сотрудником тюрьмы прошел в мрачный кабинет. В трех картотечных ящиках лежало все, что осталось в Большом Маке от Лэймара, Оделла и Ричарда.

— Никаких писем, — сказал помощник надзирателя. — Лэймар и Оделл все эти годы никаких писем не получали. О них никто не заботился, думаю, что никто и не знал, что они здесь, они просто не существовали.

Бад согласно кивнул.

— Я не знаю, что вы хотите здесь найти, — продолжал помощник надзирателя, — но что бы вы ни надеялись откопать, думаю, что будете разочарованы. Сколько времени вам потребуется?

— Ну скажем, один час, это немного?

— Нормально, сержант. Используйте свое время. Не спешите. Никто сюда не войдет и не потревожит вас.

Бад сел и выдвинул ящик Оделла. В основном в ящике содержалась одежда. Чисто выстиранные джинсы и отглаженные рубашки. Несколько арестантских роб, хотя их ношение сейчас не являлось обязательным. Нижнее белье, тоже чистое. Никакой порнографии. Кажется, в этом человеке отсутствовала сексуальная косточка. С грехом пополам собранная модель самолета. Модель боевого корабля времен Второй мировой войны, тоже плохо собранная и вся перемазанная клеем. Лезвие, изготовленное из обувного рожка, очень остро заточенное. И наконец, сигарный ящик. Эти вещи вполне могли принадлежать какому-нибудь сорванцу типа Гека Финна.

Бад открыл коробку. Сверху лежала выцветшая фотография деревенской женщины. Судя по прическе, фото сделано в шестидесятые годы. У нее был тяжелый взгляд, характерный для людей эпохи депрессии, на худощавом лице ни капли жира, глаза узкие, в них выражение человека, который не ждет от жизни никакой пощады. Женщина куталась в дешевое пальто, хотя, судя по всему, стояло лето. Фотография была некачественной, но на заднем плане угадывалась дощатая стена дома. Наверное, женщина была фермершей. Он перевернул фотографию. На обороте надпись крупными детскими буквами: «Камилла, мама Оделла. Анадарко, Оклах. 1967 год». Писал, очевидно, не Оделл, так как умственно отсталый Оделл был неграмотен.

Под фотографией лежал альбом «Раскрась сам». Бад открыл его. Альбом был издан где-то в начале шестидесятых, издан плохо. Контуры были замазаны цветными карандашами. Тот, кто закрашивал картинки, совершенно не обращал внимания на линии силуэтов и контуры рисунков. Рисунки в альбоме были сделаны по мотивам диснеевского мультфильма «Спящая красавица». На его страницах изображались очертания стройных белокурых красавцев. Давать такой альбом в руки Оделлу, неуклюжему и умственно отсталому человеку, было жестоко, подумал Бад. Оделл, с жутким провалом вместо рта и разумом, лишенным всякого смысла, мог почувствовать себя уязвленным, видя на рисунках людей, у которых в избытке то, чего сам Оделл начисто лишен. Нежной женской ручкой на первой странице альбома было написано: «Любимая книжка Оделла». Бад перелистал страницы и наконец наткнулся на любимый рисунок Оделла. На нем был изображен вставший на дыбы дракон, готовый броситься на стройного красивого рыцаря с мечом.

Единственный рисунок, которого не коснулся карандаш Оделла. Изображение, вероятно, произвело на Оделла столь сильное впечатление, что он решил не портить его своими карандашами.

И все. Не так уж много для человеческой жизни, даже если это жизнь Оделла Пая. Бад выдвинул следующий ящик. Он оказался чрезвычайно тяжелым. Должно быть, это ящик с вещами Ричарда, потому что в нем содержались мудреные книги. Ричард оказался прилежным читателем. 06 этом говорили названия книг: «Во чреве зверя», «Хладнокровно», «Так говорил Заратустра». У последней книги на обложке была написана фамилия автора, которую Бад не смог бы прочитать, даже если бы очень захотел. У Расса дома лежали примерно такие же книги, это вызвало у Бада раздражение. Перелистывая книги, Бад наткнулся на одно место, подчеркнутое желтым фломастером. Судя по характеру линий, строчки подчеркивались лихорадочно, в состоянии сильного возбуждения.

И сказал тогда судья в красном: «Почему называете вы сего преступника убийцей? Он хотел совершить ограбление». Но на это скажу я вам вот что: душа его алкала крови, не грабежа; жаждал он блеска клинка. Но бедный его разум не принял его безумия. «Что тебе кровь его? — вопросил его разум его, — не хочешь ли и ограбить его? Чтобы отомстить». И послушался он смущенного разума своего; речь эта лежала на плечах его, как свинец; и ограбил он его, после того, как убил его. Не хотел он, чтобы ославили его, как безумца.

Чертовщина какая-то. Какого дьявола он имел в виду?

Бад понял, что Ричард пытался разобраться, почему он угодил в тюрьму. Погано, парень. Ты сделал свой выбор, так что теперь изволь сам расхлебывать последствия.

Бад положил маленькую книжечку на место и перебрал несколько тяжелых и толстых книг по живописи. Ничего порнографического он там не нашел. Были в ящике принадлежности для рисования. Пачки эскизов, бумага для рисования, маленький пенал с карандашами, мелок, угольные стержни для набросков. Но рисунков, выполненных углем, в ящике не оказалось. Оружия Бад тоже не нашел. Только станок для бритья в очень хорошем состоянии, аккуратно завинченный тюбик с зубной пастой, зубная щетка. Расческа, лезвия фирмы «Бик», крем для бритья «Колгейт», мыло в пластмассовой мыльнице. Все это дало Баду некоторую пищу для размышлений, и ему сразу наскучил Ричард с его интеллектуальными исканиями и суетой.

Он выдвинул последний ящик. На крышке было написано: «Пай, Л.». Одежда выстирана почти профессионально и очень чисто, чем вообще отличаются заключенные. Джинсы, джинсовая куртка, ковбойские ботинки, поношенные, но тщательно вычищенные. Стопка журналов: «Пистолеты и амуниция», «Стрелковое дело», «Мир оружия» и множество порнографических журналов. Бад перелистал их. Там были номера «Пентхауса», «Плейбоя» и еще несколько совсем уж непристойных изданий, на страницах которых были изображены женщины в чулках, женщины без чулок, соблазнительно выставившие на всеобщее обозрение свои раскоряченные ягодицы, показывая раскрытый задний проход, на других картинках фотографии женщин, которые, откинувшись на спину, вставляли себе во влагалище пластиковые или резиновые заменители мужских членов. Бад почувствовал гадливость, словно Лэймар заставил его влезть по уши в свой жуткий внутренний мир. Он отложил в сторону журналы и нашел под ними стопку книг: «Дневники Тернера», захватанную «Иллюстрированную историю третьего рейха». Была там и книга под названием «Последний сигнал белой расе». Бред арийского белого братства.

Наконец Бад наткнулся на собрание вырезок. Он открыл его. На первой странице, тем же почерком, что на фотографии мамы Оделла, было написано: «Книга Лэймара». Он перевернул страницу и нашел пожелтевшую вырезку с одной колонкой из «Арканзас газетт» за август тысяча девятьсот пятьдесят пятого года.

ПАТРУЛЬНЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ ЦЕНОЙ СВОЕЙ ГЕРОИЧЕСКОЙ ГИБЕЛИ ОБЕЗВРЕДИЛ ДВУХ ПРЕСТУПНИКОВ — значилось в заголовке. Бад прочел мрачную заметку о человеке, которого газета называла патрульным сержантом Суэггером.

Вчера днем патрульный сержант полиции штата убил двоих преступников, разыскиваемых по подозрению в убийстве, на дороге номер семьдесят один к северу от Форт-Смит. Полицейский впоследствии умер от ран, полученных им от рук преступников.

Убиты: сержант Эрл Ли Суэггер, сорока пяти лет, из графства Полк, кавалер Почетной Морской медали конгресса, удостоенный этой награды за героизм, проявленный во время войны в боевых действиях на Тихом океане; Джим М. Пай, 27 лет, из Форт-Смит и его двоюродный брат Буфорд «Буб» Пай, 21 год, также уроженец Форт-Смит.

Вот что рассказывает о происшествии представитель полиции штата:

Вчера утром двое неизвестных, соответствующие по описанию словесным портретам Джима М. Пая и Буфорда Пая, ограбили магазин в центре Форт-Смит, убив при этом двоих сотрудников магазина. Преступники скрылись с места преступления на «форде» образца 1954 года. Власти немедленно блокировали дороги, но убийцы сумели проскользнуть мимо постов полиции.

Они были обнаружены сержантом Суэггером на дороге номер семьдесят один; он начал