— Хенде хох!

Гестаповцы напали и на след Александра Кузнецова. Был полдень, когда в прихожую квартиры ворвались двое в гражданском.

— Кто здесь живет? — услышал Кузнецов незнакомый голос из-за тонкой тесовой перегородки.

Он понял, что оставаться в доме дальше опасно. Опершись ладонями о подоконник, выглянул в палисадник и быстро выпрыгнул. Оттуда перемахнул через изгородь и убежал.

Послышался выстрел. «Гонятся», — подумал Кузнецов.

За ним, действительно, погнались. Но он проник на людную улицу и замешался среди народа.

На деревянном пристрое к каменному дому Александр увидел вывеску: «Парикмахерская». Вошел туда. Двое в белых халатах ожидали посетителей.

— Прошу, — пригласил мастер.

— Побрить, — бросил Кузнецов, усаживаясь в кресло.

Мастер принес прибор, развел порошок, намылил лицо клиента и начал править бритву о ремень. Появился новый клиент.

— День добрый, пан! — в один голос поздоровались мастера.

Кузнецов в зеркало увидел тучную фигуру полицейского, стоявшего за спиной мастера. «Попался, — решил летчик. — Сам вскочил в мышеловку. Сейчас схватит за шиворот и — конец».

Рука невольно потянулась к карману. Пальцы нащупали шершавую рукоять пистолета.

Полицейский потер перед зеркалом рыжеватую, ощетинившуюся бороду и, не раздумывая, сел в левое кресло. Второй мастер услужливо забегал вокруг пана.

Кузнецов перевел дыхание и только теперь в зеркало увидел, насколько бледным стало его лицо. Чтобы затянуть время, он после бритья помыл голову, сделал массаж. На все ушло более часа. После этого благополучно добрался до квартиры Леона Кошасского. Там переночевал, а утром встретился с Игнацем.

Штаб подполья продолжал работать. На вопрос, что делать дальше, Игнацы ответил:

— Надо показать фашистам, что наша партия живет. Будем бороться. — Он взглянул в блокнот и добавил: — Ночью тридцатого апреля со станции Лодзь отойдет эшелон с вооружением и боеприпасами. Наша задача — уничтожить его.

В условленное время накануне великого праздника Первое мая восемь человек на стыках рельс за Лодзью отвинтили гайки и скрылись в лесу.

Кузнецов ухом припал к земле.

— Идет, — прошептал он рядом лежащему Леону Релишко.

Послышался стук колес. Товарный состав мчался на всех парах.

Паровоз ткнулся в разобранный путь и грузно рухнул набок. Товарные вагоны, словно игрушечные коробки, набегая один на другой, с визгом и скрежетом падали с рельсов.

Уцелевшие охранники открыли беспорядочную стрельбу. Подпольщики разбежались по лесу и возвращались оттуда поодиночке.

Город встревожился. По улицам забегали полицейские, машины, то тут, то там раздавались беспокойные свистки, через определенные интервалы пронзительно гудела сирена. Гестаповцы искали партизан, которые пустили под откос товарный состав.

Шеф гестапо не находил себе места. Он понимал — весь позор тяжелым грузом падет на его голову. А что скажет господин Гиммлер, когда узнает о чрезвычайном происшествии? Ведь ему уже доложили, что в Лицманштадте больше нет подполья, что польские коммунисты заключены в тюрьмы.

— Идиот, глупец, ротозей! — хватаясь то-за один телефонный аппарат, то за другой, то за третий, кричал шеф в пустом кабинете, имея в виду полицай-президента. А тот, в свою очередь, проклинал гестаповцев, называл их слюнтяями, выскочками, бездельниками.

Вызвав в кабинет до десятка подчиненных, шеф гестапо отдал приказ:

— Выловить всех сегодня же!

Он понимал всю важность операции и поэтому разрешил опытному гестаповцу Айзбрюннеру взять для поиска партизан личную овчарку Эльбу.

Гестаповцы рассредоточились по окраинам Лодзи. В ожидании партизан они укрылись в палисадниках, за углами домов, в оврагах.

Возвращаясь из лесу уже утром, Александр Кузнецов на окраине города увидел рыбака, сидевшего на плотине с удочкой. Подошел к нему, спросил:

— Как ловится рыба?

— Ловим немножко, — ответил рыбак.

Из-за угла бревенчатого дома с мезонином вышло двое: один в форме полицая, другой — гестаповец. Рядом с ними шагала большелобая темно-серая овчарка.

— Ком шнель! — поманили фашисты Кузнецова.

Он подошел, держа руки в карманах.

— Ваши документы? — потребовал полицейский.

Александр Кузнецов предъявил поддельный паспорт. Немец тщательно перелистал его и, оглядев вымоченные утренней росой брюки путника, строго спросил:

— А почему пан гуляет так рано?

— К паненке ходил, — ответил Кузнецов, и широкая улыбка разбежалась по его круглому лицу.

— Хенде хох! — скомандовал полицейский.

«Пан» выхватил из кармана пистолет. Раздался выстрел. Гестаповец плашмя упал на мостовую. Тут же Александр прицелился в полицая, нажал на спусковой крючок, но пистолет не сработал. Полицай, обомлев, растерялся. Воспользовавшись его замешательством, Кузнецов бросился бежать. Но овчарка в два прыжка настигла его и впилась зубами в левый рукав пальто.

В опасную минуту быстро работает мысль. Кузнецов на ходу перезарядил пистолет и сбросил с себя пальто. Овчарка не успела заново броситься на летчика. Он ее застрелил и, перепрыгнув через забор, скрылся.

А в кабинете шефа гестапо снова зазвонил телефон. Задремавший хозяин нервно вздрогнул, глянул на столик, на котором разместились аппараты. Они молчали. Какой позвонил? Неужели тот, что с белым рычагом? По этому аппарату говорил либо Гиммлер, либо кто-нибудь по его поручению.

Холодный пот прошиб шефа. А вдруг, действительно, Гиммлер?

Звонок повторился.

Аппарат с белым рычагом, слава богу, молчал. Шеф приложил трубку к уху, сонно буркнул в нее и насторожился. Тут же лощеное лицо его вытянулось, глаза выпучились, высокие пепельные брови запрыгали.

— Говорят из полицейского управления, — глухо послышался робкий голос. — Айзбрюннер убит. Овчарка тоже убита...

Шеф с грохотом швырнул трубку. Она повисла на проводе и закачалась.

— Майн гот! — завопил он и дрябло опустился в кресло. Вскоре в кабинет доставили паспорт и положили перед шефом.

— Кто он? — спросил шеф.

— Убийца вашей Эльбы.

— Повесить, расстрелять! — в бешенстве кричал шеф.

— Не пойман — скрылся.

— Поймать! — охваченный яростью, продолжал шеф.

Гестаповец осмелился доложить:

— Мы готовим афишу. Расклеим ее по городу и по всей округе.

— А ну-ка, прочитайте, — распорядился шеф.

Текст афиши гласил: