а пока потребовал и получил заявление об отставке комиссара Труманти с сегодняшнего дня. Больше я ничего не уполномочен сказать до самого конца следствия. Правда, в настоящее время я располагаю достаточной информацией, чтобы с уверенностью заключить: мы обязаны принести извинения мистеру Валенте за все вопиющие несправедливости и оскорбления, причиненные ему во имя «правосудия». Во время избирательной кампании я обещал гражданам Нью-Йорка принять самые необходимые меры против злоупотреблений властью и привилегиями со стороны городских чиновников всех уровней и сегодня выполняю свое обещание.

Сэм нажала кнопку перемотки, подождала, пока кассета закончится, и прослушала более короткое и, естественно, более прямое заявление Мака. Он был чересчур резок и так смертоносно, разительно красив, что мэр казался в сравнении с ним жалким коротышкой.

Одетый в кожаную куртку и распахнутую у ворота черную рубашку Мак смотрел прямо в камеры и держался с неоспоримым достоинством.

— Джейн Себринг, — начал он, — была застрелена сегодня на квартире Мэннингов за попытку убийства миссис Ли Мэннинг. До своей гибели она успела признаться в убийствах Логана Мэннинга и доктора Шейлы Уинтерс. Слугам миссис Мэннинг повезло больше. Джозеф О'Хара и Хильда Бруннер попали в больницу, и состояние их признано стабильным. Врачи обещают поставить их на ноги в самое ближайшее время. — Он помолчал, пережидая, пока возбужденные репортеры немного успокоятся, и громко объявил:

— В начале нашего расследования Майкла Валенте ошибочно посчитали главным подозреваемым. Но несмотря на это, сегодня вечером он не только помог нам, но и сделал все, чтобы спасти жизнь миссис Мэннинг и, вполне вероятно, жизни тех, кто присутствовал в комнате во время перестрелки. Насколько мне известно, мэр готовит заявление, касающееся мистера Валенте, которое и сделает с минуты на минуту. Ну а я хотел бы выразить мистеру Валенте благодарность за содействие, вместе с моим восхищением его невероятной выдержкой. — Закончив речь, он оглядел толпу и добавил:

— У меня есть время на три вопроса, и ни секундой больше.

— Лейтенант Маккорд, — крикнул репортер, — вы пытаетесь сказать, что Майкла Валенте вообще не следовало бы подозревать в убийстве Логана Мэннинга?

Сэм хихикнула, уже зная мгновенную язвительную реакцию Мака.

— Неужели ни у кого не найдется умного вопроса? — бросил он с веселым презрением.

— Но каким образом Майкл Валенте замешан в убийстве Мэннинга? — завопил второй.

— Похоже, никто из этого сборища не знает значения слова «умный», — парировал Мак. — Последний вопрос.

— Лейтенант Маккорд, — раздался женский голос, — не хотите ли прокомментировать нынешние отношения Майкла Валенте и Ли Мэннинг?

Мак расплылся в ленивой, издевательски-пренебрежительной улыбке:

— Можете ли вы назвать хотя бы одну причину, по которой мне вздумалось бы это делать?

С этими словами он отошел от микрофонов и стал пробираться вперед, широкими плечами расчищая дорогу в толпе репортеров, фотографов и зевак.

Сэм снова нажала кнопку перемотки. Что же, еще одно доказательство того, что Маккорд не выносит дураков. Ее улыбка чуть потускнела при мысли о том, что он, должно быть, точно так же не терпит строптивых подчиненных вроде нее. Что ни говори, а она намеренно игнорировала его приказ, рассказав Шредеру и Уомэку подробности истории отношений комиссара и Валенте.

Она все еще гадала, что теперь будет, когда кто-то позвонил в дверь. Это, должно быть, Мак!

Сэм молнией пролетела через гостиную. Ее швейцар наверняка остановил бы всякого, кто не имел жетона, и потребовал бы сначала позвонить, прежде чем впустить кого-то в квартиру Сэм.

Забыв о том, что на ней один халат, она посмотрела в глазок, повернула ручку и распахнула дверь. Перед ней действительно стоял Маккорд, опираясь рукой на косяк. Выражение лица было столь же непостижимым, как приветственная реплика:

— Ты никогда не проверяешь, кто пришел, прежде чем открыть дверь?

— Я знала, что это ты, — пояснила Сэм.

— Прекрасно, потому что мне страшно подумать, что ты готова впустить любого, стоя в одном… — его взгляд упал на островок гладкой смуглой кожи между атласными бортами, — в этом.

Сэм смущенно стянула халат на груди и затянула пояс.

— Это халат! — глупо выпалила она, словно оправдываясь, но тут же улыбнулась собственному идиотизму и отступила. — Хочешь войти?

Сэм была уверена, что Мак кивнет, но вместо этого он покачал головой:

— Нет. Сэм удивленно вскинула голову:

— Почему же ты здесь?

Он отнял руку от косяка, и Сэм заметила в его ладони свой сотовый.

— Пришел вернуть тебе это, — бесстрастно пояснил он, — и убедиться, что с тобой все в порядке после… после случившегося сегодня.

Сэм не совсем поняла, имеет он в виду смерть Джейн Себринг или свое отношение к ней, явно изменившееся к худшему после того, как она проговорилась обо всем Шредеру и Уомэку. Она молча смотрела на него, гадая, почему ее знание мужчин бессильно там, где речь идет о Маке. Дело Мэннинга окончено, значит, они могут спокойно встречаться, но Мак, очевидно, не желает больше иметь с ней ничего общего. Так обиделся на нее? Или просто устал после невероятно длинного, тяжелого дня?! Как бы то ни было, Сэм дала единственный ответ, который посчитала возможным.

— Я в порядке, — заверила она, забирая телефон, и все-таки в последний раз попыталась завести разговор:

— Я видела оба выступления: твое и мэра. Похоже, ты уже выиграл битву с мэрией.

Мак кивнул, невольно скользнув взглядом по ее рассыпавшимся волосам, и выпрямился.

— Похоже, что так, — согласился он.

Сэм уже решила не настаивать. Пусть этот непредсказуемый тип убирается, и черт с ней, с любовью! Но тут не веря ушам услышала собственный голос:

— Сердишься, что рассказала Шредеру и Уомэку о том, что сделал Труманти?

— Сердился, — поправил он. — Раньше.

Это оказалось последней каплей. Сэм никогда не выходила из себя. Ни с кем. И только он обладал необыкновенной способностью бесить ее.

Сложив руки на груди, она прислонилась к двери.

— С таким же успехом можно было не начинать, Мак, потому что ты кое-чего обо мне не знаешь.

— Чего же именно?

— У меня есть мозги, — сообщила она. — И каждое утро, стоит мне проснуться, они тоже просыпаются и начинают работать. Не знаю почему, но это именно так и есть. И поскольку ты не отдал прямого приказа молчать, мои мозги постановили — верно или неверно, — что Шредеру и Уомэку тоже нужно знать обо всем.

Она вдруг сникла. Голова закружилась, и хотелось только одного: вернуться к себе и лечь.

— Прости. Мне в самом деле очень жаль. Спасибо за то, что пришел и вернул это…

Она взмахнула телефоном, улыбнулась, показывая, что ничуть не расстроена, шагнула назад и попыталась закрыть дверь. Но Мак вовремя подставил руку.

— Позволь задать тебе вопрос… вернее, два вопроса. Первый: ты, случайно, не обиделась, что я отказался войти?

— Нет, — моментально соврала Сэм.

— Прекрасно, — парировал он, — потому что я честно пытаюсь выполнить все условия заключенного вчера договора. Мы условились подождать до окончания дела Мэннинга и уж потом решить, хочешь ты быть со мной или нет. Но мне в голову не приходило, что все это завершится так скоро. Думаю, после того, что было между нами прошлой ночью, твоя реплика о том, что нам не стоило начинать, либо бездушно легкомысленна, либо хорошо продумана и означает, что между нами ничего быть не может. Может, объяснишь, что ты имела в виду?

Из горла Сэм рвался истерический смех. Внезапно все вокруг показалось лишенным всякого смысла.

— Я жду ответа.