— Сэр, — начал Расс, — мы с Бобом Ли Суэггером пишем о нем книгу по заказу «Президио Пресс» из Сан-Франциско и хотели бы осветить тему более широко, в частности, затронуть американские снайперские программы во Вьетнаме и их влияние на ход войны. О программе сухопутных войск данных немного, а армейские снайперы, насколько я понимаю, действовали гораздо успешнее морских пехотинцев.

— С квалификацией специалистов это никак не связано, — проговорил генерал, сглаживая неловкость с чисто чиновничьей дипломатичностью. — Во всех американских военных службах на уровне старшего сержантского состава задействованы исключительно талантливые и преданные своему делу люди. В морской пехоте стрелковой подготовке всегда отводилось центральное место, и это абсолютно верно, как уже не раз доказывала история. Задача сухопутных войск — разрабатывать и осваивать новейшие вооружения для ведения наземных боевых действий. Этим занимался я. Вот почему было принято решение о создании учебного центра «Тигровая кошка». На заре пятидесятых мы начали разрабатывать технические средства, которые позволили бы американскому снайперу стать хозяином ночи.

— «Снайперской М-3», — напомнил Боб.

— Нелепая железяка, — заметил генерал, выдыхая облако дыма. — Громоздкая, неуклюжая, нескладная и, к нашему великому огорчению, отчетливее показывала растительность, а не засевшего в ней врага. Да к тому же тяжеленная, ее можно было установить лишь на легкую винтовку, например, на карабин. Но… начало было положено.

— Это верно, — вставил Боб. — Имей мы вашу технику во Вьетнаме, они б у нас попрыгали, это уж точно.

Генерал его не слушал.

— Знаешь, в чем разница между снайперскими доктринами морской пехоты и сухопутных войск? Я выскажусь откровенно, не возражаешь? Мне нравится боевой дух морской пехоты, но наши результаты гораздо выше. Знаешь, почему?

Расс внутренне сжался, понимая, что Боб меньше всего желал бы слушать рассуждения на эту тему ухмыляющегося самодовольного солдафона.

— Нет, сэр, — спокойно произнес Боб.

— Морским пехотинцам не по нутру сама идея модернизации техники. По сути своей они романтики. В них глубоко укоренилась вера в героизм отдельной личности. Они отказываются вступать в современную эпоху. Ваши снайперы мыслят, как летчики в Первую мировую или ковбои: уходят каждый сам по себе на бой и убирают врагов по очереди, одного за другим. Для нас же главное — командный дух, усовершенствованная техника и результат. Наши результаты были гораздо выше. Мы смотрим в корень: суть в том, чтобы убить врага, а не победить в поединке. Поэтому наши снайперы работали в команде и оставляли после себя только «подботинки», как их называли. Убитого вьетконговца не сразу записывали в актив снайпера, а только на следующее утро, когда снайпер сам наступал ногой ему на грудь. Потому мы и прозвали их «подботинками».

— Вы правы, сэр, — скромно поддакнул Боб, всем своим видом демонстрируя внимание. — Жаль, что мне не пришлось поработать в джунглях с таким оружием.

Выразив свое мнение, генерал вновь заговорил о технических тонкостях и секретах.

— М-3 была гораздо лучше, чем система М-2, которая применялась во Второй мировой войне, но в Корее наши солдаты не очень-то жаловали этот прибор, да и вообще в сухопутных войсках не понимали его назначения и не хотели понимать. Тогда я предложил испытать прибор в ночном бою. К счастью, статья с моими предложениями, напечатанная в «Инфантри джорнал», не осталась без внимания. Мне предоставили возможность осуществить мою идею на практике. Наш проект получил название «НЕВИДИМЫЙ СВЕТ». В качестве лаборатории нам выделили Кэмп-Чаффи, где мы стали разрабатывать тактику ведения ночных операций с использованием оптических приборов. Кроме этих проклятых М-3 никакой другой техники не было. Но, по крайней мере, нам удалось показать разработчикам, что именно требуется для ведения ночного боя. До того времени об этом никто толком не имел представления. Наша техника была просто скопирована с немецкой.

— Расскажите нам о проекте «НЕВИДИМЫЙ СВЕТ».

Генерал пустился в длинные рассуждения о проекте, делая упор на важность собственной роли в его разработке, и вскоре выяснилось, что проблема отнюдь не в том, как бы заставить Приса разговориться, а в том, чтобы вынудить его замолчать. Рассказ генерала вылился в настоящее представление, в спектакль одного актера. Он с пафосом произносил свой монолог, в паузах театрально пуская клубы дыма. Перед ними сидел бог войны, седовласый Марс, громогласно вещающий о своих достижениях. Большинство его заявлений касались таких малоинтересных проблем, как определение оптимального количества человек в группе, способной обеспечить безопасность снайпера. Несколько месяцев они перебирали разные варианты, экспериментируя с командами по шесть, восемь, десять человек, пока наконец не убедились, что оптимальное количество — четыре, при условии, что снайпер сам будет обслуживать свое оружие. Разрабатывались специальная терминология, методика чтения карты и ориентирования на местности в ночных условиях, способы ведения радиосвязи. И только потом занялись стрелковой подготовкой.

— Отрабатывать технику стрельбы мы начали примерно в пятьдесят пятом.

— Что использовалось в качестве мишеней? Вы говорили, немцы стреляли в людей.

— Официально нам не требовались цели, излучающие тепло, поскольку мы еще только начали осваивать принцип естественного освещения, то есть пассивное инфракрасное излучение. Мы использовали луч активного инфракрасного излучения М-3, то есть применяли источник инфракрасного излучения. Мы могли стрелять во что угодно. Но баллистическая часть проекта также предусматривала испытание патронов на живых существах. Если говорить неофициально, мы стреляли в овец и коз. Лучше бы, конечно, в крупный рогатый скот, поскольку дыхательная система таких животных наиболее соответствует человеческой, но у меня не было желания пытаться завалить вола пулей, ударная энергия которой не больше, чем у патронов «спешиэл» калибра тридцать восемь или «Магнум-триста пятьдесять семь» с облегченными пулями.

Генерал говорил и говорил, рассказывая о производстве приборов, о проблемах с зажимами, обеспечивавшими их крепление, с решеткой, служившей опорой, и о многом другом. Рассу показалось, что он даже задремал.

— А вот интересно, — наконец произнес Боб, и Расс понял, что тот разыграл все свои карты: польстил самолюбию генерала, потешил его тщеславие, проглотил дерьмо о преимуществах командного духа перед героизмом отдельной личности, — все ради того, чтобы получить ответ на один-единственный интересующий его вопрос:

— Кто распоряжался приборами, контролировал их использование? Они хранились вместе с обычным боевым снаряжением пехоты или под более строгим надзором? Кто на практике осуществлял контроль над М-3?

— Формально — я, хотя фактически материальной частью заведовал мой первый сержант Бен Фаррелл. Очень толковый специалист. Погиб в шестьдесят четвертом возле Дананга.

— У кого были ключи от арсенала?

— Ну… а зачем это вам?

— Дело в том, — поспешил замять неловкость Расс, — что, на наш взгляд, по этой книге можно будет снять фильм. И я заинтересовался приборами ночного видения потому, что у меня возникла идея сделать забавную сцену. Молодые солдаты взламывают арсенал и крадут приборы ночного видения, чтобы потом подглядывать за красавицами из Женского вспомогательного корпуса. Пышные груди, задницы и все такое. В кино любят подобную дурь.

— О Боже, — воскликнул генерал. — Ну и сочинили бы сами. Я-то тут при чем?

— Сержант Суэггер настаивает, что все должно основываться на правдивых фактах.

— Уверяю вас, никто не использовал наши приборы для подглядывания за женщинами, да и вообще, имей вы хотя бы малейшее представление о Корпусе женской вспомогательной службы сухопутных войск периода пятидесятых годов, вряд ли пожелали бы подсматривать за ними.

— Ну тогда мы заменим их на медсестер, — сказал Расс. — Так будет лучше?

— Голливуд, — фыркнул генерал, морщась от отвращения. — Нет, такое было бы невозможно. Существовало всего два ключа от арсенала. Нет, три. Один — у командира базы, но он не лез в наши дела. Мы имели свою мастерскую, отдельную казарму; нам были выделены три стрельбища и несколько