церковь. – Я священник. Моя фамилия Гудбоди. Доктор Таддеуш Гудбоди. Мне подумалось, может, забрался какой–нибудь незваный гость…

– Во всяком случае – не я, святой отец. Я уже много лет не был в церкви.

Он кивнул с таким видом, словно его это нисколько не удивило:

– Мы живем в безбожные времена. Однако не странно ли находиться здесь в такой час, молодой человек?

– Но не таксисту ночной смены.

Он глянул на меня ничуть не успокоенный и нагнулся к такси.

– Боже милосердный! Тут на полу труп!

– На полу нет никакого трупа. Это полупьяный матрос, которого я везу на пароход. Слетел на пол несколько секунд назад, вот и пришлось остановиться, чтобы вернуть его на сиденье; Мне показалось, что это будет христианский поступок, – добавил я скромно.

Эта апелляция к его профессии ничего не дала. Тоном, которым, верно, обращался к своим заблудшим овечкам, он произнес:

– Я хочу сам это проверить.

Мое возражение остановило его:

– Очень вас прошу не доводить меня до потери водительских прав!

– Я знал! Знал! Здесь что–то подозрительное. Значит, вы можете из–за меня потерять права?

– Да. Если кину священника в канал, то потеряю их. Если, конечно, – добавил я, подумав, – вам удастся выбраться.

– Что? В канал? Меня? Божьего человека? Вы угрожаете мне применением силы?

– Да.

Доктор Гудбоди быстро отступил на несколько шагов.

– У меня есть номер вашей машины. Я буду жаловаться на вас…

Ночь близилась к концу, а следовало хоть немного поспать перед трудным утром, так что я сел в машину и отъехал. Священник погрозил мне кулаком, что не очень соответствовало заповеди о любви к ближнему, и пытался вымолвить какое–то громкое нравоучение, но за ворчанием мотора его не было слышно. Я задумался, действительно ли он пожалуется в полицию, и пришел к выводу, что вероятность этого невелика.

Транспортировка Георга по лестницам, признаться, уже начинала мне надоедать. Хотя он почти ничего не весил, надо принять во внимание отсутствие сна, а также ужина, что, разумеется, сказалось на моей форме, а кроме того, я уже по горло был сыт наркоманами. Дверь в маленькую квартирку Астрид оказалось гостеприимно распахнутой, чего следовало ожидать, если Георг был последним, кто отсюда выходил. Я вошел, зажег свет, миновал спящую Астрид и не особенно деликатно уложил Георга на его кровать. Полагаю, девушку разбудил скрип матраса, а не яркий свет под потолком, во всяком случае, когда я вернулся в ее комнату, она сидела на лежанке и протирала глаза, еще затуманенные сном.

– Он спал… а потом я тоже заснула, – произнесла она оправдывающимся тоном. – Видимо, встал и снова вышел. – И поскольку я принял этот шедевр дедукции молча, как он того и заслуживает, добавила почти с отчаянием: – Я не слышала. Ничего не слышала. Где вы его нашли?

Как уже было однажды в этот вечер, она закрыла лицо ладонями, но на сей раз не плакала, хотя мне подумалось мрачно, что это лишь вопрос времени.

– Что же в этом тревожного? – Ответа не последовало. – Он очень интересуется шарманками, а? Вот я и думаю: почему? Это любопытно. Может, он музыкален?

– Нет. То есть да… С детства…

– Э, не морочь голову! Будь он музыкален, предпочел бы слушать пневматический отбойный молоток. У его увлечения шарманками очень простая причина. Совсем простая – и мы оба ее знаем.

Она взглянула на меня, глаза ее были расширены от страха. Я присел на край лежанки и взял обе ее руки в свои.

– Астрид…

– Да?

– Ты почти такая же законченная лгунья, как я. Не пошла искать Георга, потому что точно знала, где он, и точно знаешь где я его нашел: в месте, где он был цел и невредим, в месте, где полиция никогда бы его не нашла, – ей не пришло бы в голову искать там кого бы то ни было, – и я вздохнул. – Дым – это не укол, но все же лучше, чем ничего.

Она снова спрятала лицо в ладонях. Как и предвиделось, плечи ее начали вздрагивать. Не имею понятия, какие побуждения мною управляли, но я просто не мог не протянуть руки, а когда сделал это, она подняла на меня полные слез глаза, обняла и горько разрыдалась на моем плече. Вероятно, пора было уже привыкнуть к такому поведению девушек в Амстердаме, но смириться с ним почему–то оказалось нелегко, так что я попытался разомкнуть ее руки, но она только сильнее стиснула их. Это не имело ничего общего со мной, просто в этот момент ей надо было к кому–то прислониться, а я как раз оказался под рукой. Понемногу рыдания утихли, и она вытянулась на лежанке с мокрым от слез лицом, беспомощная и беззащитная в своем отчаянии.

– Еще не поздно, Астрид, – сказал я.

– Это неправда. Вы знаете так же точно, как я, что было поздно с самого начала.

– Для Георга – да. Но разве ты не понимаешь, что я пытаюсь помочь тебе?

– Как вы можете мне помочь?

– Уничтожить людей, которые уничтожили твоего брата. Уничтожить людей, которые уничтожают тебя. Но мне нужна помощь. В конце концов всем нужна помощь – тебе, мне, каждому. Помоги мне, а я помогу тебе. Обещаю тебе, Астрид!

Не сказал бы, что отчаяние на ее лице уступило место другому чувству, но по крайней мере оно показалось мне чуть менее бездонным. Астрид несколько раз кивнула, улыбнулась сквозь слезы и произнесла:

– Вы, видимо, очень умелы в уничтожении людей.

– Возможно, и ты будешь вынуждена стать такой, – отпарировал я и вручил ей револьверчик «лилипут», эффективность которого разительна в сравнении с его малым калибром.

Выйдя через десять минут на улицу, я сразу заметил сидящих на крыльце дома напротив и запальчиво, но не слишком громко спорящих двух оборванцев. Тогда я переложил пистолет в карман и направился прямо к ним, однако, не дойдя несколько шагов, свернул в сторону: висящий в воздухе запах рома был так резок, словно они не пили, а только что вылезли из бочки, содержащей лучший сорт этого напитка. Чудовища начинали мерещиться мне в любой промелькнувшей тени. Спасение тут только одно – сон. Так что я сел в мое такси, вернулся в отель и лег спать.

Непривычно ярко сияло солнце, когда мой будильник зазвонил на следующее утро, – вернее – в то же самое утро. Я принял душ, побрился, оделся, спустился в ресторан и подкрепился завтраком, после чего уже был в состоянии улыбнуться и пожелать по очереди доброго дня управляющему, портье и, наконец, шарманщику. Потом постоял некоторое время перед отелем, озираясь по сторонам и всем видом изображая, что жду появления того, кому на сей раз положено за мной следить, но, видимо, мои почитатели уже разочаровались в том занятии, так что никто не стремился составить мне компанию до места, где осталось минувшей ночью полицейское такси. Убедившись, что никто ночью не разместил под капотом смертоносных порций взрывчатки, я сел за руль и прибыл в полицейский комиссариат точно в десять, как и обещал.

Полковник де Граф ждал меня на улице с готовым ордером на обыск. Рядом – инспектор ван Гельдер. Они приветствовали меня с вежливой сдержанностью людей, которые считают, что зря тратят время, но слишком хорошо воспитаны, чтобы говорить об этом, и проводили меня к полицейской машине, намного комфортабельней, чем та, какую выделили мне.

– Вы по–прежнему уверены, что наш визит к Моргенштерну и Муггенталеру желателен? – спросил де