— И какую же часть истории вы находите интересной?

— Ту, почему он вытворяет все это больше двух лет, а копы ни на йоту не приблизились к тому, чтобы его поймать. Все застыло на том же уровне, что и в первый день.

Хелена не могла согласиться:

— Они очень много работают, чтобы поймать этого ублюдка.

— Не сомневаюсь.

— Но они сознательно умалчивают о своих достижениях, — указала Аманда.

— Значит, как раз пришло время, чтобы кто-нибудь рассказал общественности, что полиция скрывает информацию об опасном преступнике, готовом напасть каждую минуту и который возвращается, чтобы убить.

Хелена физически ощущала, как Кэтрин записывает себе на подкорку все, что слышит.

— Итак, ты сможешь это сделать?

— Сделать что?

— Прийти на программу и рассказать публике об этом парне, предупредить женщин, дать им информацию о том, как остаться невредимой, в чем соблюдать осторожность.

Большие карие глаза Кэтрин сверкали. Казалось, они увеличивались в размерах по мере того, как рос ее энтузиазм.

— Я? А почему я? Я ведь самая старая новость из возможных. Почему не Аманда?

— Мы сделаем это вместе, — сказала Аманда. — Так люди увидят, насколько мы похоже выглядим.

— Полиции это вряд ли понравится.

— Вы полагаете? — Кэтрин рассмеялась. — Вот в этом-то все и дело. Никто не позвонил, чтобы поделиться информацией, потому что никто даже не знает, что заведено такое дело.

— А как насчет тех психов, что звонят с жуткими глупостями, которые хочешь не хочешь, а приходится проверять? — спросила Хелена и безнадежно махнула рукой.

— Все зависит от того, сколько человек услышат ваш рассказ. Если хоть один из звонков сыграет, если хоть одной женщине удастся избежать того, через что пришлось пройти вам… Разве вы не считаете, что ради этого стоило бы пощипать пух и перья из хвоста полиции?

Конечно стоило. Но трепать нервы людей, которых она знала и которым симпатизировала… даже любила… некоторых.

«Думать об этом как о желании, а не о любви», — приказала себе Хелена.

— Мы хотим помочь полиции, а не препятствовать расследованию, — сказала Кэтрин. — Хелена, публика имеет право знать…

— Много меньше, чем ей говорят… Извините, Кэтрин, но не станет ли наша тема просто хорошей завлекалочкой для того, чтобы поболтать на вашем ток-шоу о том, что публики совсем не касается.

Женщина наклонилась вперед и положила свою руку поверх руки Хелены. Хелена деликатно вытянула ее, поскольку принесли их заказ. После того как они поели, Кэтрин продолжила:

— Знаете, я согласна с вами в том, что общественности вовсе не обязательно знать, кто надевает пижаму, а кто ложится спать голым. То, что предлагаю я, — совсем другое. Вы же признаете, что некоторые женщины находятся в опасности?

Хелена кивнула.

— Я не уверена, что ваш округ — именно тот, где людей необходимо предупредить.

— Назови какой-то получше, — сказала Аманда.

— У моей программы превосходные местные рейтинги, — втолковывала им Кэтрин. — Люди смотрят ее и обсуждают увиденные сюжеты за чаем.

— Когда намечается шоу? — спросила Хелена.

— Чем скорее — тем лучше, — ответила Аманда.

— Обычно мы приглашаем гостей за месяц вперед, но можем и отложить выступление, если появится что-то более важное. Скажем, наш эфир хорошо бы провести до конца этой недели. Возможно, в четверг или пятницу.

— Так скоро? — Сердце у Хелены упало.

Она каждый день стояла перед студенческой аудиторией и была вполне уверена в себе, но рассказать всему среднему югу о том, что с ней произошло, обсуждать то, как это изменило ее жизнь, признаться всему миру, что ее изнасиловали…

— Дайте мне подумать.

Кэтрин кивнула:

— Только думайте побыстрее.

— Скажешь мне сегодня вечером на занятиях. — Аманда заспешила. — Только не говори никому.

— Нам надо обсудить это с Рэнди.

— Он расскажет своему боссу, который позвонит своему боссу, который позвонит комиссару, который доложит старшему по команде, а тот еще кому-то, — остудила ее Кэтрин. — Рэйлзбеку будет гораздо спокойнее, если он узнает об этом уже после того, как все произойдет. Ему будет чем оправдаться.

Еще до того, как вернуться в колледж к двухчасовым лекциям, Хелена решила, что она должна пойти на передачу. Ей хотелось посоветоваться с Рэнди, но она понимала правоту Кэтрин. Ему придется доложить начальству, и все пойдет прахом. Хелене очень не нравилось быть ябедой, но Кэтрин была убедительна в том, что, если передача спасет хоть одну-единственную женщину, игра стоит свеч.

Было и еще одно преимущество. Если этот ублюдок увидит шоу или услышит о нем, он поймет, что больше она его не боится, напротив, готова дать решительный отпор. Его надо уязвить, иначе ничего не случится.

Она точно станет его следующей мишенью.

И ей лучше быть к этому готовой.

— Я получил список сотрудников отдела кожгалантереи торгового центра «Лейланд» на время, когда начались нападения. — Рэнди положил копию на край стола Дика О’Хары. — Тупая работа. Я просмотрел имена и отметил семерых, которые были здесь в одно и то же время.

— Кто-нибудь из этих ребят по-прежнему там работает? — спросил О’Хара, беря список в руки.

Рэнди покачал головой:

— Там не платят премии за продажи, так что нет особых причин задерживаться. Просто повременная зарплата. У них не было такой текучки в прошлом году — пока рынок труда не провалился.

— Значит, он начал отлавливать своих жертв там, но потом должен был искать их где-то еще?

— Верно. И это тем не менее не так мало.

— Тебе здесь кто-то приглянулся? — О’Хара принялся просматривать распечатку.

— Трое на самом деле.

Рэнди откинулся назад и водрузил ноги на корзинку для бумаг.

— Ты намерен мне сказать, кто именно?

— Сначала посмотри ты. Я не хочу тебя предварительно настраивать.

Они молчали, пока О’Хара не просмотрел все заметки до конца.

— О’кей. Теперь говори.

Рэнди указал троих, которых выбрал он сам.

— Вот! Эти трое, похоже, основные претенденты. Все трое белые, все с предыдущими обвинениями в домашнем насилии. Никто ни слишком высокий, ни слишком маленький. Все белокурые и не волосатые. Все сильные. Негусто, но я срочно покажу фотографии жертвам.

— Вот этот хилый какой-то — вряд ли способен свалить с ног.

— Послушай, это больше, чем было у нас еще вчера.

Он разложил фотографии веером перед О’Харой.