употребляться в ироническом смысле и означать, что руководители агента перестали доверять ему, так как он сам стал представлять опасность для разведслужбы.

Аткинс рассказал, что по всем заграничным резидентурам ЦРУ разослан приказ, предписывающий всем сотрудникам при встрече незамедлительно задержать меня.

— Ты попал в циркулярный приказ по разведуправлению, а всадил тебя туда один говнюк по имени Росси. Ну а здесь-то ты чего поделываешь?

Аткинс быстро зашагал, по-видимому, чтобы снять нервное напряжение. Мы пошли за ним, стараясь не отставать, Молли при этом пришлось чуть ли не бежать вприпрыжку. Она пока ничего не говорила, предоставив мне вести разговор.

— Кент, мне нужна твоя помощь.

— Я же спросил, чего ты здесь поделываешь? Ты что, совсем уже спятил?

— Что тебе известно про меня?

— Меня предупредили, что ты здесь, возможно, промелькнешь. Ты сюда прибыл по частному делу или какому еще?

— С тех пор как я вышел из игры и поступил учиться в правовую школу, я занимаюсь частными делами.

— Но ты же ведь опять вступил в игру, — закинул он удочку. — Зачем?

— Меня вынудили вступить.

— Так всегда все говорят. Тебе никогда не выйти из игры.

— Да брось ты. Я вступил временно.

— Говорят, тебя включили в какую-то чрезвычайно секретную экспериментальную программу. Что-то вроде научно-исследовательской программы, которая может очень здорово усилить твои возможности. Не знаю, что за этим скрывается. Ходят всякие смутные слухи.

— Слухи эти — чистой воды барий, — заметил я.

Он понял, о чем я говорю. Слово «барий» применяют в КГБ, когда хотят сказать о нарочно допущенной утечке ложной информации с целью выявить пути и источники утечки. В аналогичных целях барий применяется и в медицине для распознавания заболеваний органов пищеварения.

— Может, и так, — согласился Аткинс. — Но тебе, Бен, нужно залечь на дно. Лучше вам обоим. Исчезнуть. Ваши жизни под угрозой.

Когда мы подошли к пустынному месту — грязная тропка вилась через молодую рощицу — я остановился и сказал:

— А ты знаешь, что Эд Мур умер?

Он прищурился и ответил:

— Да, знаю. Я разговаривал с ним вечером, накануне его убийства.

— Он сказал мне, что тебя запугали до смерти.

— Ну, это он преувеличил.

— Но ты же точно запуган, Кент. Ты просто обязан сказать мне, что тебе известно. Ты же передал Муру документы…

— О чем это ты говоришь?

Тут Молли, заметив, что при ней он не слишком разговорчив, сказала:

— Я пойду прогуляюсь. Мне позарез нужно подышать свежим воздухом.

И уходя, легонько похлопала меня по шее.

— Он сам сказал мне, Кент, — продолжал я. — Я никому об этом не болтал, даю слово. Ну а здесь у нас просто времени нет. Так что же все-таки тебе известно?

Он прикусил тонкую нижнюю губу и нахмурился. Рот его растянулся в прямую линию, круги под глазами стали еще больше. Посмотрев на часы, подделку под «Ролекс», он ответил:

— Документы, которые я передал Эду, были довольно сырыми и неточными.

— Но ты же знаешь больше, чем там написано, не так ли?

— В письменном виде у меня ничего нет. Никаких документов. Все, что знаю, — почерпнул в беседах, разговорах.

— Но Кент, это же подчас самая ценная информация. Эда Мура и убрали-то из-за нее. У меня есть кое-какие сведения, которые могут оказаться полезными.

— Не нужны мне твои проклятые сведения.

— Послушай.

— Нет, — возразил Аткинс. — Это ты слушай меня. Я говорил с Эдом за несколько часов до того, как эти гребаные подонки инсценировали его самоубийство. Он предупреждал меня о заговоре убийц по политическим мотивам.

— Да, да, — заметил я и почувствовал, как заныло под ложечкой. — А против кого же?

— Эд знал лишь фрагментики. Всякие домыслы и догадки.

— Против кого же?

— Против одного парня, который мог здорово почистить разведуправление.

— Догадываюсь. Алекс Траслоу.

— Ты знаешь об этом?

— Еще бы. Я и работаю на него.

— Рад слышать, что работаешь на него и на благо ЦРУ.

— Весьма польщен. Ну а теперь мне нужна кое-какая информация. Недавно на счет одной корпорации в Мюнхене перевели огромную сумму денег. В «Коммерцбанк».

— А на чей счет-то?

Могу ли я доверять ему или нет? В этом деле мне следует целиком положиться на здравую оценку Эда Мура, и я решился:

— Ты мне веришь или нет?

Аткинс глубоко вздохнул и решительно ответил:

— Верю, Бен.

— Перевод пришел на имя Герхарда Штосселя. Корпоративный счет принадлежит концерну «Краффт АГ». Расскажи мне все, что знаешь про них.

Он мотнул головой.

— У тебя, должно быть, неверная информация. Дружище, тебе просто запудрили мозги.

— Почему ты так считаешь?

— Да знаешь ли ты, кто такой Штоссель?

— Нет, откуда мне знать, — признался я.

— Господи! Вот святая простота! Да ты что, газет не читаешь? Герхард Штоссель — председатель совета директоров громадного концерна, ворочающего недвижимым имуществом, «Нойе вельт». Считается, что он обладает огромной собственной недвижимостью и контролирует ее значительную долю, поступающую на рынок во всей объединенной Германии. Еще нужно сказать, что Штоссель является экономическим советником нового канцлера Фогеля. Тот уже пригласил его занять пост министра финансов в своем правительстве. Он хочет, чтобы Штоссель поправил пошатнувшуюся экономику страны. Недаром его называют факиром у Фогеля, своего рода финансовым гением. Как я уже сказал, тебе кто-то вкрутил мозги.

— Каким же образом?

— Компания недвижимости Фогеля никак не связана с концерном «Краффт АГ». А что тебе известно об этом концерне?

— Я сюда и приехал отчасти для того, чтобы узнать. Знаю только, что это гигантский производитель вооружений.

— Всего лишь самый огромный в Европе. Главная контора у него в Штуттгарте. Он гораздо крупнее, чем другие германские военные концерны: «Крупп», «Дорнье», «Краусс-Маффей», «Мессершмитт- Бельков-Блом», «Сименс», да еще и «БМВ» не забудь сюда же добавить. Он побольше «Инжениерконтор Любек», этой компании по строительству подводных лодок; больше даже объединений «Машиненфабрик Аугсбург-Нюрнберг», «Мессершмитт», «Даймлер-Бенц», «Рейнметалл»…

— А почему ты решил, что у Штосселя нет связей с «Краффтом»?