Четырехсотлетие Дома Романовых, которое наступает в этом году, костромские власти праздновать не хотят. Дескать, и затратно, и не все венценосцы были ангелами. Зато к круглой дате по поводу окончания Смутного времени в губернии проводятся симпозиумы и научные конференции. Оно и понятно — земля у нас обильна, да в ней порядка нет.

В стороне от всей этой юбилейной суматохи, в Борке, что в 80 километрах к северу от Костромы, тихо дремлет старинный Свято-Предтеченский Иаково-Железноборовский монастырь. Именно в его стенах был пострижен в монахи Григорий Отрепьев — будущий самозванец Лжедмитрий I. Впрочем, «тихо дремлет» — это не для нашего случая. Древняя обитель восстанавливается буквально на глазах. Смута, с этого места пошедшая по Руси, на том же месте, похоже, и закончилась. Что ж, как говаривали наши мудрые пращуры, «всяческое неустройство — начало благоустроения».

Сегодня жизнь в Борке теплится лишь вокруг монастыря. Обитель была основана преподобным Иаковом в XIV веке и к тому времени, когда вошла в мирскую историю как обитель Гришки Отрепьева, уже была богата и славна. В XV—XVII веках, не будучи большим по численности насельников, монастырь тем не менее всегда находился в центре исторических событий благодаря своему расположению — на пути из Галича в Москву. Он был не раз сожжен во время многочисленных нашествий, но неизменно восстанавливался — как правило, благодаря богатым радетелям. Закрытая после революции, обитель на долгих 65 лет прервала свое существование. Борокский колхоз снес купола двух монастырских церквей и расположил в них автопарк, а братский корпус отдал под нужды школы. В 1994 году жизнь в монастыре возобновилась. К настоящему времени братия, состоящая из пяти монахов, совместно с трудниками совершает восстановление обители и потихонечку устраивает свой быт. Эконом отец Арсений ведет нас в подвалы, полные аппетитной снеди, затем с гордостью демонстрирует отстроенную палату с пятью новенькими койками в ряд. «Осталось только белье настелить, и можно вселяться!» — сообщает он гордо.

К рождественским праздникам братия привела в порядок сельскую церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы. При советской власти в ней велись службы, и 86-летняя Нина Егоровна, всю жизнь проработавшая на местной маслобойне, вспоминает, как сельские девки и в 1940-е годы отказывались выходить замуж без венчания. Несколько лет назад на храм напали. Лихие люди подогнали грузовик и, выломав двери, начали выносить иконы. Диакон Авраамий с дубиной в руках бросился защищать добро — распугал, после даже опознал одного. Но девять самых ценных икон пропало. До тех событий храм был единственным в районе необворованным...

Праздничная служба в сельской церкви начинается за час до полуночи, ее наполняют молодые парочки с охапками свечек, взволнованные этим маленьким таинством, местные начальники в дубленках и с лицами, исполненными чувством общественного долга, и главный столп веры — чистенькие русские бабушки. Служба идет до четырех утра. Отработав номер, отбывают начальники. И службу с пятью монахами и трудником Виктором (на фото внизу слева) разделят только бабульки. «Старушки умирают, и с ними церковь теряет не только прихожан, но и традиции, а молодежь заходит только по праздникам», — жалуется московский химик Наталья Дмитриевна, переехавшая со своим мужем Виктором Ивановичем, полковником КГБ в отставке, на постоянное жительство в Борок. За 500 тысяч рублей супруги купили избу с хлевом и сеновалом на краю села и стали подвизаться при монастыре. Виктор Иванович колесит по снежным дорогам на «Ниве» по хозяйственным заботам, Наталья Дмитриевна поет на клиросе.

...За утренней трапезой настоятель отец Ферапонт (Кашин) дивится нашим вопросам о «православном дресс-коде», «православных дружинах» и «пуськах» — сюда с трудом доходят столичные вести, они еще не успели взволновать здесь умы да и вряд ли взволнуют. «Братия служит, — говорит отец Ферапонт, — а мир вокруг как-то да живет, и слава Богу!» Здешнее течение жизни таково, что помышлять о смутных временах в истории России — прошлых или грядущих — просто недосуг. Есть, говорят монахи, вещи поважнее: умиротворение совести да спасение душ.

Борок — Москва