оказалось просто рецептом на болеутоляющее…

— А потом? — настаивал Маккорд.

— Лет через десять обвинения стали более серьезными. Первое касалось попытки подкупа городского чиновника, а именно строительного инспектора, который собирался выписать штраф за нарушение каких-то строительных норм. Было и несколько других обвинений в этом роде, а потом их количество резко возросло, да и масштаб предполагаемых преступлений тоже.

Маккорд ответил уничтожающе-презрительным взглядом.

— Все это мыльный пузырь. Моя вторая встреча на сегодня была с тем инспектором, которого Валенте якобы пытался подкупить. Мистер Франц теперь живет в доме для престарелых и несколько обеспокоен тем, что подумает Господь о некоторых его деяниях. Поэтому и облегчил душу ровно за пять минут.

— И что же он сказал?

— Валенте никогда не пытался подкупить его, впрочем, как и двух остальных типов, утверждавших обратное. И это дело рук Труманти.

Маккорд выпрямился, подошел к столу, заваленному толстыми папками с материалами других дел, которые когда-то велись против Валенте, поднял одну и тут же брезгливо уронил.

— Теперь можно с уверенностью заключить, почему по всем этим делам не было вынесено ни единого обвинительного приговора. Потому что все это просто куча дерьма. К счастью, в то время, когда предъявлялись обвинения, Валенте уже мог позволить себе иметь собственных адвокатов, вместо того чтобы полагаться на назначаемых судом защитников, вроде того, который позволил ему сознаться в несовершенном преступлении. Я также готов поклясться, что Труманти прямо и косвенно повинен не меньше чем в половине этих обвинений.

— Что значит «косвенно»?

— Создав так называемые дела, Труманти удалось разжечь хоть и маленькие, но костры. Зато дыму получилось много, а обвинители склонны верить старому изречению: «Нет дыма без огня». Вот и начинали охотиться за Валенте в надежде распалить целый пожар.

Он пренебрежительно отбросил очередную папку.

— С годами Валенте постепенно превращался во все более заманчивую мишень.

— Каким это образом? — недоуменно всплеснула руками Сэм.

— У него вошло в привычку наголову разбивать все доводы обвинителей, не оставляя от них камня на камне. Читая записи и расшифровки стенограмм, я понял, что батальон адвокатов Валенте обычно перед слушанием дела получал от него два задания: первое — снять все обвинения и второе — выбить всю дурь из того, кто вел дело, — и затем предъявлял эти обвинения в суде. Читая материалы, я просто поверить не мог тем замечаниям, которые делали адвокаты Валенте по адресу обвинителей. Они просто-напросто подвергали бедняг публичной порке, не упуская из виду ни одной грамматической ошибки, опечатки, опоздания на две минуты… все эти пустяки в их устах вырастали до степени профессиональной некомпетентности. Представляешь, в некоторых случаях судьи становились на сторону адвокатов и принимались читать нотации обвинителям.

Как только адвокаты Валенте выставляли своих противников дураками и всячески унижали, оставалось только добить поверженных, разразившись тирадами, пестревшими такими терминами, как «неизлечимая глупость», «непростительная небрежность»и «вопиющее невежество».

Маккорд вернулся к столу и сел.

— Такие адвокаты берут гонорар по две тысячи долларов в час или больше, но почти никогда не проигрывают. Они не тратят денег или времени клиента на то, чтобы открыто мстить, но каждый раз получалось, что обвинители уходили опозоренными, и сделано это было по приказу Валенте. Он не успокаивался, пока обвинители не лежали мордами в грязи, а его стопа не попирала их головы. Тогда, и только тогда, он позволял им встать.

— И я не могу осуждать его за стремление к мелочной травле.

— В его поступках нет ничего мелочного. Обвинители, которых выставили идиотами в таких громких процессах, могут навсегда распроститься со своими карьерными устремлениями. Но и у них хорошая память. И они могут затаить злобу. Более того, как только очередной их коллега спешит, поджав хвост, укрыться в конуре, на его место находится дюжина других, которым не терпится доказать свой профессионализм и отвагу, став первым и единственным, кому удалось прижать Валенте.

Он поднял было карандаш, но тут же отбросил с тем же нетерпеливым раздражением, как и перед этим папки.

— Принимая это дело, я считал Валенте не кем иным, как огромной акулой, ухитрявшейся годами прорываться через сеть закона. Я хотел загарпунить его по все той же причине, что и остальные обвинители. И поэтому ничем от них не отличаюсь.

— Не правда! — вырвалось у Сэм с такой силой, что удивление стерло гнев на его лице.

— Какая же разница?

— Ты верил, что он виновен во всем том, что ему приписывали. Некоторые из обвинителей должны были знать, что раздувают из мухи слона.

Маккорд, не отвечая, покачал головой, словно вспомнил нечто неприятное:

— Когда Труманти в тот день вызвал меня в полицейское управление и распинался, как страстно хочет, чтобы именно я вел это дело в качестве «личного ему одолжения», мне стало не по себе. Я чувствовал, что в его отношении к Валенте есть нечто одержимое и мстительное. Он не только на каждом шагу проклинал Валенте, но и постоянно подчеркивал, что его последнее предсмертное желание видеть преступника в тюрьме. Думаю, старик действительно убедил себя, что Валенте виновен во всем, начиная с убийства Холмса. Когда я сообщил, что как раз собирался вручить ему свое заявление об отставке, он пообещал, что, если сумею повесить на Валенте убийство первой степени, смогу уйти на покой в чине капитана.

— И это как-то повлияло на твое решение взять дело?

— Будь у меня желание стать капитаном, — пренебрежительно отмахнулся он, — я бы делал карьеру несколько иным образом. — И, кивком указав на стул, добавил:

— Когда я стал рыться в куче этого дерьма, сразу заметил, что многие обвинители строили дела буквально ни на чем. Валенте не крестный отец мафии с войском покорных слуг, готовых сделать за него грязную работу. Он управляет вполне легитимной многонациональной корпорацией. При таком постоянном контроле, какому подвергается он, все дела должны быть безупречно чисты, иначе его давно уже сумели бы в чем-то уличить. Но самое большее, что на него есть, — незначительные нарушения бухгалтерского учета, какие можно отыскать в любой большой фирме. — Он немного помолчал, глядя на доску, где еще виднелись записи косвенных улик, накопленных против Валенте, прежде чем мрачно усмехнуться:

— Думаю, можно с уверенностью сказать, что Валенте не убивал Логана Мэннинга и никого не нанимал на эту работу.

— Почему ты так считаешь? — спросила Сэм, сдержав довольную улыбку.

— Потому что намеревайся Валенте совершить убийство, давным-давно прикончил бы Труманти. Ничего не скажешь, вот человек, живущий по принципу «Никогда не жалуйся, ничего не объясняй». Неудивительно, что он тебе понравился.

— Что ты собираешься делать сейчас? — спросила Сэм, вставая.

— Помимо всего прочего, отыскать настоящего убийцу Мэннинга. Начнем с завтрашнего утра. Обсудим версии, назовем возможных подозреваемых. — Он обошел стол, схватил со стула куртку и приказал:

— Одевайся. Отвезу тебя домой.

Раньше он никогда ничего подобного не предлагал. У Маккорда была машина, но в хорошую погоду Сэм возвращалась к себе пешком, в другие дни ехала на метро. Она уже открыла рот, чтобы отказаться, но промолчала, убеждая себя, что день был тяжелым и не стоит отвечать невежливостью на доброту.

Но по правде говоря, он выглядел таким усталым и озадаченным, что у нее сердце за него болело.

У лифтов собралась небольшая толпа, поэтому Маккорд сразу направился к лестнице, и Сэм последовала за ним. Он шел в двух шагах впереди, что давало возможность любоваться волосами на затылке, спускавшимися до самого воротничка.

Маккорд все еще не мог успокоиться, переживая свою невольную роль ищейки, пытавшейся очернить невинного человека.