этого заведения, — не санитара, не идиота.

Ладно скроенный малый. Ростом пониже Золта, но не менее крепкий.

Вой сирен с каждой секундой приближался.

Золт правой рукой провел по обложке альбома. Кто он?.. Кто?..

Иногда таким способом удавалось узнать много, иногда не очень. Сегодня этот способ — его последняя надежда. Если он не поможет, все пропало: тайна редкостных способностей недоумка так и останется неразгаданной.

Кто он?

Так. Имя уже известно. Клинт.

Сегодня Клинт сидел в кресле Дерека и листал альбом с непонятными вырезками.

Теперь надо выяснить, куда он отправился из этой комнаты. Есть. Вот он мчит по шоссе в «Шевроле». Заехал в контору под названием «Дакота и Дакота». Затем — снова шоссе, снова «Шевроле». Вечером он въезжает в местечко, которое называется Пласентия, и останавливается возле небольшого домика.

Сирены совсем близко. Должно быть, машины сворачивают на стоянку интерната.

Золт бросил альбом. Пора.

Но прежде, чем телепортироваться, ему предстоит осуществить один замысел. Когда Золт узнал, что Томас недоумок и что в Сьело-Виста таких полный интернат, он был уязвлен до глубины души и пришел в ярость. Это заведение следует стереть с лица земли!

Он расставил руки. Между ладонями заиграл лазурный свет.

В детстве, после того как ему разрешили не ходить в школу, соседи и знакомые распускали про него с сестрами обидные слухи. Лилли и Вербена не обращали на них внимания: по внешности близнецов и их поступкам нетрудно было догадаться, что у них не все дома, и сестры не обижались, что их считают недоразвитыми. Другое дело Золт. Местные простофили вбили себе в голову, что он не ходит в школу, потому что тоже с придурью и учеба ему не дается (из всех четверых только Фрэнк ходил на уроки, как нормальные дети). И все вокруг решили, что Золт тоже недоразвитый.

Лазурный свет начал стягиваться в шар. Вбирая бившую из ладоней энергию, шар густел, лазурь становилась темнее и темнее. Казалось, в воздухе между ладонями Золта висит осязаемый предмет.

На самом деле никаких трудностей с учебой у Золта не было. Наоборот, он отличался сообразительностью. Мама сама учила его читать, писать и считать. Услыхав, что соседи ославили его как придурка, он был вне себя от бешенства. Он-то знал, что в школу его не пускают по другой причине — в основном из-за половых отклонений. Но, когда Золт подрос и возмужал, разговоры про его умственную неполноценность и шуточки стихли — по крайней мере, он их больше не слышал.

Сапфировый шар казался твердым, как настоящий сапфир. Вот только величиной не похож: с бейсбольный мяч. Еще чуть-чуть — и готово.

Ни за что ни про что объявленный недоумком, Золт не проникся сочувствием к тем, кто действительно отстает в умственном развитии. Он всей душой презирал таких кретинов и рассчитывал, что, заметив это презрение, даже самые тупые из соседей сообразят: ставить Золта в один ряд с дебилами нельзя. А то эти нелепые слухи о нем и о его сестрах оскорбляют их мать, ибо столь благочестивая женщина просто не могла произвести на свет дебила.

Золт остановил поток энергии и опустил руки. С минуту он, улыбаясь, разглядывал висевший в воздухе шар. Теперь ненавистному интернату не поздоровится.

Из пролома, зиявшего на месте окна, несся оглушительный вой сирен. Он перешел в натужный визг, сменился тихим ворчанием и стих.

— Спасатели приехали, Томас! — захохотал Золт.

Он поднес руку к сапфировому шару и толкнул его. Шар пронесся по комнате, как пущенная из шахты баллистическая ракета, и просадил стену над кроватью Дерека. Сквозь неровную брешь в стене, какую оставляет пушечное ядро, было видно, что шар мчится дальше, пробивая стены и выбрасывая языки пламени, от которых все на его пути начинает полыхать.

Золт услышал крики и громкий взрыв. Убедившись, что все идет как надо, он растворился в воздухе и перенесся в Пласентию.

Бобби стоял на обочине шоссе, ухватившись за открытую дверь машины, и тяжело дышал. Сперва думал — стошнит, но обошлось.

— Оклемался? — озабоченно спросила Джулия.

— Да… кажется.

Мимо проносились машины, обдавая Бобби порывами ветра и ревом моторов. Им владело странное чувство — будто и он, и Джулия, положившая руку ему на плечо, и «Тойота», за дверь которой он уцепился, по-прежнему мчатся с дикой скоростью, чудом сохраняя равновесие и не сворачивая с полосы. На самом деле они с Джулией брели рядом с «Тойотой», которая тихо катилась сама по себе.

Он никак не мог опомниться. Сон сразил его наповал.

— Это даже и не сон, — объяснял он, не отрывая взгляда от камешков на обочине и предчувствуя новый приступ тошноты. — Про нас с тобой, про музыкальный автомат, про кислотный океан — это я видел во сне, а сейчас — ничего похожего.

— Но опять про «беду»?

— Да. И все-таки не сон. Эти слова… как будто их кто-то произносит, и они отдаются у меня в мозгу.

— Кто произносит?

— Не знаю.

Бобби наконец решился поднять голову. Перед глазами все поплыло, однако тошнота больше не подступала.

— Беда… берегитесь… там свет… он тебя любит, — бормотал Бобби. — Я запомнил слово в слово. Так отчетливо, так внятно, будто мне к самому уху поднесли мегафон. Нет, не то… Я ведь не слышал эти слова, они сами вспыхнули в мозгу. Вспыхнули… как бы это получше выразиться? Громко вспыхнули. Не картинки, как во сне, а ощущения. Бессвязные, но отчетливые. Ужас и радость, злость и прощение… а под конец — такой странный покой. Не знаю, с чем его и сравнить.

Навстречу по шоссе грохотал грузовик с огромным прицепом. Позволяют же им возить такие махины. Сверкая фарами, он выплыл из тьмы, словно Левиафан из океанских глубин — воплощение животной силы, холодной ярости, чудовищной ненасытности. Когда он поравнялся с «Тойотой», Бобби почему-то вспомнился человек, который преследовал его на пляже в Пуналуу. Он зябко передернул плечами.

— Ну как, отошел? — спросила Джулия.

— Да.

— Точно?

— Голова немного кружится. А так ничего.

— Что будем делать дальше? Бобби посмотрел на жену.

— Как что? Поедем в Санта-Барбару, в Эль-Энкан-то-Хайтс и доведем дело до конца… так или этак.

Золт материализовался в сводчатом проходе между гостиной и столовой. В обеих комнатах — никого.

В глубине дома раздавалось жужжание. Золт прислушался. Все ясно, электробритва. Но вот жужжание прекратилось. Зажурчала вода в раковине, загудел вентилятор в ванной.

Золт решил было пробраться в ванную и ошеломить врага внезапным нападением, но услышал с другой стороны шелест бумаги.

Через гостиную он прокрался в кухню. Кухня была не такая просторная, как у них дома, зато здесь