— Он исполнял свой долг, — отозвался Боб, — как никто другой.

— К счастью, Полк-Каунти больше не знал таких ужасных дней. Четыре смерти. Это наложило отпечаток на всю округу на многие годы вперед. Кое-где боль до сих пор еще…

— Простите, — перебил Расс. — Вы, наверно, хотели сказать «три смерти». Или вы имели в виду также жертвы в Форт-Смите? Но тогда нужно говорить о семерых убитых. Просто немного…

— Молодой человек, где вы учились?

— Э… в Принстоне, сэр.

— Вы окончили университет?

— Э… нет. Я… э… проучился два года и бросил. Но я могу восстановиться.

— Ладно, не в этом дело. Так, значит, в Принстоне? Что ж, если хотите, можете достать тот диплом в рамке. — Старик указал на стену. — Сдуйте пыль и увидите, что старина Сэм Винсент, простой юрист из арканзасского городка Хиксвиль, тоже учился в Принстонском университете! А если сдуете пыль со второго диплома, убедитесь, что он окончил еще и Йельскую школу права. И хотя он уже стар, голова у него, вопреки вашим представлениям, пока еще работает, — во всяком случае, в хорошие дни. И если он говорит «четыре», значит, черт бы побрал, это — четыре.

Расс потерял дар речи.

— Простите, — наконец промолвил он. — Я не хотел вас обидеть. Но кто же был четвертый?

— Одна несчастная девочка по имени Ширелл Паркер. Негритянка пятнадцати лет. Это было последнее дело Эрла. Ее изнасиловали и забили до смерти в горах Уошито. В то самое утро Эрл обнаружил ее труп и сообщил о случившемся. Я счел своим долгом довести его дело до конца и провел расследование с особой тщательностью. К счастью, дело оказалось простым, с ним не пришлось долго возиться. К тому же справедливость была восстановлена.

— Кажется, припоминаю, — произнес Боб. — Какой-то чернокожий юноша. Разве он…

— Его казнили на электрическом стуле. Я сам видел, как он умер. В тюрьме штата в Таккере, в 1957 году. Регги Джерард Фуллер. Ужасная трагедия.

— Ты это тоже включишь в свою книгу? — поинтересовался Боб.

— Не знаю… очень странно, тебе не кажется?

— Все утро того дня Эрл проторчал на месте преступления. Может, он как раз расследовал убийство негритянки, когда наткнулся на Джимми с Бубом. Вот так они его и подкараулили.

— Значит, дело быстро закрыли?

— Как дверь. Бедная девочка сорвала с его рубашки карман, пока он с ней забавлялся. А карман был с монограммой. Мы проверили всех цветных и, когда обнаружили человека с соответствующими инициалами, сделали обыск у него дома. И я с гордостью могу сказать, что проследил за тем, чтобы был выписан ордер и вообще все было оформлено документально. Здесь, в Полк-Каунти, мы не отступаем от буквы закона, будь он проклят. Рубашку с оторванным карманом мы нашли у него под кроватью. Она была в крови. Мы определили, что это ее кровь. У нее третья группа, резус положительный; у него — первая, тоже положительный резус. Мальчишка допустил ошибку: его занесло, не смог вовремя остановиться. Она умерла, он умер, горе для обеих семей. Я не согласен с теми, кто утверждает, будто черномазые не способны страдать так, как белые. И Паркеры, и Фуллеры переживали страшно.

Расс покачал головой, которая теперь буквально разламывалась на части от дикой боли. Скорей бы уйти. Такое можно встретить только в романах Фолкнера или Пенна Уоррена: проклятый Богом уголок в одном из южных штатов, пропитанный смешавшейся кровью целого поколения — и белых голодранцев, и черных, белых и черных, в том числе ни в чем не повинных, обретших трагический конец в один и тот же день на одном и том же маленьком клочке земли.

— Сэм, мы тебя утомили. Я хотел бы попросить тебя кое о чем. Ты ведь не откажешься помочь. Я заплачу, — проговорил Боб.

— Конечно, помогу, — ответил Сэм.

— Вот коробка, — продолжал Боб, передавая ее старику. — У тебя ведь есть сейф?

— Я совсем старый стал, возможно, позабыл шифр.

— Подержи это у себя, ладно? Здесь вещи отца. Я почему-то подумал, что они могут пригодиться, а таскать их с собой не хочу.

Сэм взял коробку, и все трое поднялись.

— Думаю, — сказал Боб, — завтра мы поедем смотреть, где это произошло. Сэм, ты сможешь поехать?

— Пожалуй.

— И поищи тот документ, ладно? Заодно, глядишь, еще что найдешь.

— Поищу.

— После обеда мы наведаемся в библиотеку, пороемся в старых газетах.

— Это дело, — согласился Расс.

Сэм пожал Бобу руку, но Расса проигнорировал. Тот вынужден был признаться себе, что его идеи никому не интересны. Ничего, он это переживет.

Они вышли из кабинета и спустились по темной лестнице на улицу, где их ослепил яркий свет.

— По-моему, поначалу старик был немного не в себе, — поделился впечатлениями Расс. — Надеюсь, от него будет толк. Как он их называл? Черномазые? Цветные? Боже, из какого ку-клукс-клановского логова он выполз?

— Этот старик — крепкий орешек. Несколько лет назад он прикрыл мою задницу, а еще раньше, в шестьдесят втором, стал первым в Арканзасе обвинителем, осудившим белого человека за убийство негра, а в те годы решиться на подобное мог только очень мужественный человек. Пусть он употребляет слово «черномазый» там, где ты скажешь «афроамериканец», чтобы показать всем, какой ты хороший, но он жизнью рисковал. Его дом обстреливали, детей запугивали, самого его с должности сместили. Но он стоял на своем, потому что знал: он отстаивает правое дело. Ты зря отзываешься о нем столь пренебрежительно. Он старик что надо, молодчина.

— Хорошо, не спорю, — сказал Расс. — Я тебе верю.

В этот момент они увидели рослого полицейского из управления шерифа, заглядывавшего в кабину пикапа Боба.

— Это еще что такое? — насторожился Расс.

— Обычный полицейский. Заметил машину с номерами другого штата, вот и все. Город-то маленький. — Боб подошел к полицейскому. — Здравствуйте.

Полицейский обернулся, смерив Боба взглядом светлых глаз. Затем жадно уставился на Расса. Это был долговязый загорелый мужчина, худой, длиннолицый, с узким тазом и густой шевелюрой, за которой он ухаживал, пожалуй, уж слишком тщательно; из кобуры на поясе щегольски торчала рукоятка «глок». Неприятный тип, решил Расс.

— Твой грузовик, сынок? — спросил полицейский.

— Мой, э… полицейский Пек, — ответил Боб, прочитав на бляхе его фамилию. — Что-то не так?

— Простая проверка, сэр. Город у нас маленький, симпатичный, и я стараюсь всегда быть начеку.

— Я вырос в этом городе, — сообщил Боб. — И отец мой здесь похоронен.

— Боб Ли Суэггер, — узнал Пек. — Ну, конечно же, черт побери.

— Верно.

— Я помню…

— Да, это все в прошлом. Хотите, проверьте номер машины и мои данные. Увидите, что за мной ничего не числится. То была большая ошибка.

— В отпуск приехали, мистер Суэггер?

— Можно сказать, что так. С юным другом. Совершаю нечто вроде сентиментального путешествия. Хочу вновь походить старыми тропами, посмотреть на места, где бывал вместе с отцом.

— Что ж, сэр, если будут какие неприятности или помощь потребуется, обращайтесь ко мне. Меня зовут Дуэйн Пек.

— Я запомню.

Пек отошел в сторону, но Расс не мог отделаться от ощущения, что полицейский изучает, оценивает