимости хода времени потрясла его. Когда-то он был легок на подъем. Жизнь казалась ему приключением с неизвестным концом, он беззаботно расставался с вещами, непредвиденные случайности его забавляли, счастливые совпадения могли увлечь куда угодно. Когда все это прекратилось? Когда, например, он начал думать, что вещи, которыми он владеет, действительно принадлежат ему, являются его неотъемлемой собственностью? Он не мог вспомнить.
Стивен остановился в темном туннеле под сводами пышно разросшегося кустарника, поставил на землю портфель с принадлежностями для ночлега и пакет с шампанским и приготовился к встрече с друзьями. В полумраке от его рук исходило белое свечение. Он приложил их к глазам. Болезненный груз недавнего прошлого переполнял его тело, словно тяжелый грипп. Если бы он мог жить только настоящим, он вздохнул бы свободно. Но мне не нравится это настоящее, подумал он и подобрал вещи. Выпрямившись, он увидел человеческий силуэт на фоне неба в обрамлении свисающих роз. Тельма следила за ним.
– Долго ты там прятался? – спросила она, когда они обменялись поцелуями.
Ему не удалось придать голосу беззаботную интонацию, когда он ответил: «Целую вечность», – поэтому, стараясь загладить неловкость, он протянул ей уже нагревшиеся бутылки с шампанским и предложил открыть одну тотчас же, хотя шампанского ему сейчас совсем не хотелось.
Тельма провела его в дом. Дверь и все окна были широко распахнуты навстречу вечернему солнцу. Они вошли в небольшую столовую с каменным полом, от которого, как от воды, поднималась прохлада. Стивен подождал, пока Тельма вышла в поисках подходящих стаканов. На книжных полках стояли чучела птиц в круглых клетках, представленные в естественной среде своего обитания. Рыжевато-коричневая сова глубоко запустила когти в набитую соломой мышь. В прямоугольном аквариуме выдра сомкнула челюсти вокруг полуразвалившейся рыбы. Стивен положил локти на неустойчивый круглый столик и приободрился. Под рукой у него стояла бутылка бургундского, рядом лежала свежевынутая пробка. Запах жареного мяса и чеснока смешивался с ароматом жимолости, который плыл по оконному карнизу у него за спиной. На кухне Тельма наполняла ведерко льдом, а из сада неслась какофония птичьих голосов.
Они уселись под грушевым деревом за покрытый ржавчиной железный стол, стоявший посреди полосы нескошенной травы в окружении гигантских маков, львиных зевов и еще каких-то цветов, которые Стивен принимал за волчий боб, пока не услышал, как Тельма называет их живокостью.
Она поставила два стакана рядом с ведерком со льдом и разлила шампанское.
– Чарльз сейчас в лесу. Тебе придется сходить его поискать.
Стивен содрогнулся от кислого вкуса и подумал о красном вине, которое осталось в доме. Подошла бы ему сейчас и хорошая порция виски. Поскольку им нужно было обсудить слишком многое, они заговорили о саде. Точнее, Тельма объясняла, а Стивен с пониманием кивал. Лишь когда он указал на заросли васильков и спросил, что это такое, она осознала всю степень его невежества. Она рассказала ему про дальние углы сада, где ухоженные растения сливались с дикими зарослями, так что между ними не было видимой границы, и про то, как она выращивает полевые цветы ради их семян, которые она собиралась хранить, по ее словам, для поддержания генофонда.
– Даже примулы почти исчезли. Следующими будут лютики.
– Все меняется к худшему, – заметил Стивен. – Хоть что-нибудь становится лучше?
– Это ты вращаешься в свете. Тебе лучше знать. Стивен крепко задумался.
– Все холмы в Сассексе засадили елями и соснами. Меньше чем через двадцать лет мы перестанем ввозить древесину.
