еду. Я могу даже отказаться от водительских прав. К чему мне машина? Весь мой бизнес находится здесь. А потребуется добраться до Уичита-Фолс, доеду автостопом.

– У нас просторный дом, – стояла на своем Карла. – Джуниор Нолан жил с нами, а мы его не замечали.

Говоря это, Карла ощущала всю бесполезность своих попыток и чуть было не расплакалась.

Те, кому удалось благополучно пережить первую ночь столетнего юбилея Талиа, сидели с такими перепитыми лицами, что, казалось, еще одна такая ночь, и им крышка.

Сонни встал, бросил мелочь на стол и вышел из «Молочной королевы». Из окна они видели, как он медленно зашагал по душной улице.

Карла принялась рвать салфетку на мелкие кусочки. Дуэйн ненавидел эту ее привычку. Отчасти он ненавидел ее просто ради того, чтобы что-то ненавидеть, а отчасти из-за того, что она поступала так, когда очень злилась или очень огорчалась.

– Прекрати, – попросил он жену.

– Я ненавижу это место, – проговорила Карла, разрывая салфетку на мелкие квадраты. – Почему он отказывается жить в нашем доме?

– Ты отправляешься в Италию. Что мне с ним делать в твое отсутствие?

– Он мог бы просто смотреть телевизор на пару с Минервой. Мог бы, если бы не был таким упрямым. Я не хочу, чтобы он ложился в какую-то там больницу. Здесь он прожил всю жизнь. Без него город будет уже другим.

Дуэйн молча следил за тем, как его жена рвет салфетку, не зная, что сказать.

– Я понимаю… ты не хочешь, чтобы он остался у нас, – продолжала Карла. – Не мог поддержать меня.

– Тогда мне пришлось бы присматривать еще и за ним. А если Европа тебе понравится и ты останешься там на несколько месяцев? На всех меня не хватит.

– Я не хочу, не хочу, чтобы он уходил! Я могла бы построить ему дом рядом, тогда он не действовал бы тебе на нервы.

– Он никуда не уходит, дорогая. Просто он отправляется в прошлое.

– Плевать, – сказала Карла, прекращая рвать бумажную салфетку. – Куда хуже думать, что он станет жить в больнице среди незнакомых людей.

Она встала и поспешно вышла из кафе, чтобы поплакать в машине. Дуэйн решил выждать пять минут и стал потягивать холодный кофе. Мимо него промчалась легкая коляска, па которой восседал Бастер Ликл, готовый прокатить желающих от «Молочной королевы» до Старого Техасвилля, раскинувшегося на зеленой лужайке перед зданием городского суда.

Завсегдатаи кафе недоброжелательно уставились на повозку, словно она служила причиной того, что у них трещала голова. Никто не захотел прокатиться, хотя Бастер, одетый под джентльмена удачи с парохода, остановился и стал терпеливо ждать.

– О'кей, пусть он у нас живет, – сдался в конце концов Дуэйн. – Скоро я стану банкротом, и мне все равно нечего будет делать. Вот буду сидеть весь день и следить за ним, Барбет и маленьким Майком.

Наплакавшись, Карла погрузилась в холодное молчание. До дома они доехали, не проронив ни слова, и сразу легли в постель, но сон не шел к ним. Карла молчала вот уже целых двадцать минут. Они оба лежали на спине, не раздеваясь, и глядели в потолок.

Дуэйну очень хотелось, чтобы она что-то сказала, пусть даже ужасно обидное. Но нет, Карла хранила гробовое молчание. В конце концов Дуэйн пришел к выводу, что жить с Сонни гораздо легче, чем перенести двухминутное молчание жены.

По дороге домой они заскочили на почту. Единственной заслуживающей внимания корреспонденцией оказалось короткое письмо от К. Л. Сайма, проживающего в Одессе, что в штате Техас.

Дуэйн прочел письмо, когда они остановились перед красным сигналом светофора.

Дорогой Дуэйн,

Поскольку мы с тобой имели дела в прошлом, надеюсь, ты не будешь возражать против того, что я обращаюсь к тебе по имени.

Я прочел твое хорошо отпечатанное предложение. Это честное предложение, но я собираюсь сказать на него «нет». Причина моего отказа в том, что я не хочу обременять себя бурильными установками или другой техникой.

В Норвегии добыча идет хорошо. Там, правда, холодно, но не так плохо, как в Амарилло.

С уважением Твой К. Л. Сайм

– Горит зеленый, – впервые за двадцать минут произнесла Карла.

Дуэйн сунул письмо в карман. Как он ни старался, никак не мог припомнить, почему уверовал в то, что его предложение обязательно заинтересует К. Л. Сайма.

– По крайней мере, на время я перестал думать о банкротстве, – сказал он.

– Я так думаю – нашим сексуальным отношениям конец, – добавила Карла, решившая снова заговорить с ним после того, как он раскололся и согласился с тем, чтобы Сонни перебрался к ним жить.

– Ты и прежде грозилась.

– Сонни – наш самый близкий друг.